Книга Инстинкт свободы - Джу Ли

– Мэл, еще один вопрос, – голос Олкион заставил остановиться.

– Да, – внутри все напряглось, в ожидании самого худшего.

– Он того стоит?

– Не знаю, – пробормотала я и быстро покинула комнату.

Щеки пылали словно в огне, слова девушки звучали в ушах. Не понимаю, почему я покраснела как маленький ребенок? Первый раз кому-то удалось так сильно меня смутить. Главное, чем? Обычным вопросом без подковырок и скрытых смыслов.

«Он того стоит?»

Конечно, стоит. Кто еще постоянно помогает в беде, не считая бывшего напарника? Но ведь дело не в помощи, я уже не могу представить жизнь без Нэйта, без его напускного высокомерия, едких фраз, снисходительного тона и этих золотистых волос, напоминающих солнце.

Наша встреча, пожалуй, лучшее, что случалось со мной. Разве отказаться от него будет правильно? Никогда.

Я следовала за Таситой, пробираясь среди густой травы. Подлая птица летела высоко, ее не волновали препятствия на земле. Все трудности она легко преодолевала по воздуху, в то время как мне приходилось ползти через дебри, цепляясь за колючки.

Почему мы не расчищаем западную часть Хэдеса? Сейчас было бы намного легче. Если с Хьюго все пройдет по плану, торжественно обещаю избавить заброшенный сад от сорняков.

Кусты раздвинулись, открывая выход на небольшую поляну. Там в тени облепихового дерева сидел Хьюго. Он рассеянно гладил Альву по голове, а лук со стрелами лежал неподалеку.

Юноша казался таким уязвимым, что захотелось подойти и защитить его. Неважно от чего, главное – быть рядом и забыть о размолвке.

Я не выдержала и со всех ног бросилась к нему:

– Хьюго!

Волчица дернулась, но была остановлена сильной рукой дескура. Он как-то странно посмотрел на меня и спросил:

– Извини, ты кто?

Глава 21. Шаг

Сентябрь, 1538г.

Больше года я потратил на тренировки. Мое тело оказалось слишком слабым и не выдерживало длительного воздействия огня. Оно быстро выдыхалось, подолгу не желая восстанавливать силы.

Мне же хотелось чего-то большего: небывалой мощи, о которой говорил Сагах. Жалкие десять минут устроят лишь неудачника, я собираюсь увеличить время до нескольких часов – и тогда берегитесь, аструмы.

***

– Это я, Мэл, – только и получилось вымолвить у меня.

Неужели Хьюго до сих пор не вернул память? Я ведь… Правильно – случайная фраза разбудила мое сознание, а с бывшим алтерном никто не посмел так поступить. Ему, наверное, и не рассказали о существовании второй половинки, словно хотели полностью переписать прошлое.

Однако они не учли того, что вторая половинка в состоянии сама о себе напомнить. Необходимо это сделать как можно скорее, а то вид Хьюго начинал уже пугать: янтарный блеск глаз был скрыт за светлой пеленой. Юноша будто ослеп в одночасье. И виновата в его состоянии одна я.

Альва, в отличие от хозяина, ничего не забыла. Ее не обрадовало предстоящее воссоединение. Волчица обнажила белые зубы и прижала уши к голове. Чудесно! Я надеялась на более радушный прием.

По лбу Хьюго «пробежала» морщинка:

– Среди моих знакомых нет никого с таким именем, – неуверенно проговорил он, – и ты не нравишься Альве.

– Мы с ней никогда не ладили, – фыркнула я. – У твоего песика дурной вкус.

После этих слов мохнатый зверь дернулся, но не смог вырваться из крепкой хватки. Альву выводило из себя подобное обращение. И мне не удалось не испытать судьбу еще раз: вдруг поможет.

– Нет, – Хьюго помотал головой, точно пытался выгнать навязчивый образ из мыслей, – она не терпит лишь одного аструма.

В голосе дескура проскользнуло сомнение. Он перестал верить самому себе. Скоро наступит прозрение и шок от открывшейся истины.

– Правильно, – я шагнула ближе. – Кого?

Напарник заметно разволновался, его глаза нервно «забегали». Он начинал вспоминать.

Альва угрожающе зарычала. Если бы не рука хозяина, лежащая на голове волчицы, мне бы давно перегрызли горло за растревоженный покой.

Хьюго неожиданно улыбнулся:

– Ты не права. Фидо не может относиться к тебе плохо.

– Тогда почему ты ее держишь? – усмехнулась я. – Отпусти и проверь, насколько сильны наши чувства.

Самой не верилось, что говорю это. Стоит ослабить поводок, как от меня мокрого места не останется. Сейчас Альва не просто злилась, она жаждала моей крови за муки, которые перенес Хьюго.

Увы, пока не было идеи, как пробудить память алтерна кроме попытки воздействовать через волчицу: наше с ней противостояние способно возродить забытые моменты. Так почему не подарить песику радость мести, ради пробуждения связи?

Альва дернулась – Хьюго опередил ее, вскочив и схватив за загривок. Он оттеснил питомца за спину, предотвращая дальнейшие попытки нападения, и со спокойным видом произнес:

– Прости, произошло недоразумение: тебя приняли за другого.

Нет, он совершенно не хочет вспоминать. Его защитная реакция намного сильнее, чем мы с Нэйтом предполагали. Вероятно, удар был слишком силен и умудрился накрепко запечатать сознание. Я в таком состоянии искала образ напарника во всем, что попадалось навстречу, ему даже моего вида не хватает.

Терпение начинало понемногу покидать разум. Как можно быть таким поверхностным?

– Ну же, Хьюго, вспоминай, – я подошла практически вплотную и заглянула в его глаза. – Мы алтерны – смысл жизни друг друга. Не будет меня, и твое существование станет бесполезным.

Он в ужасе отшатнулся:

– Так не бывает.

Волчица, почувствовав свободу, бросилась в мою сторону. Скит ловко предотвратил выпад и отвлек внимание на себя. Фидо покатились по земле. Альва беспрестанно щелкала зубами, пытаясь поймать юркого зверька, однако хорек был проворнее и успевал улизнуть от острых клыков старого друга.

Я мысленно поблагодарила питомца. Он прекрасно знал, как бороться с противником, превосходящим его по размерам: в детстве они с волчицей часто играли, правда тогда развлечения не были столь опасными.

Напарник растерялся. Он несмело позвал своего подопечного, не понимая, стоит ли вмешиваться или следует подождать, пока животные не решат конфликт самостоятельно.

Грешно упускать столь удачный момент – и я окликнула Хьюго:

– Помнишь, какой ерундой забивали наши головы? Луна и солнце, черное и белое, чаши Весов, идеальный баланс двух половинок…

Юноша попятился. Он отходил все дальше и дальше, закрывая уши руками. Слова причиняли ему нестерпимые муки – это явственно читалось на исказившемся лице.