Книга Корабль-партнер - Маргарет Болл

— И что это?

— Найди Хопкирка, и у тебя будут улики разом против Альфы и Дарнелла, — быстро сказала Фасса. — Но есть еще один, о ком ты должен знать. Его имя Блэйз…

В пилотской каюте Фористер опустил голову, опершись лбом о стиснутые кулаки.

— Блэйз Амонтильядо-Перес-и-Мэдок, — прошептал он. — Нет. Нет.

«У меня есть родня в системе Ньота… Я собирался нанести короткий визит после того, как покину Саммерленд…»

Нансия отключила трансляцию в каюте Фористера и выключила расположенные там сенсоры. И уже в одиночку слушала, как Фасса выбалтывает подробности преступной карьеры Блэйза на Ангалии: перепродажа поставок ПТП, рабский труд и мучительные казни туземцев, которым он предположительно должен был оказывать помощь.

Когда-нибудь Фористер услышит и сможет осмыслить все эти подробности, но не сейчас. Нансия оставит его в покое до тех пор, пока он не затребует запись этого разговора, — и даже тогда она позволит ему прослушать эту запись в приватном порядке.

Так что Нансия была единственным свидетелем внезапного окончания признаний Фассы. После того как девушка закончила рассказ о прегрешениях Блэйза, Сев попробовал продвинуться в своем расследовании дальше.

— Я поднял документы об этом вашем первом путешествии, — почти небрежно бросил он. — Вас ведь на корабле было пятеро, верно? Ты, доктор бинт Герца-Фонг, Овертон-Глаксели, Амонтильядо-Перес-и-Мэдок и еще один. Полион де Грас-Вальдхейм, только что окончивший Академию. Какова была его доля в вашем пари?

Фасса вновь сжала губы и медленно покачала головой.

— Я больше ничего тебе не скажу, — прошептала она. — Только… не позволь им послать меня на Шемали. Сначала убей меня. Я знаю, что я тебе безразлична, но я прошу тебя как человек человека — убей меня до того, как я там окажусь. Пожалуйста.

— Ты не права, если думаешь, что безразлична мне, — произнес Сев после долгого молчания.

— Ты сам это сказал.

— Ты спросила, нравишься ли ты мне хоть немного, — поправил он ее. — И нет, не нравишься. Ты тщеславная, эгоистичная и взбалмошная, ты едва не убила хорошего человека и до сих пор не проявила никакого интереса к тому, что с ним стало. Ты мне совсем не нравишься.

— Да, я знаю.

— К несчастью, — продолжал Сев все тем же тоном, — нравишься ты мне или нет — и, поверь, эта ситуация мне совершенно не по душе, — я, кажется, люблю тебя. Не то чтобы в этом было что-то хорошее для нас обоих, — почти нежно добавил он, — если учитывать обстоятельства. Но я считаю, что ты должна это знать.

Глава 11

Калеб поправлялся с поразительной скоростью. Два часа спустя после того, как его привезли в клинику, через сорок минут после того, как Альфа бинт Герца-Фонг проанализировала яд в его крови и прилепила к его телу стимполоски с нужным антидотом, нервные судороги прекратились. Нансия точно знала, когда это произошло, потому что к тому времени уже отослала в Саммерлендскую клинику Сева Брайли, осмотрительно заменив верхнюю застежку его кителя на клипсу связи и выдав вторую клипсу, чтобы прикрепить ее к больничной рубашке Калеба. Пока Фористер оставался на борту как номинальный страж Фассы, Сев слонялся по посетительским комнатам клиники, пытаясь выглядеть как настоящий друг-и-родственник, встревоженный состоянием раненого, и попутно болтая с выздоравливающими платными больными. Для Нансии вид клиники состоял из двух картин: судорожно подергивающегося изображения белого потолка, покрытого трещинами, — это, естественно, была трансляция с комм-клипсы Калеба, — и кадров с искусственными пальмами в горшках и диванчиками, на которых сидели престарелые пациенты, основные собеседники Сева. В целом пальмы были даже интереснее, чем старики: по крайней мере, они не отнимали время Сева воспоминаниями о событиях вековой давности.

— Никто из этих людей не знает ничего о Хопкирке, — прошептала она в комм-клипсу Сева.

— Я заметил, — ответил Брайли, провожая взглядом трясущегося старца — стосемидесятипятилетнего (по стандартному Центральному календарю) почетного директора Музыкального Колледжа Бахати. Тот вдруг вспомнил, что ему пора на дневные процедуры.

— Ты не можешь заняться чем-нибудь более продуктивным?

— Дай мне время. Мы же не хотим нарушить маскировку. И прекрати на меня шипеть. Люди подумают, что я говорю сам с собой и слышу голоса.

— Судя по тому, что я здесь видела, ты прекрасно впишешься в обстановку.

— Только в том случае, — возразил Сев, — если они тоже не услышат голос.

Нансия терпеть не могла оставлять за кем-то последнее слово в споре, но в этот момент она отвлеклась на другой предмет. Что-то произошло — или перестало происходить. Сенсорная клипса Калеба больше не передавала трясущееся изображение трещин на потолке; теперь картина была отчетливой и неподвижной.

Не совсем неподвижной. Ритмичное, мягкое движение уверило Нансию в том, что Калеб еще дышит.

Несколько секунд спустя два врача-ассистента, стоя над постелью Калеба, начали быстро и тихо, но довольно оживленно обмениваться мнениями. Нансия поняла, что новости хорошие: у пациента стабилизировалось что-то, обозначаемое трехсложным греческим словом, а (четырехсложное латинское слово) снизилось, нужно вводить регулярные дозы (денебианское двойное словосочетание), и как только он придет в себя, можно будет начать обычные терапевтические процедуры.

Нансия пожаловалась Фористеру на этот медицинский жаргон.

— Теперь ты понимаешь отношение всего прочего мира к «мозгам» и «телам», — примирительно сказал тот. — Ты ведь знаешь, что есть люди, которые считают теорию расщепления слишком сложной для применения. Они обвиняют нас в том, что мы намеренно мистифицируем их с помощью математики.

— Ха! В математике нет ничего мистического, — проворчала Нансия. — А медики опять несут эту чушь.

— Почему бы тебе просто не перевести термины и не посмотреть, что они означают?

— У меня нет классического образования, — ответила Нансия. — Но я собираюсь купить его, когда мы снова вернемся к цивилизации. Я хочу приобрести полные кристаллы греческого и латинского языков и медицинской терминологии. С этими новыми гиперчипами я смогу усвоить термины почти так же быстро, как носитель языка.

Кто-то, находящийся за пределами видимости комм-клипсы, выкрикнул какое-то распоряжение. Изображение больничного потолка покачнулось, расплылось и сменилось видом застекленного окна, зеленых полей и руки в белом рукаве, появившейся откуда-то слева.

— Сюда, — произнес спокойный голос за миг до того, как Калеб склонился над пермасплавовым тазиком и вывалил туда все содержимое своей последней трапезы.

Комм-клипса передала Нансии очень четкую и наглядную картину результатов.

Однако после этого силы начали возвращаться, к Калебу с невероятной быстротой. Весь день Нансия наблюдала сеансы работы физиотерапевта. В то же самое время она следила, как Сев бродит по коридорам Саммерлендской клиники и пытается услышать хотя бы обрывок информации о пациенте по имени Валден Аллен Хопкирк.