Книга Княгиня Ольга. Две зари - Елизавета Дворецкая

Ингвар прибыл в Киев не просто повидать вдову своего вуя, Ингвара-старшего. Он пустился в путь, чтобы лично провести через Волхов, волоки и Днепр почти пять сотен наемников, большей частью варягов, за которыми сам же прошлым летом, по просьбе Святослава, ездил на Готланд и в Бьёрко. Сейчас наемники были размещены в Олеговых дружинных домах. Малуша хорошо знала это место: между Святой горой и Щекавицей, близ оврагов стояло шесть-семь длинных домов, из которых каждый, с его нижними лежанками и полатями, вмещал более сотни человек. Говорили, что первые дома здесь построили по приказу Олега Вещего, когда он собирал войско для похода на Царьград. Из тех первых домов сохранился только один – какие-то сгорели за минувшие полвека, какие-то обветшали и были заменены на новые, еще более просторные. Там останавливались и торговые люди по пути через Киев.

– Все варяги, кого ты привел? – спрашивала Эльга, когда речь дошла и до них. – Свеи?

– Свеи по большей части. Но есть две датские дружины, есть пруссы, венды-поморяне. И еще человек двести набрали у нас, на Волхове и Ильмене. Среди дренгов ходят слухи, будто князь идет на греков. – Ингвар сцепил крупные ладони меж колен и пристально взглянул на Эльгу. – И люди надеются на хорошую добычу.

– Но кто им мог сказать про греков? – Эльга тревожно подняла брови.

– Не я, хоть вырви глаз, – Ингвар мотнул золотоволосой головой. Волосы у него были довольно длинные, густые, пышные, и сами притягивали взгляд, будто свет солнца. – Я говорил только про угличей. Но люди помнят тот поход Свенельда, который начался близ угличей, а закончился в Корсуни. Поэтому теперь они только смеются и говорят: «Да-да, конечно! Князь идет на угличей! Знаем мы этих угличей!»

– То есть они думают, что угличи – это только предлог, а взабыль князь пойдет на Корсунь?

Ингвар слегка развел руками: дескать, ты сама все понимаешь, госпожа.

– Но это неправда! – Эльга произнесла это так, будто хотела бы убедить и себя саму. – Святослав уверял… я умоляла его не трогать греков. Только не сейчас… мне казалось, он понял… Я возьму с него клятву на мече не ходить на ту сторону Днепра! – с пробудившимся гневом от мысли, что сын может попытаться ее обмануть, воскликнула она. – И если не даст, я вовсе запрещу ему этот поход!

– Но заплатить этому йотунову племени за лето ему ведь все равно придется, – ровным голосом ответил Ингвар.

– Да нет же! – подумав, Эльга покачала головой. – Не мог он пытаться меня обмануть в таком деле! Ты знаешь, сейчас это было бы уж очень некстати! Я вот-вот жду послов от Романа. Ты слышал, что умер Константин?

Ингвар кивнул – ему вчера об этом рассказали.

– Теперь я добьюсь от Романа признания, что русь может сражаться или дружить с кем пожелает, не спрашивая Царьград. Именно этого Святослав и хочет – он ведь уже делился с тобой своими замыслами насчет остальных хазарских данников? Тех, которых не достал мой стрый Олег или которые отложились от нас после его смерти. Но нам ведь нужно, чтобы Царьград не счел такие дела нарушением нашего с ним договора и не закрыл от нас свои торги. Волынь его не беспокоит, но если речь зайдет о данниках хазар – это уже другое дело. От Константина я этого добиться не сумела. На Романа я надеюсь больше, он молодой, на уме у него всё шалости, он не такой упрямый. Главное, чтобы Святослав не разозлил греков своей удалью. Инге, я полагаюсь на тебя! Ты всегда был благоразумным человеком. Удержи его, если он там вздумает сам погубить все свои надежды!

