Книга Пришельцы - Сергей Алексеев

Георгий спустился с сопки, вышел на опушку болота и осмотрелся — нет, напрасно, ждать нечего… Скорее в усыпальницу! Он может дать круг и вернуться за вещами, там его и подождать. Вернется, поскольку ушел налегке, с одним автоматом.

Конечно, в схоронах у него могут быть боеприпасы и продукты, но такого арсенала, который он притащил в Верхние Сволочи, наверняка нет.

Он хотел пересечь болото напрямую, в открытую, и уже сделал несколько шагов по чистому месту и в этот миг услышал за спиной хруст валежника и шорох камешков под ногами. Кто-то шел тем же маршрутом, что и он, причем не два человека, а значительно больше. Поспелов заскочил обратно в лес и затаился между высоких кочек. Через минуту из ельника высунулся мужик со «шмайсером», поглядел по сторонам и стал мочиться. За ним появилось еше человек шесть, многие из которых были с оружием, с топорами и саперными лопатками на поясах, и у всех за спинами полупустые рюкзаки. Странная эта компашку остановилась на краю болота, потянуло табачным дымом, заговорили вполголоса — кажется, заспорили, идти сейчас в Верхние Сволочи или переночевать в сопках за болотом. Один из мужиков отсоединился от группы и пошел прямо на Георгия, расстегивая на ходу брюки — облюбовал место между кочек, где сидел на корточках Поспелов. Деваться было некуда: наставленный на мужика пистолет произвел впечатление, по лицу скользнула гримаса ошеломленного испуга…

И если бы он не крикнул от неожиданности, возможно, разошлись бы мирно; возглас у мужика вырвался непроизвольно, и сразу же товарищи его присели, будто воронье перед взлетом. Георгий метнулся в ельник, краем глаза уловив, как с мужика сваливаются штаны, а сам он уже тянет автомат из-под мышки. Звонкий, шелестящий звук очереди ударил за спиной, когда Поспелов был надежно прикрыт густым подлеском. Чуть запоздало вслед ей затрещали сразу два автомата и сиплый голос заблажил совсем рядом:

— Держи его, падлу! Тут он! Верхушки молодого ельника задрожали, затряслись с разных сторон — кто-то продирался через подлесок, смело, нагло, напористо.

Переговаривались:

— Мочи его, гада!

— А кто это? Кто был?

— Да х… какой-то с пистолетом! Чуть в брюхо не засадил!

Поспелов стал пятиться чуть ли не на четвереньках, отсидеться в подлеске вряд ли удастся — шли цепью, плотно, а никого не видать. Он отскочил за огромный валун, вросший в землю — дальше виднелся светлый прогал и начинался старый лес, куда соваться не следовало: все как на ладони. Георгий сделал бросок вдоль ельника и услышал голос в пяти метрах.

— Вот он, сука!

И сразу брызнул веер очереди, перед глазами упала срубленная елочка. Он стрелял наугад, на звук голоса и оружия, однако в тот же миг увидел, как из молодняка вывалился и распластался перед ним человек, мелко затрясся в конвульсиях.

Поспелов сунулся к нему, чтобы взять отлетевший автомат, но из ельника, чуть левее камня, вынырнули сразу четверо. И полоснули очередями от животов, словно немцы в кино. Они видели цель и еще бы мгновение изрешетили, настолько плотным был огонь и так близко пули ковыряли мшистую землю. Георгий кувыркнулся вперед, к противнику и трижды выстрелил по пригнувшимся фигурам. Один сел, схватившись за живот, остальные бросились в рассыпную.

— Стреляет, гад! Мочи его!

Поспелов кувыркнулся назад и упал на первого убитого, мгновенно ощутив мягкость и мерзость мертвого тела. А по нему били с трех сторон, срубая над головой мелкий ельник. Нельзя было пускать их себе в тыл могут выжать, вытеснить его на чистое болото и тогда крышка. Георгий сделал тройной бросок, резко меняя направление и расстреливая остатки патронов в магазине. Затаился на мгновение, вжался в мох, перезаряжая пистолет, и неожиданно услышал устрашающий крик:

— Не стреляйте! На хрен! Пришелец! Это пришелец… Уходим!

