Книга Заблудшие - Вячеслав Бец

– Никакой.

– Именно. В бою важнее умение этого архитектора воевать. И так для всех. Но в безопасной обстановке он может спроектировать укрепление, дом, школу, больницу. На войне же он просто ещё один солдат, единица. И почему его жизнь должна быть ценнее, например, твоей, особенно если ты более умелый солдат? А раз жизнь всех людей стоит одинаково – значит…

– Стоят они ничего? – перебив, закончил Андрей.

Павел вздохнул. Оглянувшись, он прошел обратно в гостиную и уселся на диван. Андрей присел на стул напротив него.

– Неужели ты думаешь, что для меня вы все – оловянные солдатики? – спросил Гронин.

Андрей вспомнил Кулика, его слова про то, что руководство их организации ничем не лучше «Степных волков». Павел, не дождавшись ответа, продолжил.

– Ты должен понять жестокую, но простую истину – вступая в бой, человек вне своей воли становится смертником, пешкой. Я, ты, Родионов – пуле все равно. И задача командира – сделать все возможное, чтобы погибло как можно меньше его людей.

– Меньше? Почему же не сделать так, чтобы не погиб никто?

– Можно, – кивнув, ответил Гронин. – Есть такой способ.

– Какой же? – удивлённо спросил Андрей.

– Не вступать в бой.

Полковник сделал паузу, глядя на реакцию Романов. Тот опустил лицо и молчал.

– Ты знаешь способ разобраться с угрозой без боя? С «волками», например?

Андрей отрицательно покачал головой.

– И я не знаю. А значит, победа будет стоить жизней, как бы нам не хотелось другого.

Романов вздохнул. Полковник прав – всем выжить не удастся. Андрей видел, что происходит в бою, как пули пролетают рядом с тобой, как ранят, как убивают. Видел, как угасает в глазах жизнь, которая мгновение назад била ключом.

– Когда мы разобьем банду – мы ведь остановимся?

На лице Гронина появилась грустная улыбка. Он давно уже понял, что остановиться невозможно, потому что остановка в этом мире теперь только одна – смерть.

– К сожалению, нет, – он покачал головой. – И не потому, что мне этого не хочется. Уж поверь, я за свою жизнь так навоевался, что сыт этим по горло.

Полковник вздохнул и отхлебнул чаю. Андрей терпеливо ждал, пока он продолжит свою речь. Ему было интересно послушать, почему же Гронин не видит возможности остановить кровопролитие.

– Все дело в том, что «волки» это низшие хищники – шакалы, падальщики. Они питались слабыми и беззащитными. Но как и в любой пищевой цепочке над ними есть другие – более развитые, более хитрые и более смертоносные. И единственный способ выжить – стать одним из них.

Вот она истина. Вот то, что так долго не мог уловить Андрей: чтобы выжить – нужно стать высшим хищником. Нет никакого смысла созидать, если ты не способен сберечь свое творение от уничтожения. Нет смысла рожать детей, если ты не можешь защитить и вырастить их.

Вообще невозможно создать что-либо, если нет возможности это сохранить. Сперва нужно приложить все усилия для того, чтобы ликвидировать угрозы. Вот как изначально размышляли Гронин, Родионов, Дьяков. Как, быть может, размышлял отец, когда ушел накануне эпидемии. Может, он тоже знал, что будучи крысой на тонущем корабле, пытаясь спастись самому, он тем самым не сделает ничего для того, чтобы спасти весь корабль и вместе с ним экипаж?

Андрей попытался восстановить в памяти последние слова матери об отце. Что же она говорила? Общие фразы, что он сильный и умный, у него очень важная работа, и он вроде бы что-то знал о происходящем. Но что именно? Эх, если бы спросить её сейчас…

– Наш отец уехал буквально за день до эпидемии, – внезапно начал делиться воспоминаниями Андрей. – А мы с матерью прямо на следующий день поехали к её родителям в деревню. Но это не помогло. Когда она заболела и поняла, что умрет, то постоянно рассказывала нам с Игорем об отце. Просила никогда не забывать ни его, ни её. Говорила, что он отправился исполнять свой долг, что не мог иначе. Позже я много раз думал о том, была ли у неё на него обида за то, что он нас бросил, потому что у нас с братом она была. Сейчас я думаю, что наверное, слишком плохо его знал.

Павел мог бы на пальцах одной руки пересчитать случаи в жизни, когда его чувства и эмоции были настолько сильны, что он не мог удержать их в себе, обязан был их выпустить. Сейчас был как раз такой случай – сын его друга открывался ему, но блуждал в потемках собственной души. Раньше Гронин не хотел говорить Андрею, что знал его отца, но теперь понял, что больше не должен этого делать.

– Она любила его как раз за это – за принципы, за честь, которой он дорожил, за нежелание быть винтиком, – с волнением сказал Павел. – Она с самого начала отдавала себе отчет, что всегда будет для него на втором месте, но этого ей было достаточно.

– Звучит так, – голос Андрея дрогнул, – будто вы знали их.

– Да, знал.

Андрей бросил на полковника взгляд полный самых разнообразных чувств. Были здесь и недоумение, и обида, и даже злость.

– Это правда? – спросил он после паузы.

– Да.

– О господи, почему же вы раньше не сказали?! – вскричал Романов, с грохотом поставив кружку и разбрызгав чай по всему столу.

– Я не был уверен, что ты именно его сын.

– Тогда в лесу, после поездки к Леонелли, вы расспрашивали меня о родителях, об отце. Я ещё тогда подумал, что вы можете его знать. Не знаю откуда… ай неважно, – во взгляде Андрея, направленном на полковника, было нескрываемое разочарование.

Почему он молчал? Если знал, то почему молчал? Но даже не это было сейчас главным вопросом.

– Расскажите мне о нем, – с напором потребовал он. – Где и когда вы его встречали, что о нем знаете? Где он служил? Я должен найти его…

– В первую очередь ты должен успокоиться, – резко и строго сказал Павел.

Андрей прикрыл рот, изумленно уставившись на полковника, хотя из горла стремились вырваться и другие вопросы.

– Так-то лучше, – тон Павла не стал мягче. – Я понимаю, что ты ошарашен, взволнован, но держи себя в руках. Если я не сказал тебе раньше, значит, у меня были на то причины.

Андрей повиновался и молчал, хотя эмоции внутри него неистовствовали. Павел тоже долго молчал, собираясь с мыслями. Он не любил вспоминать о погибших друзьях, но сейчас это нужно было сделать.

И затем он рассказал Андрею все, что помнил о Викторе Романове: об их дружбе, совсем чуть-чуть о службе, и о том, как предлагал ему укрыться в бункере. А после долгого рассказа несколько минут молчал. Растерянный Андрей тоже молчал, отрешённо глядя в стену.

– Ты не представляешь себе, как мне его не хватает, – сказал вдруг Павел, глядя в сторону. – Твой отец был для меня больше, чем другом, он был мне, как брат. Эх, ну и завертели бы мы здесь, будь он жив…