Книга Восьмое делопроизводство - Николай Свечин

— Больше не могу, опасно! — крикнул штабс-капитан. — Лезьте сюда!

Алексей Николаевич вспомнил, как мечтал еще раз оказаться на «Лебеде». И как понимал, что это желание неисполнимо. А вот пожалуйста! Садись и лети… Мечты сбываются, пробурчал сам себе сыщик. Пусть иначе, чем хотелось, но он сейчас снова поднимется в небо…

Дюжие ребята подтянули аппарат за трос к земле еще на сажень. Алексей Николаевич вспомнил молодость, забрался на крышу поврежденного авто и с нее ухватился за нижнюю ступеньку лестницы.

— Подберите винтовку с дороги и помогите тому лопуху, — приказал он оттуда подчиненным. А сам подпрыгнул, извернулся и стал карабкаться вверх, то и дело норовя сорваться.

Наконец сильные руки втащили его в гондолу. К своему удивлению, новый пассажир разглядел рядом с Шабским капитана Продана.

— Игорь Алексеевич, вы как тут оказались?

— По приказу министра должен написать доклад о перспективах военной авиатики, — ответил разведчик. — А вы за каким чертом к нам залезли?

— Надо проследить авто, в котором скрылись опасные преступники, — пояснил делопроизводитель. — Они рвутся в Гатчину. А наш мотор подбит и не может ехать.

— Это тот грузовик, в который вы стреляли? — сразу сообразил летун. — Вон он чешет, я его вижу.

— Можете догнать?

— Он хорошо идет, верст тридцать в час, — одобрил маневры противника Шабский. — Попробую. Вообще-то мы летели к Малой Загвоздке, но ежели надо…

— Еще как надо!

Дирижабль взревел моторами и начал плавно разгоняться. Лыков теперь тоже видел грузовик преступников. У него появилась надежда, что Лоренцев со своей бандой не уйдут. Сверху же все как на ладони! Через пять минут расстояние между молоковозом и воздушным судном стало сокращаться. Автомобиль лавировал на шоссе, объезжая длинный обоз, и сбавил ход. А когда до него осталось всего ничего, вообще остановился. Съехал носом в кювет и замер там. Видимо, пробитое колесо дало о себя знать, и Полченинов потерял управление.

Из грузовика выскочили три фигуры и побежали к кустам. Шоффера с ними не было.

— Стреляйте, господа, стреляйте! — заорал диким голосом сыщик и стал выцеливать бегущих.

— Но среди них морской офицер… — растерялся Продан.

— Это не офицер никакой, а главарь банды! Огонь, Игорь Алексеевич. У меня осталось всего четыре заряда, а ваш барабан полон! Кто тут чемпион округа по стрельбе?!

Статский советник добил свою обойму, и Продан его поддержал. До «альфовцев» было уже более тридцати саженей, когда один из них с разбегу ткнулся лицом в землю.

— Готов, — яростно констатировал Лыков. — Теперь вниз, спустите меня обратно на землю.

Дирижабль стал снижаться.

— Где мы? — обратился Алексей Николаевич к его командиру. — Я с непривычки не соображу.

— Над Полумызскими дачами, — пояснил тот. — Впереди скотобойни Ново-Александровской слободы, слева артиллерийские казармы. А ваши приятели бегут направо, там сады, есть где спрятаться.

Через несколько минут сыщик опять ступил на шаткую лестницу. Кое-как спрыгнул, подбежал к лежащему бандиту и увидел его развороченный пулей затылок. Действительно, готов… Он ногой перевернул убитого: Лева Живорез.

— Съел?!

Лыков обыскал карманы налетчика и обнаружил годовой паспорт на чужое имя. Листнул его: есть свежая полицейская явка и прописка! Второй участок Нарвской части, Правая улица Тентелевой деревни, дом Ярышкина. Лоренцев не успевал забрать документы подельника. Это была важная находка. Теперь необходимо распорядиться ею. Времени у сыщика было в обрез, и он бегом припустил к скотобойне. Через десять минут в телефонной трубке делопроизводитель услышал голос Филиппова.

— Владимир Гаврилович! Тут Лыков.

— Вы где, Алексей Николаевич? Как все прошло?

