Книга Анжелика и заговор теней - Анн Голон

Мсье де Люппе оказался молодым офицером, высоким, хорошо сложенным. У него был гордый, высокомерный вид. Это был довольно распространенный тип куртизана. Он был похож на маркиза де Варда или на брата Луизы де Лавальер. Избалованное дитя светского общества. Его сопровождали шесть моряков с мушкетами.

— Мсье, — сказал он, едва ступив на палубу «Голдсборо», обращаясь к Пейраку, — питаете ли вы враждебные чувства к нам?

— Это я вас об этом спрашиваю, — ответил де Пейрак.

Маркиз де Люппе посмотрел вокруг, отмечая парусники, маневрирующие поблизости.

— Я умею видеть, мсье, и умею считать. Я один против пяти кораблей. Мне не дали приказа свыше о вас. Вы на меня не нападали. Франция не воюет с вашей нацией. Почему я должен питать к вам враждебные чувства?

— Тогда мы квиты, мсье, вы можете продолжать свой путь!

— Я хотел бы остаться на два дня в Тадуссаке, чтобы запастись питьевой водой и дровами.

— Как вам угодно, но при условии, что ваши люди будут уважительно относиться к нам и не будут проявлять враждебности.

— Подождите-ка, славный молодец, — вмешался в разговор Жан Карлон, выступая вперед. Нужно, чтобы вы погрузили мои мачты и древесный уголь для Гавра.

Но мой трюм загружен полностью воскликнул офицер краснея И кто вы такой, чтобы разговаривать со мной таким тоном?

— Кто я такой? Вы сейчас узнаете, мой мальчик! — воскликнул интендант Новой Франции.

Анжелика не стала дожидаться конца этого бурного диалога. Видя, что их дела налаживаются, она увела барона Д'Арребу к кабинету для карточной игры. Она очень хотела поговорить с ним и выяснить, каким образом из-за нее он впал в немилость.

Глава 30

— Что же произошло? — спросила она, когда они удобно устроились за столиком, где стояли бокалы бургундского вина.

— Вы об этом спрашиваете, — вздохнул он. — Увы, это вы, еще вы… Мы, Ломени и я, прикинулись дурачками. Когда мы вернулись из Вапассу, то оба наперебой повторяли, что мы влюблены в Даму Серебряного Озера, то есть в вас.

— Я не представляю себе, как мсье де Ломени делал такие заявления, — рассмеялась Анжелика. Это не в его стиле.

— Разве он не священнослужитель? Кавалер Мальтийского ордена.

— Совершенно верно! Его поведение шокировало еще больше, чем мое. Вы плохо знаете его, мсье де Ломени — человек легкомысленный и вспыльчивый. Когда речь заходит о страстных увлечениях, то он охотно рассказывает о своих победах, не зная меры. Так вот, нас посылали к вам, чтобы мы могли составить мнение о вас. Нас выбрали, наверное, потому, что мы казались нашим согражданам внушающими доверие. Они надеялись, что мы заслужим и ваше доверие. Только позже я понял это. Мы не оправдали надежд наших сограждан. Мы рассказали о том, что видели. От нас потребовали письменный отчет, но и тогда мы изложили только то, что видели. Мы отказались от лжи, угодной властям. Вот и все.

— Выпейте еще, — предложила она, видя, что его нервы натянуты до предела. Где же тот уравновешенный и спокойный человек, каким он был в прошлом году в Вапассу? — Это вино из Бургундии.

— Оно действительно очень хорошее. Настоящий нектар. Я чувствую себя лучше.

— Успокойтесь. Теперь вы с нами. Мы вам поможем.

— Это исключено. Я не могу успокоиться: я человек, впавший в немилость. Во Франции меня ждет только Бастилия.

В этот момент дверь распахнулась, и появился маркиз де Виль д'Эвре, потирая руки.

— Хо, хо! Хорошенькое дело! Прибытие «Мирабель» позволяет мне написать мадам де Понтарвиль и попросить уступить мне одного из ее мавританчиков. Он будет моим пажом.

Он присел рядом с ними и налил вина в бокал.

— Вы говорили о Бастилии, барон Не беспокойтесь. Кто не побывал в Бастилии? Даже я сам, как и все. Но я, например, привел туда своего слугу и повара. Насчет обслуживания вы не сомневайтесь. Так можно все это уладить. — Благодарю вас за совет, — сказал д'Арребу.

— Уверяю, что нам будет не хватать вас, когда зимними вечерами мы будем собираться за карточным столом в Квебеке.

— Не веселитесь заранее. Вас тоже могут вымести метлой из Квебека.

— Меня? Меня никто не посмеет тронуть!

— Я тоже точно так же говорил еще несколько месяцев назад. Но вы видите,

— обратился он к Анжелике, — как плохо обернулось дело, помимо нашей воли. Коннополицейская стража явилась меня арестовать однажды утром. Арестовать меня, президента-синдика Квебека!

— Коннополицейская стража?! — вытаращил глаза Виль д'Эвре. — Никогда я не поверю, что Фронтенак отдал такой приказ.

— Нет, но он позволил Кастель-Моргу набрать скорость. Это военный губернатор города, не будем забывать об этом. Да, пожалуй, он является и военным губернатором всей Новой Франции. Это он послал коннополицейскую стражу.

— А ваша жена? — спросил Виль д'Эвре, как бы охваченный внезапной мыслью.

— Она тоже возвращается с вами во Францию? Вы до сих пор не сказали мне, что она на борту «Мирабель». Скорее в шлюпку, я еду к ней с визитом, к этой обожаемой подруге.

— Нет, ее нет на борту «Мирабель», проворчал д'Арребу и, вскочив на ноги, повлек маркиза к двери. — Ее нет со мной, Вы отлично знаете, что она находится в заключении в Монреале.

— В заключении! В заключении! — повторил Виль д'Эвре, как будто не понимая. — Заключение… Это все равно что замурована. И вы позволили сделать это? И вы можете уехать в Европу, покинув ее здесь? Вы — чудовище. Я на вашем месте разбил бы ее камеру киркой. Люси — в заключении… Такая чарующая красота… Куколка… У нее самая совершенная в мире грудь, а вы пренебрегли…

— Замолчите! Замолчите сейчас же? д'Арребу покраснел и схватил его за галстук. — Замолчите, несчастный! Вы вонзаете нож в мою рану…

Он так покраснел, что впору было применить кровопускание. Оба мужчины так внезапно вцепились друг в друга, что Анжелика не успела вмешаться. Она не знала, как их разнять. Они заметили, что поступили, как дикари, прервали ссору и попросили извинения у нее.

— Извините меня, мадам, — сказал д'Арребу. — Все это меня сокрушило, мсье де Виль д'Эвре меня распалил.

Виль д'Эвре привел себя в порядок. Он был раздосадован, особенно его поразила новость о Люси д'Арребу.

— Что ж, вы увели от меня Люси и хотите, чтобы я вас поздравлял! Убирайтесь, уезжайте! И пусть вас упрячут в Бастилию… Я буду рад.

И он удалился, чтобы написать письмо мадам де Понтарвиль.

— Он прав, — сказал барон д'Арребу. — Если я уеду, то уже никогда не увижу Люси. Я это чувствую. Она замурована здесь, в Вилль-Мари, а я тоже буду замурован — в Бастилии. А кто о нас позаботится? Ах, как много бурь и бедствий обратилось на меня за такое короткое время!