Книга Контракт на Фараоне - Рэй Олдридж

Одним из первых зданий на их пути оказался ресторан, и Руиз вспомнил, что с момента последней трапезы прошло много времени.

В наполненном воздухом зале протеин стек с них блестящими струйками. Ноздри щекотали соблазнительные запахи пангалактической кухни. Зал был пуст, только возле распределителей неподвижно замерло несколько роботов-официантов.

— Пошли, Болард, попробуем, чем кормит Преалл, — сказал Руиз весело.

Фактотор заметно оживился.

— Замечательная идея, ваша светлость, — произнес он, потирая пухлые ручки.

Болард явно принадлежал к тем вечно голодным толстякам, которые отказываются от кодирования, убивающего все удовольствие от еды. Появление вспыльчивого Маккиа стало замечательным поводом подкрепиться. Руизу казалось, что он слышит мысленные оправдания толстяка: «Но ведь его светлость мог смертельно обидеться, если бы я не присоединился к нему за столом…»

Что же, Руиз милостиво позволил своей жертве это маленькое удовольствие. Он принялся за еду, уговаривая фактотора ни в чем себе не отказывать. Вскоре к Боларду вернулось хорошее настроение. Кухня Преалла изобиловала изысканными блюдами, роботы приносили редкостное мясо, пикантные соусы, нежные воздушные пирожные.

Руиз постарался обуздать свой аппетит. Дела пока шли неплохо, но он не хотел оказаться перед лицом неожиданной опасности осоловевшим от еды. Кроме того, агент не мог выкинуть из головы пьесу, которую показывали в Биддеруме: всепожирающая пасть бога богов и Низа, чью нежную плоть пронзала стилетная лоза…

Руиз становился все мрачнее, и Болард наконец заметил это.

— Может быть, ваша светлость желает посмотреть что-нибудь еще? — робко осведомился он. — Например, игровые комнаты? Эйфориум, или… Говорят, шлюхи лорда Преалла отличаются живым воображением.

— Пока что ничто из предложенного меня не заинтересовало, — кисло ответил агент.

Он решил, что пора напомнить о зловещей репутации крюгеритов, и с кривой ухмылкой наклонился к собеседнику:

— Вернемся-ка к разговору об убийствах. Скажи мне, Болард, здесь можно увидеть что-нибудь классом повыше простого забоя скота?

Жирные подбородки фактотора задрожали.

— Как раз сейчас начинается вечернее представление, ваша светлость.

Руиз не удивился. Одной из особенностей декаданса являлось искусственное напряжение всех чувств, а человеческая жизнь никогда не считалась ценностью.

— Веди меня туда, — потребовал Руиз капризным, пресыщенным тоном.

Болард отнюдь не был дураком. Косой взгляд свидетельствовал о том, что он уловил оттенок отвращения в голосе Руиза. Однако фактотор лишь приятно улыбнулся и произнес:

— Сюда, ваша светлость.

Подобострастная улыбка все так же сияла на пухлых губах, но Руиз посчитал, что следует внимательнее присмотреться к этому человеку.

В ресторане появился приземистый мужчина со шрамом на лице, облаченный в мундир блюстителя закона. Он взглянул на Руиза, словно приглашая к разговору. Руиз окинул его безразличным взглядом, человек пожал плечами и вышел.

Агент и его провожатый снова окунулись в протеиновое озеро и направились к нижним ярусам города.

Мармо краем глаза наблюдал за передвижениями загадочного беглеца. Его задумка не удалась, но неудача не слишком огорчила киборга. Пленник мог броситься к человеку в мундире проктора с рассказом о похищении. Тогда мнимый блюститель закона, который на самом деле был одним из лучших надзирателей Кореаны, без церемоний прикончил бы его. На Сууке пангалактические законы не действовали, о чем неизвестный, видимо, знал.

Пленник отличался умом и энергичностью, но Мармо с одинаковой неприязнью относился ко всему роду человеческому. Вот почему он служил женщине, в характере которой человеческих черт было ненамного больше, чем в его собственном теле — живой плоти. Иногда пират сожалел о прежнем ремесле, гораздо более приличном по сравнению с нынешним. Но возраст брал свое, а такая работа в отставке была и полезна, и приятна.

Разумеется, его далеко не все устраивало в этой ситуации. Кореана приказала не мешать пока беглецу. Но ведь от его действий пострадала в первую очередь репутация киборга. Пленник сопротивлялся парализующему полю. Он спас рабыню, которую следовало выбросить в открытый космос еще до того, как они покинули орбиту Фараона. И, наконец, как ему вообще удалось проникнуть на корабль? Все это ставило под сомнение компетентность Мармо.

После первого взрыва возмущения Кореана больше ничего не сказала, но киборг очень ревностно относился к оценкам своего умения ладить с механизмами. В конце концов, они были его братьями и сестрами.

Пират продолжал одним глазом наблюдать за экраном, не прерывая в то же время увлекательную электронную игру. Его интерес пробудился, когда беглец со своим спутником исчезли в пещере Возрождения.

Руиз и Болард проплыли сквозь глубокую яму, облицованную черным гранитом, миновали слой коричневатой жидкости и оказались возле огромной сферической арены. Обитатели Теры и представители многих других рас толпились на воздушных галереях. В центре арены медленно вращался многогранник из блестящего металла. В каждой грани имелась дверь, рассчитанная на взрослого человека.

— Ваша светлость, окажите честь и разделите мою личную ложу. — Фактотор провел гостя к шлюзу, который вел в коридор, спиралью обвивавшийся вокруг арены.

Ложа Боларда была поменьше остальных, виденных по дороге, но все же достаточно удобная, с широким диваном и хрустальным окном, выходящим на арену.

Тон фактотора был по-прежнему подобострастным, но чуткое ухо Руиза уловило в нем фальшивую ноту. «Не важно, — подумал он. — Главное — держать толстяка под наблюдением, пока не представится случай бежать».

— Сейчас начнется представление, — потирая руки, сказал Болард.

Створки круглой двери разъехались, и на арену выплыли гладиаторы. Ими оказались две красивые, высокомерные женщины, уроженки подводного города. На левых предплечьях воительниц были укреплены иридиевые зеркала, в правой руке каждая сжимала энергомет. На обнаженных телах поблескивали оранжевые узорные паутинки из биолюма. Признаков страха на их лицах Руиз не увидел.

Они медленно и изящно двигались в вязкой жидкости, пока не оказались на уровне среднего ряда зрителей, в десяти метрах друг от друга. Поединок начался. Зрелище было мерзкое. Энергометы стреляли коротковолновыми вспышками жара. Сначала каждая женщина успешно отражала выпады соперницы. Но скоро лучи, минуя зеркала, стали попадать в обнаженные тела гладиаторов. Плоть их горела, но женщины продолжали жить и сражаться. Наконец соперницы сосредоточились на том, чтобы защитить хотя бы глаза и руку с оружием.

Битва закончилась, когда одна из женщин не смогла уберечь глаза и вторая успела превратить остатки ее тела в кипящее месиво, прежде чем с победным видом погибла сама.