Книга Мистические культы Средневековья и Ренессанса - Владимир Ткаченко-Гильдебрандт

Они презрительно относились к власти и проводили свои тайные собрания вплоть до понтификата Льва Великого[319]. Сильно атакованные сим великим атлетом христианства, они рассеялись после того, как были осуждены синодом и изгнаны сенатом: таким образом, они под разными именами наводнили все провинции империи. В V веке они втираются в доверие к греческому императору Анастасию; в VI веке Феодора, актриса, ставшая императрицей и женой Юстиниана, им покровительствует. В VII веке они принимают имя павликиан[320], которое им сообщает один из их учителей Константин Сильван (Силуан), поскольку сам привязывается к писаниям Святого Апостола Павла; после проповеди своей доктрины в окрестностях Самосаты[321], они ее распространили до пределов Каппадокии и Понта[322]. В VIII веке иконоборец и пылкий поклонник магии Константин Копроним[323] не мог не быть благосклонным к павликианам. Он им позволил обосноваться в Константинополе и во Фракии[324]. Это открыло им ворота на Запад, и они обрушились на Европу. В IX веке эти манихеи[325] переживали различные периоды: сначала им открыто покровительствовал греческий император Никифор[326]; императрица Феодора, вдова Феофила, желала их обратить убеждением, затем, используя строгость, она их толкнула на бунт. Они соединились с арабами или мусульманами, которые были тогда всемогущими в Азии[327], и в течение многих лет оказывали сопротивление Восточной Империи[328]. Находившиеся непрестанно в состоянии войны с греческой империей арабы легко принимали в качестве союзников всех, кто становился врагом христианства, каковым бы ни было религиозное несогласие между ними. Монотеистическое основание являлось достаточным, чтобы удовлетворить арабов и привлечь к себе их симпатию, в чем мы больше убедимся, продвигаясь вперед.

Манихейские воины, против которых императоры, шли лично во главе войска, были сначала побеждены. Василий Македонянин их рассеял; но чтобы собраться с силами и продержаться против сильного врага, они построили и укрепили город Тефрику[329] в неприступном месте, между Сирвасом и Трапезундом в Армении. Отсюда они не давали покоя греческим военачальникам и под предводительством Карбеаса, человека полного решимости, опустошали земли империи, у которой оспаривали власть, до тех пор, пока Василий, их победитель, не направил к ним Петра Сицилийского, чтобы договориться об обмене пленными. Необходимо отметить это обстоятельство, поскольку оно проясняет исторический момент: во время посольства в Тефрику Петр Сицилийский открывает, что на совете павликиан было решено послать проповедников их секты в Болгарию[330]. Случай благоприятствовал тому из-за смут и разногласий, имевших тогда место между папой и Константинопольским патриархом по поводу верховенства в империи[331]. Известно, какие глубокие корни пустила павликианская секта в Болгарии, которую манихейство Запада рассматривало в качестве своей колыбели. При помощи арабов павликиане Тефрики предприняли ужасные репрессии против императора Михаила, сына Феодоры, которого победили и обратили в бегство под стенами Самосаты[332]. Эта победа имела пагубные последствия для империи: вскоре увидели объединенную мусульманско-манихейскую армию, опустошающую Малую Азию. Карбеас имел чудовищного наследника: он звался Хрисохейром (Chrysocheir). Никея, Никомедия, Анкира и другие города подверглись разграблению; кафедральный собор Святого Иоанна Богослова в Эфесе был превращен в конюшню.

Это торжество, или скорее отмщение остановилось только со смертью Хрисохейра. Павликиане, наконец, были взяты в их грозной крепости Тефрике и скрылись в горах, откуда в течение всего X века совершали частые набеги на земли империи со своими ужасными союзниками мусульманами[333]. Нужно отметить, что они были еще очень опасны и добивались уступок со стороны законных властей. И в самом деле, император Иоанн Цимисхий дал им право водвориться в окрестностях Филиппополя во внутренней Фракии[334]. Отсюда их прозелитизм, продвигаясь все дальше и дальше из-за склонности монахов к аскетическим принципам секты, вскоре наводнил монастыри Востока и Запада. И когда павликианство стало опять гонимым, то возродилось в новых формах: на Востоке в виде богомилов[335], на Западе – катаров[336]. «Богомилы, – говорит Шмидт, – согласно Евфимию[337], являются только ветвью катарской секты. Они распространились во Фракии с середины XI века и нашли прозелитов в монашеской среде. В начале XII века их основной центр находился в Филиппополе, откуда они в тайне распространились до самой имперской столицы[338]. Император Алексей Комнин преследовал секту и казнил их главу Василия. Однако секта продолжала существовать секретно, имея всегда своим центром Филиппополь (ныне Пловдив, Болгария – В. Т.-Г.), и вскоре обрела своих сторонников во всех провинциях и всех главных городах империи»[339]. Именно из этого центра манихеи-павликиане[340] под именем cathari, легко проникнув и в Боснию, распространились в Германии через Венгрию, затем на мгновение остановились в далматинских городах напротив главных портов Италии, чтобы дождаться кораблей, сумевших перенести их доктрины на юг Европы. Уже с начала XI века[341] эта ересь обнаружилась в Орлеане в период правления короля Роберта. Одна итальянская женщина ее принесла во Францию, и двое каноников из Орлеана[342] были первыми обольщенными. Это стало тогда большой новостью; но в XII столетии манихейство охватило самые различные слои общества в городах Ажан (Agen), Суассон (Soisson) и Периньё (Perignueux)[343]. Манихейская ересь явилась как бы интеллектуальной заразой высокого полета.