– Я сделаю все, что в моих силах, госпожа, – спокойно заверил Ингвар. – Но все-таки надо помнить, что Святослав – князь русский, а я – всего лишь ладожский посадник и воевода. А наемники – они такие люди, им будет только на руку, если договор с греками окажется разорван. Ведь каждый из них спит и видит пойти на Царьград с отважным и удачливым вождем. А пока у нас есть договор – это невозможно.

– Ежкин пень! – Помолчав, Эльга уронила на колени сцепленные руки.

С каждым мгновением ей все яснее становилось, какая опасность нависнет над всеми ее сложными, далеко продуманными замыслами, если сын лукавит с нею.

– Инге, его нужно остановить, если это так! Ты слышал, что я посылала людей к Оттону во Франконовурт? Он принял наших благосклонно и даже обещал сам прислать нам епископа. Оставайся обедать, я велю позвать Острогляда. Он был старшим послом, мы тебе расскажем, о чем они говорили. Ты поймешь. Ты один из тех немногих людей, кто поймет, что такое империум, как это называлось еще в том, старинном Руме, который потом распался на два царства. Малуша, скажи, чтоб послали, – Эльга обернулась и сделала девушке знак в сторону двери.

Малуша поклонилась и неслышно направилась к порогу – передать приказание отрокам во дворе, чтобы послали гонца к Острогляду на Киеву гору. Ей хотелось уйти, скрыться с глаз госпожи и спрятаться где-нибудь с осколками своих разбитых девчоночьих мечтаний. Но выйдя на крыльцо, она сразу наткнулась на суету и гомон. Целая гурьба Эльгиных отроков окружила кого-то, а у коновязи близ ворот появился уставший конь. Едва успев даже мысленно задать себе вопрос – кто приехал? – Малуша натолкнулась взглядом на знакомое лицо прямо перед ступенями.

Торлейв! Она узнала его, но не поверила своим глазам – в ее мыслях он сейчас был у порогов, на полпути к Греческому морю. Пошатнувшись, Малуша ухватилась за столбик крыльца. А Торлейв шагнул еще раз и оказался прямо возле нее. Судя по пыльной дорожной одежде и запаху пота – как лошадиного, так и собственного, – он был прямо с седла. За этот месяц он сильно загорел, так что серые глаза на смуглой коже стали казаться яркими, как самоцветы, и вроде даже похудел немного. Но улыбался он так же весело, как раньше, и просиял от радости, едва увидев Малушу.

– Ты откуда? – охнула она вместо приветствия.

Даже испугалась – не случилось ли чего? Почему он здесь? Как с неба свалился! От изумления она даже не поняла, рада или нет.

Торлейв взял ее за плечи, наклонился и с чувством поцеловал в щеку.

– Княгиня там? – он кивнул на дверь. – Можно?

– Там воевода ладожский у нее. Ты откуда взялся? Ты же должен быть…

– Греки едут! – шепнул Торлейв ей на ухо, подмигнул и толкнул дверь, спеша донести свою срочную весть до княгини.

* * *

Гонца послали, но не к Острогляду, а к Святославу. Зная, что сын собирался покинуть Киев через несколько дней, Эльга торопилась его задержать. Князь появился довольно быстро – Эльгин отрок застал его в Олеговых домах, где гриди состязались с пришлыми в стрельбе. Малуша хотела спрятаться – как будто, едва ее увидев, Святослав сразу поймет и все ее глупое разочарование, – но Эльга послала ее за квасом, а потом пришлось ждать, не будет ли еще приказаний. Малуша жалась у печи, стараясь не попадаться на глаза, но могла бы и не волноваться – большим людям было не до нее.

– Мы до Асова дошли, а там Кочебуд говорит: греки прибыли, он только третьего дня от Амала из Протолчи гонца принял, – рассказывал Торлейв. До прибытия князя он успел умыться, кто-то из Эльгиных отроков дал ему чистую рубаху, а служанки спешно покормили, чем нашлось: торопясь донести княгине важную весть, он не завернул даже домой, к собственной матери. – Тогда Одульв говорит: бери десяток, одвуконь поезжайте в Киев, передай весть, княгиня, дескать, ждет. А сам он к Протолче двинулся, за греками. Теперь, видно, уже забрал и сюда везет.