Книга Поэтика детектива - Петр Моисеев

III. Сериал «Шерлок» как детектив

О сериале компании ВВС «Шерлок» за последние годы написано огромное количество статей. Однако, насколько мы можем судить, загадочным образом остались в тени два важнейших вопроса, заслуживающих самого подробного обсуждения: вопрос о жанровой природе сериала (точнее, отдельных серий, поскольку от серии к серии жанр меняется) и вопрос об отношении фильма к литературному первоисточнику Между тем вопросы эти являются не только важнейшими, но и интереснейшими. Начнем со второго из них.

На первый взгляд все просто: авторы сериала используют отдельные мотивы произведений Конан Дойля, но создают все же собственные версии сюжета. При этом, чем лучше зритель знает произведения-первоисточники, тем больше удовольствия он получит от расшифровывания цитат и аллюзий. Однако можно ли сказать, что главный принцип сценаристов – просто собственное творчество с использованием мотивов Конан Дойля? Очевидно, такой подход как раз на принцип-то и не тянет. Доказательством «от противного» служит сериал Андрея Кавуна «Шерлок Холмс». Создается впечатление, что его авторы решили, что свободного перелицовывания сюжетов английского классика (или даже их цитирования) достаточно для успеха. Но зритель, даже узнавая эти цитаты, не испытывает почему-то того чувства полного эстетического довольства, которое переживает при просмотре «Шерлока». И дело не только в исторических ляпах вроде упоминания Елизаветы II вместо Елизаветы I или именования Карла I Карлом Великим. И дело даже не только в том, что английские сценаристы оказались более талантливыми выдумщиками. Дело еще и в том, что у англичан оказался свой методологический принцип обращения с первоисточником, и они пользуются им настолько блистательно, что даже малоудачные серии «Шерлока», воспринятые как части единого целого, не портят общего впечатления[145].

Принцип этот прост: для Гэтисса и Моффата сага Конан Дойля о Холмсе – цельное художественное произведение (это пункт первый), с которым они вступают в творческое соревнование (это пункт второй). Поясним: для очень и очень многих режиссеров и сценаристов Конан Дойль – не более чем источник образов и мотивов, создатель популярного персонажа, с которым можно обходиться как угодно. Это относится даже к некоторым фильмам, обладающим определенными достоинствами: к сериалу с Бэзилом Рэтбоуном, дилогии с Кристофером Ли, не говоря уже о такой откровенной халтуре, как «Юный Шерлок Холмс» или дилогия Гая Ричи. Успех (и не только успех, а действительно высокий художественный уровень) таких фильмов, как сериалы с Джереми Бреттом и Василием Ливановым, обусловлен как раз любовью их авторов к произведениям-первоисточникам. Новаторство авторов «Шерлока» именно в том, что они, с одной стороны, продемонстрировали хорошее знание Конан Дойля, любовь к нему, умение почувствовать и воспроизвести дух его произведений, умение действовать по его рецептам и, с другой стороны, вступили с ним в соревнование.

Умение действовать по рецептам Конан Дойля? В фильме, где Холмс и Ватсон называют друг друга по именам (а у Конан Дойля мы и в имени-то Ватсона не уверены – то ли Джон, то ли все-таки Джеймс), Холмс ведет себя как угодно, только не как джентльмен (за исключением тех случаев, когда это нужно для дела), Ватсон меняет подружек, Мориарти создает себе имидж извращенца… достаточно, пожалуй? И все же Гэтисс и Моффат (в отличие, скажем, от авторов американского сериала с Рэтбоуном или русского – с Игорем Петренко) уроки английского писателя усвоили. Причем усвоили совершенно сознательно. По словам Моффата, «они [сценаристы. – П. М.] верны духу оригинала. “Мы фанаты Шерлока Холмса, и это означает, что есть абсолютные пределы тому, что мы делаем. Наша версия Шерлока Холмса – подлинная”»[146].

Гениальность Конан Дойля не только в качестве изобретаемых загадок (хотя с этим у него тоже полный порядок) и умении их правильно излагать (хотя с этим у него еще лучше), но и в способности создать и обустроить свой мир. Почему Конан Дойль может фактически считаться вторым создателем детективного жанра (через сорок с лишним лет после «Убийства на улице Морг»)? И почему с начала XX в. и до начала XXI в. на нем паразитировало огромное количество людей, не умевших придумать даже самой простенькой детективной загадки? Ответ прост: Конан Дойль создал Холмса и Ватсона; а создав их, он – еще один гениальный ход – понял, что они не могут существовать в пустоте, и несколькими штрихами создал вокруг них целый мир. Именно это (плюс, конечно, дар рассказчика) «держит на плаву» не только такие шедевры Конан Дойля, как «Собака Баскервилей» и «Пестрая лента», но и более слабые (и совершенно недетективные) «Этюд в багровых тонах» или «Знак четырех».

Чем в первую очередь поражает «Шерлок»? На что мы обращаем внимание (вынуждены обратить внимание), когда начинаем его смотреть? Что в первую очередь обсуждают поклонники сериала на форумах и в социальных сетях? Персонажей и мир, в котором они обитают. Почему Холмс Конан Дойля сумел привлечь к себе внимание читателей? Предельно подробный и предельно точный ответ, конечно, невозможен; но в общем виде он будет звучать так: он (как и Ватсон) живой, обаятельный, оригинальный. Это производит впечатление общего места, но в то же время это самое главное и самое трудное, чего должны добиться создатели образов экранных Холмса и Ватсона. Причем к кинематографическим героям добавляется еще одно требование: они должны быть конандойлевскими. Авторам сериалов о Холмсе, снятых «Гранадой» (с Холмсом – Бреттом) и «Ленфильмом» (с Холмсом – Ливановым и Ватсоном – Соломиным), удалось выполнить все четыре требования. Но в этих случаях имела место экранизация, так сказать, «классическая», когда живость, обаяние и соответствие духу первоисточника не могут быть не замечены, а вот оригинальность в глаза не бросается – ведь мы видим кинематографическую копию Холмса и Ватсона. «Осовременивающая» экранизация типа «Шерлока», разумеется, делает оригинальность образов героев не только необходимой, но и очевидной. И создать образы «современных» Холмса и Ватсона не так сложно, как кажется; сложнее не забыть об остальных трех условиях. Гэтиссу с Моффатом, со своей стороны, и Камбербетчу с Фрименом – со своей, это удалось.

Если говорить об оригинальности, то, во-первых, бросается в глаза, что конандойлевский дуэт в английском сериале оказался не по-конандойлевски юмористическим: фильм буквально источает комизм, и, надо сказать, юмор авторов не так плох, а в первой серии («Этюд в розовых тонах») даже очень хорош. Во-вторых, Холмс и Ватсон в отдельности снабжены индивидуальной оригинальностью. Перечислять все идеи, осенившие сценаристов, можно долго (здесь и пальто Холмса, и его увлечение техническими новинками, и уже упомянутые попытки Ватсона наладить свою личную жизнь – и прочая и прочая). Но, если говорить о характерах, то, на наш взгляд, главная черта Холмса – Камбербетча – неуживчивость, переходящая в грубость, главная черта Ватсона – Фримена – человеческое обаяние.