Книга Переспать со звездой - Наталья Перфилова

— Но зачем тогда он пистолет то ей обратно сунул. Раз хотел жениться на ней, зачем подводить женщину под монастырь?

— Если бы он не вернул, его могли хватиться, искать бы стали… А может он даже и знал, что это Пашин пистолет и хотел на него все свалить… Чтобы не мешал ему тратить деньги матери… Хотя не думаю, что он настолько умный и расчетливый человек. Он же простой деревенский мужик. Убил соперника и пристроился к его вдове. Все просто и не замысловато. А уж в деталях пусть милиция разбирается… Поехали, Свет. Здесь нам больше смотреть не на что…

— В милицию что ли?

— Куда же еще? — Тяжело вздохнула я.

Глава 21

Иван Степанович сознался в убийстве Владимира сразу же, как только его доставили в отделение милиции. Казалось, он даже не удивился тому, что преступление удалось раскрыть так быстро. Неторопливо и обстоятельно он рассказал, как ему удалось заманить соперника в квартиру, как он пытался его образумить , убедить оставить в покое Алину Григорьевну и жить с Юрием в его шикарном особняке, раз уж природа создала его таким, каков он есть, к тому же и Семенов был бы этому только рад. Но Владимир само собой менять свою жизнь категорически отказался и даже пригрозил охраннику увольнением.

— Мне ничего не оставалось, только убить. — Искренне закончил свою исповедь Иван Степанович. — Да я , честно говоря, уже когда шел понимал, что этим все кончится. Но я не жалею. Нет. — Похоже он и правда был убежден в своей правоте. — От него на земле никакой пользы не было абсолютно. Вред один и безобразие. Об одном только я все это время переживал, не надо было пистолет Алине возвращать. А то ведь получается, подставил я Павла Петровича, сам того не желая подвел под монастырь. А он в отличии от этих трясогузок человек хороший. Достойный.

Не знаю уж, как Алина Григорьевна отреагировала на потрясающую новость о том, что ее мужа убил ее собственный любовник. С ней мне слава богу беседовать по душам больше ни разу не пришлось. Лично мне поведение охранника совсем не понравилось. Как бы я не относилась к Павлову, и сколько бы неблаговидных поступков в своей недолгой жизни он не совершил, никто не давал право какому то хитрому деревенскому мужичонке решать должен он жить на земле или умереть. Нет. К Ивану Степановичу я не испытывала совершенно никакой жалости. Даже сочувствия. В отличии от второго убийцы.

Павел Сергеевич Карозин скончался в камере предварительного заключения , спустя всего пятнадцать дней после ареста от сердечного приступа. Я, как и обещала Алине Григорьевне, честно и откровенно рассказала следователю, о том что видела этого человека около особняка Юрия Семенова незадолго до того момента, как произошло убийство. Подробно описала, как вел себя подозреваемый, не забыла и про ключ. Дотошный милиционер в позолоченных очках все тщательно записал, дал мне прочитать показания , а потом повел проводить опознание. Карозин, скрючившийся на стуле в не слишком просторном кабинете следователя, выглядел жалко. Увидев в дверях меня он встрепенулся и, кажется, даже слегка воспрял духом. Возможно, мне почудилось, но на мгновение в его глазах мелькнула надежда. Хотя не понятно, с чего бы это… Я естественно без труда опознала Павла Сергеевича среди троих понятых, расположившихся на стульях по бокам от него, как человека, которого я видела ночью у калитки особняка Юры Семенова.

Мое заявление снова прижало Карозина к земле. Он ссутулился и вроде даже стал еще меньше ростом. Когда его уже выводили из кабинета он обернулся и обращаясь видимо исключительно ко мне прошептал:

— Как же вы могли? Ведь вы же все знаете… Я не убивал. Неужели вы не боитесь?

Потом сделал еще два неуверенных шага и, опустив глаза, вышел за дверь.

Я ничего не поняла из его бессмысленных слов, но на душе в тот момент стало ужасно неуютно. А через два дня я узнала, что Павел Сергеевич скончался от сердечного приступа. Не могу понять почему, но его смерть легла на мою душу тяжелым болезненным грузом. Я жила с этой непонятной тоской в сердце еще долгих десять дней. А потом появился тот человек.

Я уже собиралась ложиться спать, когда в мою дверь позвонили. На пороге стоял странный мужчина неопределенного возраста. Хотя лет ему вероятно все же было не слишком много. С таким помятыми и пропитыми лицами люди, как правило, долго не живут… Я изумленно рассматривала тщедушную фигурку в покрытом жирными пятнами пиджаке, застывшую у меня на пороге.

— Вам кого? — Никакого более оригинального вопроса я в тот момент придумать не смогла. — Мне кажется, вы ошиблись адресом.

— Это вряд ли. — Прокашлявшись, солидно ответил мой неожиданный гость. — Хотя конечно если вы не Орехова Евгения Владимировна…

— Викторовна. — Автоматически поправила я, изумленно взирая на незнакомца.

— Без разницы. Может Викторовна. — Легко согласился он. — У меня с детства память на отчества плохая. Так если вы и есть та самая Орехова то с вас стольник.

— За что это, интересно? Когда я вам денег задолжать успела, любезнейший?

— Мне Сергеич твердо обещал, что мне точно не меньше стольника дадут, если я письмо по адресу доставлю.

— Что за письмо? — С подозрением поинтересовалась я. — От кого?

— От соседа моего по камере. — Терпеливо пустился в объяснения мужичок. — Мы с ним четыре дня вместе кантовались на нарах. Жалкий я тебе скажу типчик, интеллигент одним словом, хоть и в убийстве обвинялся. Пожалел я его, честно говоря, объяснил кой чего… ну там как вести себя нужно в камере, что говорить можно, что нельзя… Хоть он непонятливый оказался, жуть… Постоянно на грубость нарывался… Короче, — заметив мое намерение прикрыть дверь, заторопился странный гость, — я письмо вам от него принес. Просил он очень, как выйду разыскать вас и вручить послание. Денег обещал. — Еще раз на всякий случай напомнил он. — Не просто было вынести то его из тюрьмы между прочим. Хорошо у меня прихваты есть… Я уж третью неделю записку с собой таскаю, как зеницу ока берегу… Важная вещь, я же понимаю, не дурак…

— Что же вы как долго письмо то несли? — Удивилась я. — Из другого города что ли ехали?

— Почему это из другого? — Обиделся он. — Из этого. И ничего не долго. Как освободился так и принес, как обещал.

— Сами же сказали, третью неделю уже носите с собой записку. — Напомнила я.

— У меня свои дела были. — Удивился моей непонятливости мужчина. —Ну должен же я был обмыть освобождение, перед друзьями проставиться. Тем более и деньги были…

— А теперь значит , кончились? — С пониманием посмотрела на собеседника я. Он только вздохнул тяжело в ответ и горестно кивнул. — Подожди. Сейчас вынесу сотню.

Получив деньги в обмен на мятый засаленный рулончик бумаги, гость торопливо удалился, а я вернулась к себе в спальню и с любопытством развернула послание. Внимательно прочитав его до конца, я глубоко вздохнула. Ну вот и все. Наконец то все встало на свои места. Прояснились последние темные пятна в этой запутанной истории. Теперь действительно похоже можно поставить жирную точку в деле об убийстве не только Владимира Степановича Павлова, но и со смертью Юрия Евгеньевича Семенова тоже появилась возможность разобраться на чистоту. Да и лично мне это письмо открыло глаза на многое. Карозину я уже, правда, ничем помочь не смогу, но добиться справедливости у меня сил и возможностей хватит.