Книга Важное время - Владимир Привалов

«Как не вовремя. Мать Предков! Как не вовремя», — мелькнула мысль, прежде чем Йолташ погрузился в беспамятство.

Олтер

— Одинокий царевич говорит правду, — сказал Тумма, едва дверь за Бареаном закрылась. Остах отослал Бареана обратно в Школу, велев молчать о том, что узнал.

— Какую правду? — проворчал Остах, осторожно двигая плечом. Он нахмурился, потом махнул поврежденной рукой. Взмахнул еще раз, сильнее, и лицо наставника прояснилось. — Спасибо, Тумма!

— Слуги знают яды, — Тумма достал короткую стрелу и сунул наконечник под нос дядьке. — Отрава. Не смерть — столбняк. Захочешь — не шевельнешься.

Дядька отшатнулся и потер плечо.

«Парализующий яд», — я вновь подумал о двух стрелках, упрятанных на дно заплечного мешка.

— Что слуги Безносого с Йолташом сделали? Убили? — прорычал Барат.

— Твой брат жив, — поднялся с корточек Тумма. — Зачем кликаешь смерть?

— Откуда знаешь? — подскочил Барат к гиганту и схватил за грудки. Ишь ты, перестал бояться черного колдуна! Я вскочил вслед за горцем.

— Твоя кровь, — пожал плечами Тумма. — Тебя вижу. Его вижу: живой, не мертвый.

— Сможешь найти брата? — прерывающимся голосом спросил Барат. — Ты же видишь, сам сказал!

Тумма медленно покачал головой.

— Не могу, — плечи у Барата поникли, и он отошел от стола. А Тумма добавил. — Знаю, кто сможет.

Теперь вскочил даже Остах.

— Кто? — сказали мы втроем хором. И Кайхур гавкнул.

Тумма погладил своими большими ладонями столешницу перед собой. А потом ткнул пальцем в меня.

— Дваждырожденный, — затем палец Туммы слегка качнулся в сторону щенка. — И его оунманастри.

— Нет, — шумно выдохнул Остах, усаживаясь обратно и махнул рукой.

— Глаза дваждырожденного уже видят в темноте? — как ни в чем не бывало спросил Тумма.

Остах и Барат уставились на меня. Я несмело кивнул.

— Не успел рассказать, — повинился я. — Только недалеко. Вижу, как в сильных сумерках — на пару шагов вперед.

Тумма улыбнулся, довольный. Повернулся к ничего не понимающему Остаху и пояснил.

— Огонь дваждырожденного горит ярче! Когда рядом оунманастри — пылает выше неба! — Тумма хлопнул в ладоши и запел.

Дядька покраснел и со всего маху шарахнул ладонью по столу.

— Что здесь происходит? Может мне кто-нибудь пояснить?

— После падения со скалы я волей Матери Предков был спасен, — покосившись на Барата, начал я. — И с тех пор я дваждырожденный…

— Одно пламя: низкий, долгий костер, — пришел на выручку лекарь. Палец Туммы уперся в наставника и тот отодвинулся. — Одно пламя: высокое, светлое, без дыма, — пришел черед Барата. — У Оли после… болезни два огня. Видит дальше, слышит лучше…

Я коротко рассказал домочадцам, как открыл в себе ночное зрение.

— Пускай, — выдавил Остах. Так и не поверил до конца, старый ворчун. — Пускай он видит в темноте и слышит лучше. А как он Йолташа-то найдет?

— Я научу, — просто ответил Тумма. — Дите играет с ножиком, а воин берет в руки меч. Хватит дваждырожденному играть с огнем!

— Взять в руки меч? — хмыкнул дядька. Метафора с оружием пришлась ему по сердцу.

Барат умоляюще посмотрел на Остаха.

— Только оунманастри нужно взять, — добавил гигант. — Обязательно.

Кайхур коротко гавкнул и облизнулся.