Странный этот, смертельно перепуганный крик в пылу боя подействовал мгновенно, как шоковый паралич. Огонь в тот же миг прекратился, автоматы захлебнулись на полуслове и с минуту слышался лишь треск сучьев и тяжелый бег, чем-то напоминающий бегущее стадо кабанов. Мародеры — по всей вероятности, это были они, — уходили, бросив своих убитых и раненого: тот, которому досталось в живот, еще катался, трепыхаясь на толстом моховом матраце — изредка в ельнике мелькали его руки и ноги.

Минуты через три затих и он. Поспелов осторожно встал и огляделся, опасаясь подвоха, но кругом была тишина, изредка прорезаемая свистом ночных птиц. И все-таки надолго оставаться здесь было рискованно. Он наскоро осмотрел убитых — давно не бритые мужики, по одежде напоминающие работяг из геологоразведки, приискателей, одним словом, таежных людей. В карманах одного обнаружил справку об освобождении из мест лишения свободы, у двоих других, кроме денег и курева, вообще не оказалось ничего. Собрав оружие, Георгий снова вышел на болото, одним броском перерезал его и отдышался на другой стороне. Тащить с собой три мешающих движению автомата было ни к чему, поэтому он два сунул под мох, заметив место, и двинулся налегке.

Назад он шел скорым шагом, без оглядки, и все равно ушло около часа, прежде чем впереди мелькнула полуоблезлая синяя стена больницы. Кажется, и здесь было пусто и тихо, только вместо ночных пели дневные птицы. Георгий пробрался в усыпальницу сквозь «партизанский» лаз под стеной, выглянул из дыры в полу, прислушался и посветил фонариком…

И было хоть смейся, хоть плачь: ни рюкзака, ни винтовки, ни даже портянок, которые сушились по-солдатски на головке кровати.

Даже для вполне здорового человека дать такой круг, а потом взвалить на себя груз килограммов в сорок и снова бежать — да еще так, чтобы не попасть никому на глаза! — было бы слишком. Мелькнула последняя слабая надежда, что вещи пилота могла спрятать Ромул, вырвавшаяся от своего пациента. Георгий выбрался из больницы и задами, чтобы особенно не светиться перед жителями, побежал к медпункту. Еще издалека он заметил распахнутую настежь входную дверь в жилую половину и сердце радостно забилось — ушла! Уговорила, уболтала усыпила всевидящего и могучего витязя! Каких же умниц воспитывали в этом «женском батальоне»!

Прячась за забором, чтобы не видели соседи, Поспелов одолел заросший лебедой двор, тенью скользнул в сени и замер у двери.

За нею явственно слышался характерный шум женской драки: визг, страстное дыхание и треск разрываемой одежды. Иногда тарахтели по полу ножки стола, что-то со звоном летело на пол, и тянуло вкусным, но уж горьковатым дымком от горящей на сковороде свиной поджарки.

Все звуки в доме сопровождались женским визгом и криком.

Как выяснилось чуть позже, Демьяниха выследила соперницу и теперь они выясняли отношения: делили летчика.

А сам он сидел в дальнем углу неприютных сеней с видом наблудившего кота и на немой взгляд Поспелова только подергал плечами: дескать, попался…

Георгий вызвал его знаком руки и повел через огороды за околицу.

Едва распутавшись с пассажирским лайнером, упавшим в тюменской тайге, доказав, что он не был жертвой террористического акта, а причиной катастрофы стала всеобщая бесхозяйственность и «дикий капитализм» в Аэрофлоте, когда из старых, давно негодных машин выдавливали остатки жизненных соков; отсидев положенный срок на всевозможных совещаниях и заслушиваниях, полковник Заремба наконец вернулся в свой «табор» и уже без нервотрепки погрузился в дела карельской разведоперации. Он знал, что это не надолго, ибо в расползающемся, как тришкин кафтан, государстве скоро снова что-нибудь случится и опять придется латать очередную дыру. А ее уже можно было вычислить, даже не прибегая к компьютерам и экстрасенсам: пресса и телевидение все чаще бубнили об опасности новой катастрофы на четвертом энергоблоке Чернобыльской АЭС. В спецслужбах, да и не только в них, прекрасно понимали, что это очередной политический акт Украины, таким образом выдавливающей прощение невероятных долгов перед Россией и деньги из осторожного и скупого Запада. Понимали и, однако же, готовились к «плановой» катастрофе, ибо общественным мнением, а значит и государством давно уже управляли журналисты, во всю эксплуатируя неистребимую веру в печатное слово.