— Ничего и никак не прошло. Наше авто подстрелили, Лоренцев удрал на грузовике.

— Я…

— Молчите, слушайте и записывайте!

Статский советник продиктовал адрес в Тентелевой деревне, где, возможно, укрывались бандиты. И приказал «рысью марш-марш» поместить там засаду. Сильную и хорошо вооруженную, поскольку скокам терять нечего.

Полицейские успели за полчаса до прихода бандитов. Они спрятались и приготовились к бою. Лоренцев проявил осторожность и не пошел к Ярышкину. Атаман послал вместо себя Бубнова. Когда тот проник внутрь, ему сначала предложили сдаться. Толя Божья воля не ждал от суда ничего хорошего и начал стрелять. Городовые после тысяча девятьсот пятого года перестали церемониться. И всадили в негодяя несколько зарядов.

Когда Лыков появился в деревне, там уже все было кончено. Сыщики заканчивали обыск квартиры. Труп Бубнова увезли в морг. Пол был густо усыпан гильзами. Филиппов ходил по комнатам и пинал их, поднимая унылый звон. Завидев делопроизводителя «восьмерки», он сказал:

— Телефонировали агенты Летучего отряда. В кабине грузовика обнаружен труп шоффера Полченинова, ему выстрелили в ухо. Еще агенты подобрали винтовку, которую Лоренцев бросил на дорогу.

— И что?

— Это модель Маузера образца тысяча восемьсот девяносто восьмого года. Из такой, если помните, был снят с крыши ДПЗ Сашка Поп.

— Вот и ответ на давний вопрос.

Начальник сыскной продолжал ходить и пинать гильзы.

— Думаю-думаю и никак не пойму, — сказал он с раздражением.

— Что именно, Владимир Гаврилович?

— Зачем Толя Божья воля сюда поперся? Тут чемодан с кальсонами и какая-то папка. Для чего так рисковать? Ведь Лоренцев понимал, что может быть засада. И все же послал своего последнего человека. Зачем? Что он тут забыл важного?

Лыков взял в руки папку. Обычная, с веревочными завязками. Внутри две газетные вырезки. Неужели Бубнов пришел сюда ради них?

— Я забираю папку.

Итак, из шайки на свободе остался только главарь. Но он самый опасный. Лоренцев может лечь на дно на полгода, деньги для этого у него есть. А когда шум уляжется, набрать новых громил и опять взяться за старое. Нужно было мобилизовать все полицейские силы. И разыскать изменника по горячим следам, пока тот не сбежал из столицы. На всех вокзалах, на заставах выставили филеров. Усиленные наряды прочесывали гостиницы, меблированные комнаты и постоялые дворы. Было объявлено, что прописка теперь делается только по личной явке в участок, а не как прежде, когда паспорта приносил дворник или конторщик дома. Негласные агенты слушали по притонам в оба уха. Но результата не было.

Лыков закрылся в кабинете и изучил газетные вырезки. Обе были из «Биржевых новостей»: одна месячной давности, вторая — недельной. В обоих обсуждали доходные бумаги, их перспективы и изменения в доходности.

Алексей Николаевич и сам поигрывал на этом рынке. В начале века он отделил двадцать тысяч рублей и вложил их в ценные бумаги. Не столько для барыша, сколько для интереса: вдруг выпадет крупный куш? За все годы куш так и не выпал. Сыщик понял, что нажиться на курсовых перепадах могут только профессиональные игроки. А такие, как он, лишь бараны, которых стригут. Поняв эту нехитрую мысль, Лыков переключился на низкодоходные, но надежные эмиссии. А именно те, которые гарантированы Министерством финансов. Курсовая разница там была невелика, но куртаж сыщик получал стабильно. Правда, государство его щипало. В России до сих пор не ввели подоходного налога, хотя споры на эту тему шли уже много лет. Купцы с промышленниками зарабатывали миллионы и не платили с них в казну ни копейки. Основными статьями пополнения государственного бюджета были акцизы и таможенные пошлины. Города жили за счет налога на недвижимость и продажи промысловых свидетельств. И только с купонного дохода казна забирала пять процентов. Но статский советник продолжал играть, поскольку прибыток от банковского вклада был еще меньше.