Книга Ступени на эшафот - Юрий Корчевский

Транспорт не самый дешёвый, чиновники самого низкого ранга и жалованья пользовались трамваем, услугами лодочников, чаще ходили пешком.

Появилась уверенность, что Фирсов, какой была фамилия столоначальника, имеет неучтённый доход. И ладно, если бы у него была жена с богатым приданым, либо он имел свечную лавку. Так не был зарегистрирован торговцем, да и не позволялось занимать государственную должность и быть торговцем. Иметь акции и долю в каком-то предприятии не возбранялось.

И вдруг известие филёра о тайной встрече. После посещения церкви в воскресенье шёл столоначальник домой. И вдруг сел в пролетку с закрытым верхом. Пролётка стояла, он её не останавливал. Пробыв в пролётке минут десять, покинул её. Пролётка немедленно тронулась, а Фирсов пошёл домой. Как отметил филёр – «с довольной харей». Филёр был один, проследить, кто находился в пролётке, не смог. Отчего Матвей сделал вывод – в выходной день филёров должно быть два и один на конном ходу. Были в Охранном отделении и автомобили. Но, по причине их редкости на улицах, они обращали на себя внимание. Для службы наблюдения это плохо. Конечно, Фирсов мог встречаться с незнакомым пока Матвею человеком не каждую неделю. И это точно была не любовница. С женщинами встречаются на квартирах, и не десять минут длится встреча. Стало быть, встреча деловая, с мужчиной. Один отдал бумаги, получил деньги, ещё не исключено – конкретное задание и был таков. Наблюдение наружное дало неожиданные результаты, и Матвей был рад. Конечно, фон Коттен требовал результатов, но Матвею нужны были конкретные доказательства. И он решил подбросить ложное сообщение. Причём такое, чтобы потребовалась личная и скорая встреча Фирсова с заказчиком. Это вполне могли быть и не эсеры, а мартовцы или даже представители бунда. Хотя в последнее верилось с трудом. По большей части чиновники были антисемиты.

Что может потребовать срочной встречи? Известие из ряда вон, причём для заказчика важное, он должен предпринять меры. Например – покушение на члена центрального комитета. Если большевики и эсеры были между собой в состоянии вооружённого нейтралитета, то стоило нарушить этот баланс. Когда партии, вернее всего их боевые организации, будут враждовать друг с другом, им будет не до терактов или экспроприаций. Вот и написал Матвей якобы сообщение информатора о предполагаемом покушении анархистов на эсеров. У этих партий как раз трения пошли на идеологической платформе. Да ещё анархисты провели экспроприацию в Земельном банке, которую готовили эсеры. Социалисты-революционеры были на тот момент самой влиятельной и многочисленной партией и были обижены. Кто посмел урвать жирный кусок буквально из-под носа? Анархисты же, нет чтобы повиниться и поделиться добычей, ещё и покушение задумали.

Составив такой донос, Матвей его перечитал, исправил в некоторых местах, переписал с намеренными грамматическими ошибками для правдоподобия. Информаторы редко бывали грамотеями, хорошо, если имели два-три класса церковно-приходской школы, редко когда реальное училище. А уж гимназию или университет и вовсе единицы. И уже вечером отправил, вместе с другими бумагами в Секретный отдел, в архив. На каждого информатора была своя папка, в которую подшивали доносы. Учёт нужен был для выплат. Стукачи редко сотрудничали с полицией или Охранным отделением по идейным соображениям. Не находилось среди них альтруистов, всем хотелось денег. Деньги давали возможность купить новое пальто к зиме или отрез ткани жене в подарок на день ангела.

