Книга Варенье из мухоморов - Дарья Калинина

– Тогда ясно, почему стройматериал по воде на плотах прибывал. Денису так было удобней сплавлять заготовленный рабочими материал! И понятно, почему он стремился соблюдать инкогнито и никому, кроме прораба, не показывал своего лица.

Еще бы! Ведь, если бы узнали, откуда поступают доски, бревна и прочие материалы для строительства, к Денису как минимум возникли бы вопросы. Тот бизнес, который у него имелся в городе, в кризис благополучно загнулся. Так отколь деревяшки? Денису отвечать на такие щекотливые вопросы не хотелось, вот он и скрывал от всех свою ли- чину.

– Денис ведь у нас гордец и власть очень любит. Но при этих своих качествах он еще изо всех сил стремится и в святые выбиться, а того не понимает, дурачок, что злыми делами к благой цели идти нельзя. Не будет из такого дела толку. Поп без задней мысли сказал, что благое дело дать приют сирым и убогим, деяние такое и на том, и на этом свете человеку зачтется. А Денис все по-своему понял, слова попа переиначил на свой лад, вот и сидим мы тут у него в пленниках, а он вроде как вот-вот святым заделается. Ну, по его собственному кривому разумению, конечно.

То, что у Дениса с головой беда, это Юля для себя уяснила. Одного она не могла понять, как из всей этой истории теперь им троим выкручиваться. И не только троим, нельзя было забывать и про бабу Таню, и про дядю Митю, и про других людей, попавших в когтистые лапы Дениса.

– Он говорит, что, когда приют восстановят, он всех нас отпустит. Только рабочие ему не верят.

Последнюю фразу баба Таня произнесла так тихо, что услышать ее могла только Юля.

– А почему? – тоже шепотом спросила она в ответ.

– Все поп наш снова виноват. То есть не он сам, а его язык. Слыхала я, как отец Георгий недавно проповедь перед своими прихожанами читал. Благодетеля, который здание приюта восстанавливает, в пример всем ставил. И еще между делом произнес, что в соседней деревне имеется храм, который нуждается в восстановлении. И что ты думаешь? Идея эта нашему дураку Денису ох как в голову запала! Сколько я тут нахожусь, он все разговор ведет, сколько еще на Руси есть заброшенных церквей, к восстановлению которых некому руки приложить. Чувствую так, что не сегодня, так завтра ляпнет наш Денис горькую правду. После окончания строительства в приюте переходим на восстановление церкви в Залужье. А там еще и еще найдутся объекты для благих дел.

– Такими темпами он и впрямь скоро в святые выбьется.

Баба Таня в ответ лишь скривилась.

– Он в святые, а мы на тот свет.

– А отец Георгий в курсе, что Денис творит?

Но баба Таня при всей своей нелюбви к священнослужителям пришла в ужас и негодование от такого предположения.

– Что ты! Что ты! – воскликнула она. – Поп наш не такой человек! Конечно, он со своими нравоучениями кого хочешь достанет, я сама тому первая свидетельница. Но одного у отца Георгия не отнять, человек он честный и глубоко порядочный. Знал бы он, какими методами Денис действует, мигом бы его от себя отлучил.

– Странно от вас такие слова в адрес священника слышать. Вы же с ним постоянно ссорились.

Но баба Таня неожиданно повесила голову и вздохнула:

– Ох, грехи наши тяжкие!

– Вы это о чем?

– О чем надо, тебе знать не надо. Это исключительно наше с попом дело. Если я в чем и виновата перед ним, то сполна уже за свои задумки наказана.

– Вы расскажите, вам легче станет.

– Думаешь?

– Однозначно!

Баба Таня поколебалась недолго, а потом махнула рукой:

– Э! Ну да ладно! Может, другого шанса у меня и впрямь не будет, чтобы перед попом нашим повиниться. Так-то я ничего ему не сделала, не успела просто. Но задумка у меня на его счет имелась. Допек он меня своими нравоучениями, что ни день, то от него нотация. И в храм не хожу, и поклоны не бью, и в бога не верю. И то не так у меня, и это не эдак. Вот я и решила отвлечь его маленько от своей персоны. Когда у человека пузо пучит, ему от дома далеко уходить нежелательно и к соседям в душу он не полезет, ему бы с толчком договориться. Всерьез травить я попа нашего не хотела, я же не изверг какой-нибудь, а так, для острастки. Набрала ягодок в лесу, «вороний глаз» называются, и решила их с черникой сварить, чтобы попа угостить. Сварила, попробовала чуток, нет, чувствуется привкус, не станет поп такое варенье кушать. Да и косточки у «вороньего глаза» сильно от черничных отличаются, мигом мой обман откроется, особенно когда у попа живот схватит. Сварила да в сторону отставила.

– Так это было варенье! А мы-то думали, чем таким Валера отравился.

– Валера? – насторожилась бабка. – Какой еще Валера?

– Да ваш сынок, Валера. И очень хорошо, что вы попа не насмерть травить задумали, потому что варенье ваше отведал не он, а ваш родной сыночек.

– Валерка! – ахнула баба Таня. – Батюшки! Жив он?

– Сами знаете, что жив. Но выворачивало его знатно.

– А наливку он не пил?

– С ягодками?

– С ягодками.

– На той самой водке, что вы в Силино у Галки продавщицы купили?

– На ней самой. Пил?

На бабу Таню жалко было смотреть, так она перепугалась. Видать, сила наливки была многократно выше той, что крылась в варенье.

– Нет, не тронута ваша наливка.

– Ох, грехи мои тяжкие! – снова вздохнула баба Таня. – Вот оно как бывает. Другому яму роешь, а сам в нее попадешь. Для попа подставу делала, а расплачиваться моему сыночку, моей кровиночке пришлось.

– Слава богу, что все закончилось легким испугом.

– Слава богу!

И рука бабки Тани сама собой сложилась щепотью и потянулась ко лбу, чтобы осенить себя крестным знамением. В последний момент старуха вспомнила, что она отъявленная атеистка, и руку пусть и с трудом, но все же опустила.

Юля между тем о чем-то раздумывала, а потом и вовсе пересела поближе к бабе Тане:

– Скажите, а вы же все грибы-ягоды в лесу знаете?

– Все!

– И цветочки, листочки да корешки всякие?

– И их знаю.

– Ядовитые и целебные?

– А как же!

– А скажите мне еще, Денис с его подручными вместе со всеми кушают?

– Для них отдельно не готовлю, – произнесла баба Таня. – Но в порции у них и мяса побольше, и куски пожирней.

– Значит, едят они из отдельной посуды?

– У каждого своя миска и ложка имеются.

– Хм… А тут на острове вы каких-нибудь таких травок или ягод не видели?

– Каких это таких?

Взгляд у бабы Тани сделался пронизывающе острым. Но Юля взгляда не отвела.

– Ну, таких, чтобы отведал их человек, да и заснул. Не навсегда, конечно, но надолго, чтобы ни рукой, ни ногой пошевелить не мог. Или головокружение у него бы вдруг сделалось такое, что и встать бы не мог. Или чтобы с животом неприятность бы сильная приключилась, чтобы он из кустов и вылезти бы не мог.