Книга Снежная жаба - Анна Ольховская

— Но мы всегда сможем до нее добраться.

— А смысл? Выживи ее ребенок, еще можно было бы что‑то придумать, хотя я даже не представляю что, но шанс был. А так — без вариантов. К тому же живая и здоровая Виктория Демидова нам сейчас гораздо выгоднее, чем мертвая.

— Почему?

— Вальтер, тебе, как я посмотрю, тоже по мозгам хорошо ударило нейтрализатором. Кай!

— Что — Кай?

— Возвращение девки домой снимает с нас головную боль всего последнего года. Теперь можно не опасаться, что мой сын узнает правду, и полностью сосредоточиться на решении главной проблемы.

— Зачатие ребенка Кая и Брунгильды?

— Нет. Я больше не могу ждать, пока все произойдет естественным путем. Это слишком долго и ненадежно. Все силы надо бросить на два направления: разработку препаратов, увеличивающих вероятность передачи правильных генов по наследству, и дальнейшие исследования в области защиты от воздействия Кая и его потомков. И возможности управлять ими.

— То есть?

— То и есть. Представь себе — мы добились своего, и появилось несколько таких, как мой сын. Сверхлюдей, способных превращать любого, в том числе и из нас, в марионеток. Мы и с Каем‑то еле справляемся, а что уж говорить о десятке таких Каев? В общем, как всегда бывает: изобретаешь яд — одновременно разрабатывай и противоядие.

— Да, Грета, не зря вас избрали в свое время Председателем Президиума «Аненербе», — восхищенно произнес Вальтер. — Вы не только искренне преданы нашему делу, но и мудры!

— Хватит петь мне дифирамбы, лучше распорядись выключить, наконец, этот чертов прибор! А я пойду к сыну, посмотрю, как он там. Если всем нам спустя два дня так худо, то представь, что творится с ним! Надеюсь, мы не перестарались.

— Не волнуйтесь, фрау Ландберг, Кай ведь гораздо совершеннее нас.

— И это все больше из достижения превращается в проблему, — проворчала Грета, нажав кнопку отбоя.

Конечно, лучше всего было бы самой проконтролировать отключение нейтрализатора, но слишком уж паршиво она себя чувствует. И сил хватит только на то, чтобы навестить Кая. Да и, в конце‑то концов, почему она должна заниматься абсолютно всем? Для чего тогда существует Президиум? Для собраний и совещаний?

Что? К Каю тоже можно отправить кого‑то из помощников, а самой отлежаться и прийти в себя? Это вряд ли. Ее сына банально боятся, тем более все знают, как он относится к непрошеным визитерам. А после случая с Дитрихом стали бояться еще больше. Вон доктор Краух трясется над переломанным псом Кая, словно над ВИП‑пациентом.

К тому же где‑то внутри, в самом дальнем углу подсознания, противно зудело беспокойство, настойчивым сверлом прорываясь сквозь гул пчелиного роя. И это вовсе не было беспокойством о здоровье сына — как он там, бедняжка, переносит такое долгое воздействие нейтрализатора? Нет, болезненно ныло и саднило совсем другое чувство. Такое же, как и у остальных жителей подземелья.

Страх.

Грета досадливо поморщилась — глупости какие! Был бы этот чертов изобретатель сейчас нормальным, получил бы несколько суток штрафного изолятора, а потом его заперли бы в лаборатории и не выпускали до тех пор, пока не доведет нейтрализатор до идеала.

Чтобы никаких побочных воздействий на окружающих, только на Кая. А то всякий бред в голову лезет, галлюцинации выдает ослабленный разум.

Даже не галлюцинации, так, на уровне ощущений. Ощущения абсолютной беспомощности перед властью собственного сына. И его глаза — покрытое инеем серебро, в котором застыло равнодушие и презрение.

К ней, к его матери… К Председателю Президиума, если кто не забыл!

Так, все, хватит! Ты что, рефлексирующая самка недочеловека? От Кая нахваталась? Вместо того чтобы сына настойчиво выводить на правильную дорогу, сама едва не свернула на кривые тропинки непродуктивных эмоций и чувств.

Грета тяжело, опираясь на ручки кресла, в котором сидела, поднялась и медленно направилась в сторону апартаментов Кая.

Которые еще и располагались безобразно далеко! И все из‑за непонятной любви Кая к уединению. Брунгильда вот тоже терпеть не может это место (в основном, правда, из‑за того, что именно здесь ее будущий муж провел ночь с той девкой) и со дня свадьбы пытается убедить Кая переехать поближе к остальным, в глубь подземелья, но тот просто игнорирует просьбы жены.

И каждый раз приходится пилить по бесконечно длинным и порой довольно узким тоннелям не меньше получаса, прежде чем доберешься до задворков «идеального ария».

Сегодня этот путь показался Грете особенно утомительным. И к тому моменту, когда женщина подошла к двери апартаментов, в ее душе не осталось ни капли беспокойства, а тем более — страха. Лишь тотальное, всепоглощающее раздражение, кое‑где криво украшенное розочками злости.

Она даже стучать не стала, наплевав на требование Кая — тем более что последние два дня в связи с плохим самочувствием сын не блокировал вход изнутри, — просто бахнула кулаком по кнопке открытия двери и, не дожидаясь, пока медлительная штука полностью отъедет в сторону, протиснулась в образовавшуюся щель.

И моментально забыла о раздражении и злости, увидев лежащего на полу Кая. Лицо мужчины было синевато‑бледным, голова странно запрокинута, и… и он… не дышал?!!

— Кай?.. — Грета подбежала к распростертому телу, упала перед ним на колени и дрожащей рукой попыталась нащупать ниточку пульса на шее.

Глава 39

Кай с возрастающим отвращением смотрел на плюющуюся ядом и отборным матом жену. Мать Нации, ага. Холодная, подлая, двуличная, жестокая женщина, взявшая на вооружение лозунг главы иезуитов Игнация Лойолы: «Цель оправдывает средства».

И с этой особью он вот уже на протяжении двух с половиной лет вынужден хоть изредка, но делить постель! Впрочем, изредка — только последние полтора года, после того как он нашел сына и потерял Викторию. Да и то исключительно ради того, чтобы отвязались, чтобы не приставали снова и снова, и самое главное — чтобы не следили за ним.

Тогда, полтора года назад, он думал, что сможет решить проблему «Аненербе» довольно быстро, тем более что вновь обретенная сила казалась Каю безграничной. И травки Степаныча живительным эликсиром бурлили в венах.

Он довольно легко управился тогда с массовым гипнозом своих соплеменников, стерев из их памяти события последних двух дней — его исчезновение, поиски и все остальное, с этим связанное, — и нарисовав на образовавшемся чистом листке новую картинку. В которой довольно схематично, но в целом четко были прорисованы побег Виктории Демидовой, гибель фон Клотца и ребенка фон Клотца и, самое главное, — постоянное нахождение его, Кая, в своей спальне. Он был слаб, еле передвигался из‑за действия нейтрализатора и понятия не имеет, что происходило с остальными и на поверхности.