Книга Рыцарь Госпожи Смерти - Георгий Смородинский

Пешком идти назад не хотелось, а местные торгаши сами напросились на представление – развели тут, понимаешь, воров, вот и пусть теперь расхлебывают последствия.

Появившаяся из воздуха лошадь издала негромкое приветственное ржание и, подойдя, по традиции лизнула меня в лицо.

Вот интересно, чем руководствовалась Система, выдавая мне таких странных животных? Один кусается, вторая постоянно лезет целоваться. Хорошо еще, что кобылу невозможно отличить от живой, а то даже представить не могу, как бы реагировал на такие нежности мой желудок.

Впрочем, на облизывании «нежности» не закончились: кобыла игриво ткнула меня мордой в грудь, схрумкала протянутую морковку, положила голову на плечо и, негромко пофыркивая, замерла. Вот в душе не имею, зачем ей нужна еда, но из всех лакомств моей Юле больше всего нравится морковь. Это при условии, что нигде рядом нет свежего трупа. С трупами сейчас проблема, да, но морковью я неплохо затарился несколько дней назад, так что голодать кобыле не придется.

Мы простояли так минут пять под косыми, презрительно-сочувствующими взглядами проходящих мимо людей, когда Юля, видимо, полностью удовлетворившись хозяйской любовью, убрала голову с моего плеча и встала рядом, намекая, что неплохо бы уже свалить из этого шумного места. Ну да… Дела закончены, долг уплачен, можно отправляться дальше.

Запрыгнув в седло, я выбрал один из центральных торговых рядов и, тронув пятками Юлины бока, направил ее в ту сторону.

Вот что ни говори, но все эти въезды в город на белых конях во главе победившего войска – полная туфта в сравнении с моей короткой поездкой до ворот Сазы.

Сто метров радиуса – это охренеть как много, и аура Юли накрывала практически весь базар. А если ещё учесть, что перк кобылы применялся абсолютно ко всем предметам, да ещё и умножить все это на общее количество попавшего в ауру народа…

Вокруг все гремело, звенело и рушилось. Сползали с вешалок ковры, подламывались ножки у посудных витрин, гулко грохотали о брусчатку упавшие с полок доспехи, с противным скрежетом складывались павильоны, а в воздухе разносился резкий запах уксуса и пролитого из треснувших бочек вина. Люди в панике хватали самое ценное, причитали в голос, громко выкрикивали имена Саты и Гелата.

Ничего неожиданного… Воин первым делом замечает угрозу, но торгаш всегда сначала оборачивается на товар, и эти идиоты сразу ни за что не поймут, кто им устроил веселую встряску. Это потом, возможно, позовут спеца, и тот прочитает остаточные следы, но даже в таком случае они решат, что чем-то прогневили богиню Удачи. Следы ведь ведут прямо от её храма.

Паника постепенно усиливалась. Истошно орали торговцы, из павильонов выбегало все больше народа, и вся эта людская масса толпилась на дороге, серьезно мешая проезду. Где-то в соседних рядах разгорался пожар, в воздух летели разноцветные тряпки, а позади меня – словно прошёл ураган. Я ехал в самом эпицентре веселья с высоко поднятой головой, в накинутом капюшоне, изображая из себя всадника апокалипсиса, а в голове снова заливисто хохотала невидимая девчонка. Десять минут назад, в храме, она смеялась, словно радуясь неожиданному подарку, но сейчас её определенно веселило происходящее вокруг, и этот закадровый смех меня совсем не пугал, а наоборот, заставлял широко улыбаться.

Впрочем, все хорошее когда-нибудь заканчивается, и минут через пятнадцать я, протиснувшись сквозь толпу, выехал наконец на привратную площадь и… обнаружил там нежданного гостя.

Глава 19

Справа от ворот на огромном черном жеребце восседал закованный в латы рыцарь и с отстраненным любопытством наблюдал за творящимся в городе безобразием. Интересно, это он меня арестовывать сюда прибыл или просто заехал поболтать? Полоска над головой желтая, но… Чтобы сразу расставить все точки над «i», я подъехал ближе и кинул ему приглашение в группу. Примет – значит, все в порядке, нет – тогда не знаю… Но Саза этот день запомнит надолго…

Обошлось… Туккард некоторое время пристально смотрел мне в глаза, словно решая, как поступить, затем кивнул в ответ на приветствие, вступил в группу и следом за мной выехал из городских ворот.

Некоторое время мы ехали молча мимо выстроившихся в город телег, провожаемые заинтересованными взглядами стоящих в очереди людей. При приближении Туккарда все разговоры вокруг стихали. Купцы толкали друг друга локтями, кивали в нашу сторону, о чем-то перешептывались. Некоторые опускали взгляд. О Карающей Длани погибшего бога в Эрантии слышал, наверное, каждый, и все, разумеется, были в курсе произошедшей недавно трагедии.

Впрочем, с вопросами к паладину не лезли, сочувствия тоже вслух никто не выказывал, и мы, спокойно отъехав от Сазы на пару километров, миновали небольшую деревеньку, а за ней свернули к лесу, в котором я оставил Райнека с Заной.

День потихоньку клонился к вечеру, красное солнце уже наполовину скрылось за холмами на горизонте, громко пересвистывались в небе птицы, в воздухе одуряюще пахло цветами и травой.

Всю дорогу Туккард молчал. Выпрямив спину и упрямо выпятив вперед подбородок, он хмуро смотрел перед собой и не пытался заговорить. Впрочем, от разговора не отвертеться, и я в нем так же заинтересован, как и сам паладин. Ведь не просто же так Карт выдал ему мои координаты. Интересно, почему он не приехал сам, а прислал брата? Что-то произошло? Туккард должен рассказать? Впрочем, зная общительность этого товарища, можно предположить, что мы вот так молча спокойно можем проехать до Антрумы, поэтому разговор лучше начинать самому.

– Если ты хочешь поговорить, то сейчас самое время, – предложил я, чуть придержав лошадь и поравнявшись с конем командора. – Нам еще полчаса примерно ехать до стоянки, но там разговора с глазу на глаз не получится.

– Я хочу знать, как и почему ОН погиб? – мгновение поколебавшись, сухо пробасил рыцарь. – Ты, конечно, вправе не отвечать, но для нас это очень важно. Для меня, для Карта, для братьев. Можешь, кстати, называть меня Бьёрном. Туккард – родовое имя, Бьёрном звали меня мать и отец.

– Мне не известно, «как», бой происходил высоко в небе, – пожал плечами я, глядя на полосу приближающегося леса. – Почему? Могу только предположить, что он был не готов. Пытался добить меня и потерял драгоценные мгновения. Но зато я могу рассказать о настоящей причине его смерти.

– Говори, – кивнул паладин, не поворачивая головы, и я вкратце поведал ему то, что знал.

Мой рассказ длился не больше десяти минут, и за это время на лице Бьёрна не дрогнул ни один мускул. Паладин не задал мне ни единого вопроса, просто ехал, молчал и спокойно смотрел куда-то вперед.

– …наверное, Светлый бог и должен был так поступить, но в моем понимании с воинской честью это не соотносится… – закончил я свой рассказ и, чуть поколебавшись, добавил: – Ты знаешь, мне кажется, что его наказал сам Создатель. Мать послужила лишь инструментом…

– На войне все средства хороши, а проявлений благородства и чести достойны только те, кто достойны, – взглянув на меня, негромко заметил Бьёрн. – Ты так не считаешь?