Книга Все продается - Майкл Ридпат

Еще в Лондоне мне сказали, чтобы я поднялся на сорок пятый этаж и обратился к Ллойду Харбину, руководителю отдела по операциям с высокодоходными облигациями. В приемной мне пришлось ждать не больше двух минут. Харбин оказался широкоплечим крепышом среднего роста с толстой мускулистой шеей; Он пошел мне навстречу, протянул руку и загремел:

– Привет, Пол, как ваши дела? Ллойд Харбин.

К железному рукопожатию я был готов. Еще в школе меня научили: если ты сунешь ладонь глубоко между большим и указательным пальцами противника, то он не сможет сильно сжать твою руку. Я отработал этот прием до совершенства, так что со стороны могло показаться, будто я ничего специально не делал. Против людей типа бывших американских десантников прием действовал безотказно. Ллойд Харбин на мгновение растерялся.

Но лишь на мгновение. Мой хозяин не собирался сдаваться какому-то британскому юнцу и тут же обрел прежнюю уверенность.

– Вы никогда не были в уолл-стритовском операционном зале? – спросил он.

Я покачал головой.

– Тогда пойдемте, посмотрите наш.

Вслед за Харбином я прошел через серые двустворчатые двери. Операционный зал «Блумфилд Вайс» был не самым большим на Уолл-стрите и тем более не самым современным, но определенно самым активным. Здесь были сотни рабочих мест. На больших электронных табло демонстрировались последние новости, курсы акций и время в различных часовых поясах. За столами сидела целая армия агентов, все в почти форменных белых рубашках от «Брукс бразерс». Изредка попадались и женщины, как правило, в узких юбках, с замысловатыми прическами и с обилием косметики на лицах. Во всех операционных залах по-прежнему работают в основном мужчины, а женщины выполняют обязанности помощников и секретарей.

В зале стоял неумолчный гул сотен голосов – сотрудники банка делились информацией, спорили, отдавали приказы, уговаривали. У меня было такое ощущение, словно я попал в самое сердце капиталистической Америки, в то место, откуда потоки денег выталкиваются во всю кровеносную систему мира.

– Пойдемте к моему столу, я покажу, как мы работаем, – предложил Ллойд.

Пробираясь через джунгли поставленных где попало кресел, корзин для мусора и разбросанных бумаг, я последовал за Ллойдом через весь зал. Его рабочее место было в центре обособленной кучки столов, за которыми сидели мужчины в белых рубашках. В своем пиджаке я определенно бросался в глаза и чувствовал себя неуютно. Я сбросил пиджак, но и теперь все же отличался от сотрудников банка, потому что только на мне оказалась сорочка в полоску, но с ней я уже ничего не мог поделать.

Ллойд показал мне на две группы сотрудников банка, занимавшихся высокодоходными облигациям, – сейлсменов и трейдеров. Задача сейлсменов заключается в том, чтобы говорил ь с клиентами и убеждать их покупать или продавать те или иные облигации. Трейдеры должны определять, по какой цене следует пускать эти облигации в оборот. Они отвечают и за управление облигациями, являющимися собственностью банка. Трейдеры покупают облигации и продают их или клиентам банка, или трейдерам других брокерских контор; сообщество трейдеров называют «стритом». Обычно намного выгоднее совершать сделки непосредственно с клиентами; к тому же только в переговорах с ними трейдеры узнают о ситуации на рынке, а без знания этой ситуации выгодную сделку не совершишь. Итак, сейлсменам нужны трейдеры, а трейдерам – сейлсмены. К сожалению, это симбиотическое сосуществование иногда тоже нарушают конфликты.

Именно в такой момент я стал свидетелем разгоравшегося спора.

– Послушай, Крис, ты можешь предложить больше восьмидесяти восьми. Мой клиент вынужден продавать. Его боссы приказали ему продать сегодня. Мы навязали ему эти облигации, теперь мы должны ему помочь, – дружески улыбаясь, говорил моложавый, хорошо ухоженный блондин. Типичный сейлсмен.

Собеседником блондина был перевозбужденный коротышка, у которого едва ли не пена капала с губ.

– Это тот прохвост, который на прошлой неделе скупил у меня «Крогеры», а потом поднял на ноги весь «стрит»?! – кричал коротышка. – Я их до сих пор еще не выкупил. Пусть теперь помучается. На этот раз наш черед заработать на нем – хотя бы ради разнообразия.

Сейлсмен повернулся к Ллойду.

– Сделайте что-нибудь с этим психом, – негромко сказал он.

Ллойд подошел к ощетинившемуся трейдеру.

– Какой курс был у этих облигаций сегодня утром? – спросил Ллойд.

– Девяносто – девяносто два, но он падает.

– Хорошо, мы предложим клиенту по восемьдесят девять.

Трейдер протестующе завопил, а сейлсмен разочарованно покачал головой. Ллойд чуть заметно повысил голос:

– Я сказал, что мы заплатим по восемьдесят девять. Успокойтесь.

Спорщики утихли.

Ллойд вернулся к своему столу. За несколько минут он объяснил мне, как работают его сотрудники, потом представил меня трейдерам. Их было пятеро, все взвинченные до предела, все в нетерпении. Они разговаривали любезно, но не могли уделять мне много внимания. Уже через тридцать секунд разговора они невольно начинали коситься на спои экраны или листы цен. Потом следовали еще две-три минуты скомканного разговора, во время которого все мои собеседники клялись, что они обожают иметь дело с клиентами, особенно с лондонскими. Ллойд подвел меня к другому столу.

– Поговорите пока с Томми. Томми Мастерсон – Пол Марри из компании «Де Джонг».

Томми Мастерсон оказался тем самым, который всего несколько минут назад участвовал в яростном споре. Странно, но теперь он казался намного спокойнее большинства своих коллег.

– Садитесь, – сказал Томми. – Значит, вы из Лондона?

Я кивнул.

– Уверен, там не многие интересуются бросовыми облигациями.

– Не многие, – согласился я. – В сущности, мы только собираемся ими заняться. Кажется, ваши трейдеры горят желанием помочь нам освоить этот рынок.

Томми засмеялся.

– Это уж точно. Им некогда ждать. Они используют вас в своих интересах так быстро и так основательно, что вы не успеете и глазом моргнуть.

– И как же они это будут делать? – поинтересовался я.

– О, очень просто. Предлагать низкие цены, если вы будете продавать, и высокие, если вы захотите купить. Пытаться сбыть вам самые ненадежные облигации, убеждая вас, что надежнее их не бывает. С крупными американскими клиентами такие фокусы не проходят. Но мелкий зарубежный клиент – готовый агнец на заклание.

– Что ж, спасибо за предупреждение.

Я давно знал, что на рынке бросовых облигаций нужно держать ухо востро, но до этого не понимал, в какой мере.

– Если у вас есть хороший сейлсмен, он должен вас защищать, – сказал Томми. – Кто ваш сейлсмен?

– Кэш Каллахан, – ответил я.

– Боже праведный. Скользкий тип. Но я уверен, вы и без меня это знаете.