Йолташ

В рот полилось, и Йолташ закашлялся. Ничего не соображая, он выхватил мех и жадно приложился, хлебая длинными глотками. Вокруг стояли дети. Один из них, опустившись на корточки, и поил его водой.

— Как? — просипел Йолташ чуть слышно. — Как вышли? Из каморы?

— Свинья помог, — один из пареньков, повыше остальных, пнул тело тюремщика.

— Ага, — шепнул еще один. — У него один ключ от всех дверей. И от твоих кандалов тоже.

Услышав про кандалы, Йолташ потер запястья. Руки свободны, а оковы валяются рядом. Дети смотрели с надеждой, и горец поднялся. Первым делом он прогулялся по короткому коридору и накинул на дверь тяжелый железный брус засова, висящий рядом.

Вернувшись, он перевернул тюремщика.

— Рассказывайте. Коротко. Кто, как очутились, где мы, — велел Йолташ высокому парню.

Слушая негромкий рассказ паренька, горец накинул перевязь с ножом. Вытащив из ножен, он качнул клинок в руке и вдел обратно. Сойдет. Потом стащил с толстяка сапоги и охлопал тело. Напрасно — другого оружия у мертвеца не нашлось. Йолташ поднял вырванную из стены цепь и неспешно намотал ее на левую руку, зажав крайний виток в ладони.

«Можно и под кистень. Но пусть наручем поработает», — решил Йолташ, взмахивая рукой. Не такой уж он великий мастер, чтобы кистенем махать. Еще и посреди решеток.

Тем временем парень рассказал нехитрую историю до конца. Многих продали собственные родители, покусившись на деньги высокого седого старика. Кого-то выкрали ночью прямо из дома, вырезав всю семью. Все они — бедняцкие дети из трущоб. Где они — никто не знает. Иногда замотанные приводили новичков, иногда забирали кого-то. Тех, кого забирали, больше никто не видел.

— Вот и Наума забрали, — грустно добавил рассказчик.

Йолташ, не отвечая, медленно двинулся по коридору в сторону закрытой на засов двери. По обе стороны коридора пустели каморки за толстыми прутьями. Над коридором в потолке попадались световые окна-колодца, тоже забранные решетками. Йолташ слегка подергал крепление засова, огладил петли и нахмурился. Приникнув ухом к двери, услышал монотонные песнопения. Нехитрый мотив и одна и та же фраза на неизвестном языке, повторяемая вновь и вновь.

— Диа… Диа… — прошептал охранник наследника, вслушиваясь. — Дианадахас…

Мальчишки, сгрудившиеся рядом, отпрянули от Йолташа, а некоторые из них замахали руками. Кто-то заплакал. Кто-то зажал уши.

— Что? Что? — спросил Йолташ, отходя от двери.

— Они, — высокий паренек мотнул в сторону закрытой двери, — так говорят. Дианадохус калас…

— И поют, — добавил кто-то прерывающимся голосом.

— И поют, — согласился парень. — Так поют, когда наших забирают.

— Ага. И уходят, тоже поют. Друг за дружкой идут и поют.

— И тебя, когда оттуда принесли, тоже пели, — добавил мальчонка с большими глазами и пушистыми, как у девчонки, ресницами и махнул рукой в противоположный край коридора.

— Меня принесли оттуда? — Йолташ указал подбородком направление и обнажил нож.

— Ага, — чуть слышно подтвердил высокий паренек. — Они всех оттуда приносят.

Йолташ двинулся вперед. Коридор оканчивался сплошной гладкой каменной стеной, но горец оставался настороже. Всякое он слышал в последние дни о каменных стенах! Охранник зашел в тупик. Толкнул твердь перед собой. Как и полагается настоящей стене, она не шелохнулась. Массивные блоки смотрелись внушительно и неколебимо. Йолташ повернулся и увидел глубокую нишу в стене рядом. В ней навалом лежали короткие факела и лампадки вроде тех, что горец видел у похитителей.