В Санкт-Петербурге самые большие ячейки анархистов были на Путиловском и Металлическом заводах, Трубочной фабрике. Идейным вдохновителем анархизма, его идеологом, был князь Пётр Алексеевич Кропоткин. В империи анархические ячейки были в 218 населённых пунктах, и насчитывалось в них семь тысяч членов. Целью анархистов было уничтожение капитализма насильственным способом и замена его на анархический коммунизм. А главным методом – вооружённое восстание. Причём под чёрным знаменем анархистов собрались люди боевитые, смелые, дерзкие, как Нестор Махно, член анархической партии с 1906 года. Лично участвовал в убийстве полицейских и чиновников. В 1910 году был схвачен и приговорён к смертной казни. Отсидел в Бутырской тюрьме семь лет в ожидании казни, после революции в феврале 1917 года был освобождён, создал в Гуляй-Поле вооружённый отряд и попортил много крови большевикам, взявшим власть, как и белогвардейцам. Его лозунгом было – «Бей красных, пока не побелеют! Бей белых, пока не покраснеют!»

В столице одними из главных анархистов были братья А. и В. Гордины, проповедующие идеи мирового анархизма.

Похоже, Фирсов успел просмотреть поступающие в отдел бумаги и попался на наживку. Задействовал канал экстренной связи – телефон. Ибо больше возможности связаться другим способом не было. Как доложил филёр, уже через час после прибытия курьера с бумагами Фирсов вышел из отдела, прошёл квартал и сел в пролётку. Встреча длилась недолго. Уже через пять минут Фирсов отправился домой. За пролёткой с неизвестными последовала пролётка Охранного отделения. Однако проследить неизвестных удалось только до Литейного проспекта. Пролётка свернула под арку дома, в проезжий двор. Пролётка филёров за ней, а навстречу ломовой извозчик, на подводе груда кирпичей. Лошади назад с телегой гружёной пятиться не умеют. Пока разъехались, время прошло и преследуемый скрылся. То ли случайность, то ли люди в пролётке опытные были, подстраховались. Но уже понятно стало, что Фирсов предатель.

Результаты наблюдения были незамедлительно доложены Матвею, он их ждал. Не откладывая на завтра, он на пролётке подъехал до телеграфа. В этом же здании располагались телефонистки. Прошёл к старшей, предъявил жетон.

– Мне срочно надо выяснить, на какой номер телефонировали после пяти часов пополудни с номера 54–47!

– Звонков могло быть несколько.

– Тогда все! И обязательно адреса.

Старшая телефонистка хотела сказать, что всё зависит от того, хорошая ли у телефонистки память, уже рот открыла. Но жандарм выглядел столь сердито и свирепо, что воздержалась. В аппаратной шумно. Звонки, переговоры, щелчки аппаратуры.

Первая телефонная станция в Санкт-Петербурге появилась первого июня 1882 года и располагалась на Невском, 26, в доме Ганзена, что на углу. Станция обслуживала всего 128 абонентов, номера были трёхзначными. Развитию станции мешала высокая плата – 250 рублей в год, поставить домой телефон могли люди состоятельные, да учреждения. Телефонистками брали молодых девиц, от 18 до 25 лет, незамужних, с чёткой и грамотной речью и высоких, ибо панель коммутатора была высокой и телефонистка должна была дотянуться штекером до гнезда. Телефонистка работала в наушниках и с микрофоном, оборудование было тяжёлым, за смену приходилось обслуживать до двухсот звонков, выдерживали не все такой ритм.

Тем не менее телефонная сеть развивалась, особенно когда телефонные провода перестали развешивать на столбах, а перешли на подземную укладку в телефонных канализациях.

К 1905 году была построена на Большой Морской улице центральная телефонная станция на сорок тысяч номеров, с запасом на будущее, ведь уже к 1900 году число абонентов превысило четыре тысячи. С открытием новой станции номера стали четырёхзначными, а телефонные аппараты фирмы Белл – тяжёлые, до 8 кг весом и крайне ненадёжные, сменили телефоны Эриксон, значительно легче, элегантнее и надёжнее. Достаточно сказать, что телефоны Белл требовали обслуживания не реже двух недель, а Эриксон один раз в полгода.