Книга Право на сына - Адалин Черно

Наши локти соприкасаются, плечи трутся друг о друга и в какой-то момент Стас просто притягивает меня к себе. Кладет широкую шероховатую ладонь на мою поясницу и вжимает меня спиной в свою грудь. Его губы касаются моей шеи, а тихий шепот задевает ушные рецепторы словами:

— Я соскучился.

Улыбка касается моего лица, я сглатываю и позволяю себе откинуть голову ему на плечо. Прикрываю глаза, чувствуя, как мужские мягкие губы целуют мою шею, как скользят к плечу и выше, к уху. Огонь возбуждения мигом проходится по моему телу, я вздрагиваю, пытаюсь сосредоточиться на том, что нужно приготовить ужин, но у меня не получается.

Движения Стаса становятся настойчивее, поцелуи жарче, а ладони смело скользят по всему телу, задевают подол платья и задирают его вверх.

“У нас все получится” повторяю, как мантру.

Стас выключает плиту, разворачивает меня к себе и сдвигает нас чуть в сторону. Моя поясница оказывается вдавленной в округлый край стола, и я непроизвольно встаю на носочки. Стас прижимает меня сильнее, одним движением усаживает на поверхность стола и целует в губы. Его язык проходится по мягкой коже, руки скользят по оголенным ягодицам и добираются до застежки бюстгальтера. Я цепляюсь руками о плечи Стаса, чтобы удержаться и не упасть на поверхность стола.

Он тянет меня на себя, и я обхватываю его ногами за бедра, прижимаюсь к его стальному прессу и уже через мгновение Стас отрывает меня от стола и несет в спальню. Мы как одичалые избавляемся от одежды за считанные минуты, я сбрасываю платье, он отбрасывает свитер и джинсы на кресло и возвращается ко мне.

Мне кажется, что нет места на моем теле, которого бы не коснулись горячие ладони Стаса или его влажные, умеющие дарить наслаждение губы. Он нависает сверху, упирается ладонями по обе стороны от меня и произносит:

— Ты уверена?

Я быстро киваю и обхватываю Стаса за шею в тот самый момент, когда с моих губ срывается крик удовольствия. Мое тяжелое дыхание становится сбивчивым, сердце стучит, как ненормальное, норовясь выпрыгнуть из груди. Стас приподнимает меня и на какие-то мгновения мне кажется, что я парю в воздухе. Но я лишь оказываюсь сидящей сверху на мужчине. Он обхватывает мою талию руками, пробегается пальцами по позвоночнику, вызывая дрожь и помогает мне, подсказывая жестами и словами, как себя вести.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Оказавшись обнаженной в такой откровенной позе, чувствую, как усиливается возбуждение. Рядом со Стасом чувствую себя раскрепощенней, свободней, позволяю отбросить назад все свои страхи и позволить желанию управлять телом. Этот мужчина как-то неправильно на меня действует, когда смотрит так, что хочется одновременно и закрыться и попросить его не останавливаться.

Я сглатываю, видя откровенное желание, спрятанное в его глазах. Ладони становятся влажными от соприкосновения с горячей мужской коже, а голова туманной от того, с какой жаждой и требовательностью он смотрит на меня. Я выгибаюсь дугой, когда Стас поднимается на кровати и царапает отросшей щетиной мою нежную кожу. Я уверена, что на ней остаются отметины, но это и не имеет значения, потому что мне хорошо. Впервые за последнее время я чувствую себя настолько раскрепощенной в интимной обстановке. Мне всегда хотелось быть открытой, дерзкой, яркой, желанной, но рядом почему-то все время оказывались мужчины, с которыми я таковой себя не чувствовала.

Глава 37

Я просыпаюсь совершенно отдохнувшей и с дикой легкостью в теле. Пожалуй, впервые за последние годы рядом со мной спал мужчина. Я никогда не оставляла Максима на ночь дома и не впускала его в квартиру даже когда Даня был у матери. Мне было некомфортно просыпаться с ним рядом и… как-то у нас не складывалось, а я всё не понимала этого.

Открыв глаза, натыкаюсь на букет, бережно стоящий на прикроватном столике в вазе с водой. Я не сразу понимаю, что Стаса рядом нет, а из кухни доносится шум. Молча рассматриваю кровавые лепестки и улыбаюсь, ощущая себя счастливой дурочкой. Вместе с тем, чувство вины грызет меня за Леру. Она сейчас одна, в больнице, борется с жизнью, а я тут… не могу нарадоваться на то, что происходит между нами со Стасом.

Я не успеваю встать, потому что Лебедев заходит в комнату. С небольшим подносом в руках, на котором стоит тарелка и чашка.

— Ну вот, — раздосадованно произносит. — С “разбудить тебя поцелуем” налажал.

— Я готова притвориться спящей.

Мы оба смеемся, Стас подходит ближе, ставит на кровать поднос и пододвигает его ко мне.

— Устраивайся поудобнее, принесу свой.

Пока Стас уходит на кухню за своим завтраком, я думаю о том, что такое у меня впервые. Цветы дарили, ухаживать пытались, говорили комплименты, но чтобы приносить завтрак в постель — не было такого. Впрочем, я ведь ни с кем не доходила до стадии “совместное утро”. Как-то не хотелось ломать свой привычный устав жизни тем, кто мне не нравился.

Стас возвращается через пару минут, размещается рядом и с удовольствием поглощает пышный омлет, пьет кофе и смотрит на меня в ожидании того же самого. Напряжения между нами нет, поэтому получается даже поговорить ни о чем. Стас спрашивает, у родителей ли Даня, интересуется, поеду ли я в больницу к подруге.

— Да, — киваю. — Вдруг ей станет лучше, и я смогу чем-то помочь. Неважно, — сбивчиво объясняю. — Мне достаточно ее просто обнять. И быть рядом, когда она очнется.

Он понимающе кивает и предлагает отвезти, а после забирает посуду и уходит на кухню, чтобы я смогла одеться без смущений. Мне сложно представить, что я буду делать это рядом с ним, поэтому я безумно благодарна тому, что он понимает мои чувства.

Через десять минут я оказываюсь собрана, а посуда вымыта. Мы вместе выходим из подъезда, Стам помогает сесть в машину, галантно открывая дверь и протягивая мне руку. Он касается моих пальцев, чуть сжимает их и закрывает дверь, отпуская. Садится на соседнее сиденье и уверенно заводит автомобиль, кладет руки на кожаную обтяжку руля и вывозит авто на дорогу.

Мы едем молча, каждый думая о своем. Я полностью сосредоточена на Лере и том, что с ней случилось. Чем ближе к больнице, тем страшнее мне становится, что если… мне скажут неутешительные вещи. Что если…

Думать о плохом не хочется, но настойчивые картинки так и лезут в голову. Вот я узнаю о том, что ей стало хуже, а там доктор сообщает мне, что ее больше нет. Я вздрагиваю, обхватываю себя руками и с опаской смотрю на сильную мужскую ладонь, что крепко держит меня за плечо.