Книга Палачи - Олег Овчинников

— Коршун, — ответил Олег, закидывая на спину рюкзак.

— Надо же! А я был на сто процентов уверен, что он мертв.

— Теперь можешь быть уверен на двести процентов.

— Да, Пельмень, — позвал Михаил. — Что ты там говорил насчет интернета?

— Это ты меня как напарник спрашиваешь или как подполковник СБУ? — напрягся Слава.

— Как брат. Сможешь в случае чего устроить телефонный разговор с Большой землей?

— Если не вдаваться в технические детали — смогу.

— А если вдаваться?

— Тебе правда интересно, как приспособить сталкерскую сеть обмена короткими сообщениями для голосовой передачи?

— Честно говоря, не особенно.

— Тогда просто поверь.

— В таком случае для начала избавимся от балласта.

Гарину очень не понравилась и сама фраза, и то, что, произнося ее, Столяров смотрел на него. Когда Михаил двинулся к нему, Олег вскинул руки в защитном жесте.

— Эй, ты чего? — опешил Столяров.

— А ты? — настороженно спросил Гарин.

— Я ничего. Дай-ка сюда свой рюкзак.

Михаил расшнуровал горловину и вытряхнул на пол какое-то шмотье, коробки с патронами и банки с едой, потом, покряхтывая, достал со дна рюкзака объемистый кубический ящик.

— Что это? — спросил Олег.

— Я же говорил, — напомнил Столяров, — гарантия нашего возвращения. Куда ж ее, родимую… — Он рассеянно огляделся по сторонам.

— Это что, рация? — догадался Гарин. — Тогда зачем ты ее сейчас вытаскиваешь?

— Потому что необходимость в ней отпала. Кто ж знал, что мы встретим здесь этого… — Михаил смерил взглядом Пельменя. — Киборга.

— Я что, зря тащил на своем горбу этот гроб? — повысил голос Олег.

— Гроб на горбу — это такая скороговорка? Ты еще настоящие гробы не видел. Эта по сравнению с ними, можно сказать, чудо миниатюризации.

— Ты не ответил! — не унимался Гарин. — Это чудо я тащил зря?

— Ну почему зря? — Столяров не нашел другого варианта, кроме как задвинуть тяжелый ящик под мостик. — Кому-нибудь пригодится. Нам же пригодилась рация Ковальского. Вот и наша кого-нибудь выручит. Обязательно. Даже не сомневайся.

Глава пятнадцатая

Слепые собаки, облюбовавшие помойку рядом со сгоревшим автобусом, встретили людей куда агрессивнее, чем пару часов назад.

— Все-таки очухались песики, — сказал Михаил, глядя на выгнутые спины и оскаленные пасти. — Ладно, вам же хуже.

— Я могу их шугануть, — вызвался Олег. — Хотя… Давайте по старинке.

Он первым открыл огонь. Трех собак уложили на месте, остальные бросились врассыпную. Пельмень догнал одного подранка с простреленной спиной и разрядил двустволку ему в затылок.

— Как в старые добрые времена, — вздохнул Столяров и остановился посреди перекрестка. — Кстати, куда мы идем?

— Прямо по проспекту, метров шестьсот, потом налево, — объяснил Пельмень.

— То есть в прачечную? — уточнил подполковник.

— Ну, практически. А что тебя смущает?

— Нам надо к ЧАЭС, ты помнишь?

— Конечно.

— Прачечная немного не по пути, — вкрадчиво сказал Михаил. — Я бы сказал, она совсем не по пути. Ты предлагаешь нам сделать приличный крюк, вот я и интересуюсь… на фига?

Слава исподлобья посмотрел на него.

— Подполковник, ты мне доверяешь?

Столяров даже фыркнул от возмущения.

— Разумеется, нет!

Пельмень поджал губы, изображая обиду.

— Придется поверить. И потом, ты же сам говорил, что в Зоне по прямой никто не ходит.

— Но не настолько же дорога должна быть кривой! Мы ведь идем в противоположную сторону!

— Именно настолько. Меня, если уж на то пошло, жизнь и здоровье сестренки волнуют никак не меньше, чем вас. Так что пошли. — Слава развернул Михаила за плечо и обернулся к Гарину. — Пошли.

— Ты обещал рассказать про свое расследование, — напомнил Олег.

— Хорошо. Вам кратко или с подробностями?

— Шестьсот метров? — пробормотал Столяров. — Черт с ним. Давай с подробностями.

— Это был тот еще детектив, — начал Пельмень. — Не Агата Кристи, конечно. Скорей какой-нибудь Джеймс Хедли Чейз. Или даже Микки Спиллейн. Все началось вот с этой эсэмэски. — Он протянул Олегу свой КПК. — Как прочтешь, передай подполковнику.

Сообщение было набрано без заглавных букв и знаков препинания, зато с большим количеством орфографических ошибок. Оно уместилось в две строчки, которые Гарин прочел четыре раза.

«пеш мня похитли птич нос голос хрипл полиц мстафа ищутттебя беги»

— Давай, давай, — поторопил его Михаил и, отобрав КПК, уставился в экран. — Так… «Меня похитили» и «ищут тебя, беги» вопросов не вызывают. «Птич нос» — наверно, все-таки «птичий» — и «голос хрипл» — это, как я понимаю, относится к Коршуну. Не совсем понятно, что такое «пеш»…

— Это я, — хмуро буркнул Слава. — С детства повелось: Пельмень, Пельмешка. Маринка выговаривала как «Пеш». Если будете ржать… — Он с угрозой покачал головой.

— Мы и не думали, — заверил его Столяров. — Осталось понять, что такое «полиц мстафа». Полицейский Мустафа, да? — Он посмотрел на Славу, и тот подтвердил:

— Ну, почти полицейский. Но чтобы выяснить это, мне пришлось смотаться в Турцию.

— Кстати, как тебя пустили в самолет? — полюбопытствовал Михаил. — По поддельному паспорту? Ты же повсюду в розыске.

— Разве я сказал «слетать»? Нет, я сказал «смотаться», — напомнил Пельмень. — Поэтому и времени на дорогу ушло непростительно много. Так, давайте-ка свернем на тротуар.

Они сошли с проезжей части, обходя участок асфальта, над которым воздух колебался, как в жаркий солнечный денек. Проходя мимо, Слава бросил в центр марева болт и удовлетворенно кивнул, глядя, как он на глазах превращается в лужицу расплавленного свинца.

— В Турции потрясающее количество мужчин носят имя Мустафа, — продолжил он. — Даже среди сотрудников службы безопасности, работающих в аэропорту Антальи, их оказалось трое. Нужного я нашел легко. Фотография сестры произвела на него ну просто неизгладимое впечатление. Труднее оказалось выбить из него информацию. Этот турок очень плохо говорил по-русски. То есть в начале нашей беседы он не говорил совсем. Потом потихоньку разошелся. Не понимаю, почему такой старый прием, как зубочистка, засунутая под ногти, до сих пор действует. Мустафа вспомнил все. Даже какого цвета карандаши стояли на его рабочем столе и сколько воды было в графине. Он подробно описал мне хриплого человека с птичьим носом. Правда, по этому описанию я не смог узнать Коршуна. Турок говорил, что этот человек был «как мертвый» и очень его пугал. Он и помогать-то ему согласился больше от страха, чем из-за денег. По крайней мере так говорил Мустафа. Секунду!