Книга Долина папоротников - Евгения Бергер

– Тебе уже лучше?

– С тобою рядом я словно другой человек.

Она улыбнулась:

– Все так переменилось... – и снова поглядела на рану у Аддингтона на плече.

Он не мог этого не заметить, однако все-таки промолчал, а Лиззи долго-долго глядела на нее в темноте. Пока не уснула...

… И не увидела сон. Себя в старой башне, в одной из пустующих комнат, лежащей под бархатным балдахином, изнемогающей от жары. Окна распахнуты, ветерок играет ажурными занавесками... Свеча почти догорела в ночи. И вдруг этот звук: скрежет по камню, громкое, сиплое дыхание... Она бы хотела подняться, да тело не поддается, тяжелое, словно свинец, оно едва ли способно и пальцем пошевелить. Не то чтобы спрятаться... Скрыться. От этого нечто, пугающего до дрожи... Подвижны только глаза. Распахнутые от страха, они наблюдают за тем, как нечто проскальзывает в окно, крадется на полусогнутых лапах-ногах, нависает над ней мохнатым, полузвериным телом...

Глядит человеческими глазами.

И вдруг произносит:

– Легенды они ведь не лгут, Элиза. Им верить нужно... А ты не поверила. Оберега не сберегла! – И проводит шершавым языком по ее щеке. – Быть тебе потому волчьей невестой. – Голубые глаза глядят прямо в душу. Так близко, что можно в зрачок заглянуть... – Оросить своей кровью белые простыни, – он касается лапой ее бедра, ведет по нему все выше и выше. – Даровать Раглану наследника, Бродерика по крови и духу. Хочешь ли этого, Лиззи? – Теперь он ведет языком по ее телу, касается там, где никто не касался. И мнится ей, что это не оборотень больше – сам Аддингтон шепчет: – Не бойся, я буду нежен, Элиза. Доверься мне, милая! Будет немного больно...

И вдруг это нечто вторгается в ее тело, рычит и стонет... Мохнатая морда брызжет слюной. И Лиззи, исполненная боли и ужаса, кричит и бьется под ним...

… Просыпается с тихим вскриком. Глядит невидящими глазами... Не сразу отличает одно от другого: реальность от вымысла, сон от яви. Сердце колотится, как безумное, тело кажется оскверненным. Она касается своего живота и явственно вспоминает слышанные слова: «Даровать Раглану наследника...», «Оросить своей кровью белые простыни...».

Аддингтон все еще спал, ничуть не похожий на страшного зверя из сна, он все-таки сделал с ней это... Ворвался в лоно, излился семенем. А ведь она не была даже уверена, верит ли старым легендам... Что, если они не лгут?! Что, если Аддингтон обращен и ей надлежит даровать старому замку проклятого младенца?!

Лиззи поднялась с постели и, все еще под впечатлением от жуткого сна, выскочила из комнаты и побежала по замковым переходам. Едва ли заметила, как оказалась у ведьмовской каморки Альвины, а ворвавшись в нее, принялась рыскать по полкам, выхватывая глазами кое-как нацарапанные надписи.

«От сглаза», «От горла», «От завалков», «От грешной болезни»...

И совсем ничего от нежеланной...

– Что вы здесь делаете, скажите на милость? – грозный голос Альвины заставил Элизабет замереть в странной позе. С одним из флаконов в руках... Сгорбленной. С перекошенным ужасом лицом...

– Ищу кое-что.

– Что же, уж объясните? – И несколько смягчившись: – А коли нуждаетесь в чем-то, могли и спросить. Я завсегда помогу... – Старуха коснулась флакона, зажатого в пальцах хозяйки. – А это вам лучше отдать: оно мужскую немощь излечивает, хозяину, полагаю, такое пока ни к чему.

Лиззи разжала пальцы, флакон вывалился из рук, да и сама она словно подломилась: рухнула на старый матрац и разрыдалась.

Альвина, к нежностям никак не приученная, неловко похлопала девушку по спине. Смущенная на свой особенный лад, не без строгости вопросила:

– И что это вы разнюнились, как дитяте? Аль вас хозяин обидел чем? Так все то пустое, стерпится-слюбится...

Лиззи и прорыдала:

– Мне сон жуткий приснился. Такой, что мороз по коже... – И отняла от лица руки, поглядела на собеседницу большими, полными слез глазами: – Привиделось мне, как к леди Мелинде оборотень пробрался... Через окно, прямиком в спальню. И он... это жуткое существо, – голос Элизы прервался, дрогнул от страшного воспоминания, – набросился на нее. Шептал всякое непотребное... И все это как бы я... словно меня он касался и мной... овладел.

Она снова уткнулась в ладони и снова потекли непокорные слезы.

Альвина лишь головой покачала, изобразила недоумение.

– То сон был дурной, вам-то с него что сталось?

Элизабет вскинулась:

– Не я ли новая хозяйка Раглана? Не мужа ли моего волки подрали? А если не волки? Чудовище какое. И сам он теперь... в чудовище обратится... А это, – она обхватила руками живот, – проклятое семя, во мне им посеянное. Могу ли я, зная все это, позволить ему утвердиться? Не лучше ли сразу его изничтожить? – И Лиззи вскочила с матраца, схватила старуху за руки. – Помоги мне, Альвина, сама говорила, что можешь...

– А вы говорили, что грех от младенчика избавляться!

– Не думала я, что так обернется. Прошу, умоляю, дай мне ведьмовского средства!

Альвина вздохнула, протяжно, с присвистом сквозь щербатые зубы.

Сказала:

– Не ведьма я, дочка. Знахарка, не больше... А ты впечатлительна больно, не думала, что настолько. – Освободила обе руки и завозилась у полок с флаконами. – На вот, – капнула что-то в стакан, – пары глотков тебе хватит.

Элиза с жадностью припала к стакану, выпила все до капли.

Спросила с надеждой:

– Это то самое?

– Абортивное? Нет. Только от нервов, – молвила старуха. И вдруг коснулась ее живота... – Ты в первый раз была с ним? – спросила при этом. – С хозяином-то? Я видела кровь на измятых давеча простынях. И вот что скажу: редко кто с первого раза понести сумеет. Бывает приходится постараться...

Элизабет выдохнула с протяжным стоном, как будто разжались залипшие легкие. Улыбнулась невольно... И вдруг покраснела.

Старуха же головой покачала:

– Я вот что скажу, – сказала она, – забудьте вы эти легенды, про оборотней и папоротниковые поля, они только старые сказки, из уст в уста передающиеся. Темному люду – потеха в дождливый вечер... Вам же, девице чувствительной и нервной, – слезы да страшные сны. Выбросьте это из головы! – И даже пальцем, как маленькой, пригрозила.

Элизабет молча сглотнула, смахнула еще непросохшие слезы с ресниц.

Тогда и сказала:

– Не ты ли вчера о другом говорила? Стращала меня пуще некуда. Теперь же себе противоречишь...

– Перестаралась я малость, – призналась Альвина с явным усилием. – Хотела постращать для забавы... Валлийским фольклором попотчевать. Кто ж думал, что вы впечатлительны сверх меры?

И Лиззи застыла с распахнутым ртом, враз онемела от возмущения.

В этот момент они и услыхала шаги, быстрые, торопливые.