Книга Малиновое вино для Синей Бороды - Николай Воронцов

И ведь, в самом деле, как ловко все придумала!

Ну, отравились газом двое, мужчина и женщина, в бомбоубежище. А что такого? Следов насилия же на их телах нету. Значит и убийцу искать не надо. Бам! Бам! Постановление об отказе возбуждении уголовного дела.

Сгоревшая спичка обожгла пальцы Дайны.

– А петли-то на дверях какие прочные! – осмотрев дверь со всех сторон упавшим голосом пробубнил Гога и чуть не плача добавил: – И заклепки в петлях хозяйские! Уж лучше бы мы, правда, здесь газом задохнулись, чем….

Не договорив, он устало сел рядом с Дайной на пол.

– Это ведь самая страшная на самом деле смерть! – многозначительно добавил Гога. – Слышала, небось, истории, про двух оказавшихся без каких-либо продуктов питания в закрытом помещении людей?!

Сказав это, он как-то нехорошо и одновременно очень ласково посмотрел на Дайну. Наверное, он просто искал в ее глазах поддержку, но Дайна этого ласкового взгляда жутко перепугалась.

– Ты чего это? – взвизгнула от страха Дайна. – Чего?

– Ничего! Ты очень красивая! – по прежнему ласково сказал Гога. – И я давно тебе хотел сказать, что…

– Ты что это вздумал, а?! – вскочив, истерично завизжала Дайна. – А ну не сметь унывать! Слышишь ты меня?! Я сказала, не сметь унывать!

И тут от страха Дайну просто будто бы торкнуло.

Она на минуту замерла как вкопанная, вспомнив слова Иры о том, что из любого даже самого, казалось бы, безвыходного положения на самом деле есть выход. Самое главное, не паниковать!

– Главное, не сметь паниковать! Не сметь паниковать! – буквально заорала она в лицо Гоге.

– Да я уже и не паникую даже вовсе! – немного испуганно отозвался он и даже попытался закрыться от Дайны руками.

– Есть у меня, конечно, один хороший вариант, – совершенно спокойно и очень многозначительно сообщил он.

– Какой? – немного успокоилась от этих слов Дайна, на что Гога многозначительно продемонстрировал пистолет.

– Одновременно и хорошая, и плохая новость.

– Ну, ну… – чтобы не тянул, призвала его к ответу Дайна.

– Это будет очень быстро, – грустно сказал Гога и показал пестиком, что целится и стреляет себе в свой бритый висок. – И это несомненно очень хорошая новость.

– Ну, а плохая тогда какая? – усмехнулась Дайна.

– А плохая такая, что у нас на двоих остался только один патрон.

– О, боже мой! Ну и новости! Что хорошая, что плохая, – в злости вскричала на него Дайна, после чего как разъяренный лев в клетке прошлась по комнатушке.

– А с другой стороны я даже рад, что я оказался здесь именно с тобой, а не с кем-то другим, – задумчиво и все также грустно сказал Гога. – Знаешь, что-то во мне перевернулось после встречи с тобой. Искра какая-то во мне зажглась что ли.

– Это не в тот ли самый раз произошло, когда ты мне в прихожке по лицу кулаком саданул? – едко поинтересовалась Дайна.

– Что уж теперь плохое ворошить?! – печально произнес Гога. – Теперь уж нужно думать только о хорошем.

– О чем это хорошем? – буркнула Дайна. – О том, что у нас на двоих один патрон?

– О том, что мы с тобой умрем, – перебил ее Гога и тут же поправился: – Не в том, конечно, смысле, что умрем, а в том, что в этот, наверное, самый важный в жизни момент мы будем вместе.

Он, видимо, планировал поведать Дайне что-то еще о своих переживаниях и чувствах, но она просто-таки категорически не дала ему этого сделать:

– Даже и не продолжай! Даже и слушать ничего этого не желаю!

      Дайна схватила алюминиевую проволоку и стала остервенело ею скрести под дверью, пытаясь подцепить с той стороны шланг с все еще свистящим из него газом. И она сделала это! Вскоре, шланг уже был у нее в руке по эту сторону двери.

– Ну, слава богу! – совершенно спокойно сказал на это Гога. – Значит, стало быть, смерть наша будет быстрой, спокойной и безмятежной. Мы попросту надышимся газом, уснем и все дела.

– Ага! Щас! – нервически пообещала ему Дайна, после чего спешно достала из кармана коробок спичек и трясущимися руками принялась выковыривать из него спичку.

– Ну, тоже, кстати, вариант! – следя за ее действиями, обреченно согласился Гога и облегченно вздохнул: – Один большой бабах взорвавшегося газа и мы с тобой на всех парах летим к праотцам.

– Помог бы лучше, чем всякую чушь-то нести! – сказала Дайна и вручила Гоге шланг: – Давай! Сделаем это! Пока комната газом не наполнилась!

Она зажгла спичку и поднесла к свистящему газом концу шланга. И газ тут же вспыхнул синим пламенем.

– Давай! Жарь этим огнем заклепки на петлях! – презрительно, совсем как заправский мужик, сплюнув при этом на пол, приказала Гоге Дайна и указала рукой на дверные петли.

И Гога тут же кивнул ей своей бритой башкой и получившейся газовой горелкой стал нагревать петли. Вскоре металл на двери в районе петель покраснел, а значит, стал более пластичным и мягким.

– А теперь попробуй их вообще сломать на фиг! – все также презрительно (по отношению к дверным петлям, конечно же) приказала Гоге Дайна.

– Ага! Сейчас будет сделано!

      Гога принялся во всю свою безудержную силу колотить ногами в дверь в районе петель и, в самом деле, вскоре покрасневшие от нагрева петли под его ударами прогнулись, клепки в них повылетали, зазор же между дверью и косяком при этом значительно увеличился, а вскоре и одна петля с лязгом лопнула.

– Ура! – радостно завизжал Гога и, даже не оглянувшись на Дайну, спешно полез в образовавшуюся щель.

Оказавшись с той стороны двери, он вытащил засов и, раскрыв дверь настежь, словно верный паж склонился перед Дайной в низком поклоне:

– Пожалуйста, мадам! Милости просим.

– Так-то вообще-то я еще мадемуазель! – немного грубо поправила его Дайна и снова презрительно сплюнула на пол, а сама подумала при этом:

«Да что же это такое навалилось-то на меня? Что за странное слюноотделение? Газа я, в самом деле, надышалась что ли?!»

Дайна подошла к бездыханному телу Ирины и присела рядом с ней на корточки. Глаза подруги были стеклянными и только темная струйка крови медленно ползла от ее головы по бетонному полу.

– Вот ведь стерва! – буркнул в адрес Ирины Гога. – А я ведь ей поверил, что она покажет мне, где ты прячешься.

– Я тоже ей поверила, – негромко сказала Дайна. – Я даже считала, что она моя лучшая подруга. А она меня взяла и тупо предала.

– Предательство самый страшный грех! – философски заметил на это Гога и кивнул на труп Ирины. – Она за этот грех уже, поди, в аду жарится.

Достав из кармана свой мобильник, он пару раз сфотал лицо Ирины, после чего профессионально ощупал ее карманы.