Книга Земля – лишь ферма - Артем Мироненко

– Наконец-то, проучили щенка! Вот это парни, вот это молодчины! Браво! – воскликнул один из стариков и захлопал в ладоши.

Представление имело ошеломительный успех. Аплодисменты и ликующие возгласы вспыхнули по всему хлеву. Злой демон был повержен и больше не представлял опасности для окружающих. Давид оставил его в покое, а тот, схватившись за больную руку, перевернулся на бок, свернулся калачиком и зарыдал.

И тут вдруг случилось то, от чего я вздрогнул. Мне послышались родные женские голоса.

«Наверное, схожу с ума», – подумал я и даже оглядываться не стал, но они снова в унисон прокричали мое имя.

С мозгами у меня все оказалось в порядке. Ну, или почти все. Когда я обернулся, на меня запрыгнула особа, которую уж точно никак не хотелось здесь увидеть. В общем, кошмар обещал продолжиться. Обхватив мою талию ногами и вертясь так, будто к ее мягкому месту раскаленную кочергу приставили, она то прижималась ко мне, насколько сил хватало, то расцеловывала везде, куда добирались ее губы. Да, этой особой была она – моя докторша. Моя Натали. Но на этом сюрпризы Шакалова не заканчивались. Помимо нее здесь еще Дашка и Кирилл присутствовали.

«Мразь! – мысленно прокричал я. – Какая же ты мразь, Шакалов!»

Мне хотелось орать на весь этот человечий хлев и ругаться матом! Мне хотелось напиться до мертвецкого состояния! Мне хотелось перегрызть Шакалову глотку! Мне много чего хотелось, но мало моглось. Взяв себя в руки, я даже не стал материться.

– Как вы здесь оказались? – Я стянул с себя Натали и, оглядев их мельком, остановил взгляд на Кирилле. – Хотя догадываюсь как.

– Что происходит, Никита? Люди в масках схватили меня и Дашеньку, когда мы выходили из свадебного салона. Они затащили нас в микроавтобус, вкололи какую-то дрянь, чтобы мы отключились, и привезли в это жуткое место.

– А тебя, котенок? – посмотрев в зареванные испуганные глаза докторши, почти шепотом спросил я. Согнув руки в локтях, она прильнула к моей груди, ожидая объятий. И я, конечно же, обнял. – Эти звери обидели тебя?

– Нет. Не знаю. Ты куда-то пропал, телефон твой не отвечал. Я места себе не находила. Оббегала все кафешки и клубы, где бы ты мог находиться. Даже в тренажерный зал заглядывала. Морги, больницы, полицейские участки – всех обзвонила.

– Бедненькая моя. – Я погладил ее по голове.

– А потом… они ворвались в квартиру. Я уже тогда под одеялом лежала, плакала, пыталась уснуть. А они, они…

– Успокойся, не нервничай.

– Я начала кричать, но меня схватили. Они скрутили мне руки, заткнули рот и усыпили.

– Усыпили? Тоже что-то вкололи?

– Да. И вот я здесь. Видишь, как была в пижаме, так и осталась.

– Ты же обычно без пижамы спишь? – решил я хоть как-то ее подбодрить.

– Нет, так я сплю только с тобой.

– Потом пошепчетесь, – заявила Дашка.

– Вот именно. Может, наконец, скажешь, где мы находимся и что здесь вообще происходит? – прижав к себе Дашку, чуть повысил тон Кирилл.

– Не все так просто. Вы что-нибудь видели, когда вас сюда вели?

– Нет. Мы все здесь очнулись.

– Понятно. И слава богу.

– Зато мне ничего не понятно.

– Ой, ребята, даже не знаю, с чего и начать. Это длинная история. Тяжелая. Местами просто ужасающая. Давайте дадим немного времени моему другу Давиду, чтобы он разобрался с местным контингентом. А потом присядем и нормально поговорим, идет?

Кирилл кивнул.

Мероприятия по оказанию первой помощи прошли на ура. Нанеся несколько неслабых пощечин, Давид быстро привел батю в чувства. Затем успокоил сыночка, объяснив, что палец его не сломан, а только вывихнут. Оставалось лишь найти умелого хирурга-травматолога. И он нашелся. Применив костоправские навыки, Давид вмиг вернул былую форму мизинцу.

Подошло время воспитательных мероприятий. Отморозки сидели смирно и вслушивались в каждое слово новоиспеченного пахана:

– Так, господа, блатные игры закончились. Во-первых, уберем стариков подальше от сортира. Вы же не против?

– Не-е-ет… – ответили все хором.

– Слышали, уважаемые?! Так не стесняемся, подсаживаемся!

Старики шустро переместились на новую территорию, облепив отморозков со всех сторон.

– Во-вторых, кто-нибудь из вас вообще в курсе, что это за берлога такая, – Давид обвел руками помещение, – и какое у нее назначение?

– Не-е-ет…

– Ясно, нужна другая тактика. Вот тебя как зовут? – обратился он к бате.

– Назар.

– Меня Давид. Я так понимаю, Назар, ты присматривал здесь за всем?

– Было дело. Мы же с сыном тут дольше всех.

– Сколько?

– Больше трех месяцев уже. Если бы не новенькие, то мы и не знали бы сколько. Часов же нет и окошек нет, чтоб на улочку выглянуть.

– И много ты новеньких за это время повидал?

– Да. При мне тут уже столько людей побывало, что и не сосчитать. С полтысячи точно будет. Одних приводят, других уводят. Но никто из них не знает, зачем он здесь и почему.

– А питаетесь вы чем?

– Помоями. Они нам эту бурду в тачках привозят, которую потом руками черпать приходится. Здесь же сроду не выдавалось никаких мисок, чашек или ложек.

– Что за бурда такая?

– Да все, что готовится и подается в наших столовках. Каши, борщи, супы, компоты, салаты, макароны, хлеб и так далее. Только здесь это все в один котел свалено. Говорю же, помои, вдобавок еще и частенько прокисшие.

Отморозки издали протяжное мычание, мотая головой и брезгливо кривясь.

– За последние двое, может, трое суток сюда не приводили мужчину с ожогом на пол-лица и искусственным глазом? Его зовут Максим.

– Нет, не было.

– А крупную женщину с короткими красными волосами?

– Нет.

– Кого-нибудь вообще приводили?

– Нет.

– Понятно. – Давид повернулся спиной к отморозкам и, посмотрев на меня, тихо произнес: – Ничего, возможно, они еще живы.

– Будем надеяться, – прошептал я.

– Кто они такие? – спросил Назар.

– Не важно, – обернулся Давид, – друзья наши.

– Мы своих тоже подрастеряли.

– Выбраться отсюда пробовали?

– Пробовали. Напали на охрану, пытались оружие отобрать.

– И?

Потерев лицо ладонью, Назар глубоко вздохнул.

– Из девятнадцати дебелых мужиков выжили только мы с сыном. Одиннадцать в бою положили, а остальных казнили. Глотки перерезали. Здесь. Как раз на том месте, где вы сейчас стоите. Глянь, вон на полу до сих пор кровь запекшаяся.