Книга Битва на Липице - Михаил Елисеев

Генрих Латвийский подобный поворот в ходе военной кампании связывает с тем, что русские также стали испытывать проблемы с продовольствием. Вполне возможно, так оно и было, поскольку, как мы помним, новгородцы в течение 17 дней подвергли разорению и опустошению всю округу. И если это действительно так, то они сами себя лишили крупной стратегической победы, которая уже была в кармане. Это был первый подобный случай, но далеко не последний.

Главным условием заключенного договора было то, что рыцари покидают замок Оденпе и возвращаются в Ливонию. Но и русские не удержали за собой этот важнейший стратегический пункт. Трудно сказать, почему так произошло: то ли сказался обычный менталитет при ведении дел в Прибалтике, то ли были какие-то другие причины. Получилось, что новгородцы опять не закрепились на захваченной территории, и блестящий тактический успех князя Владимира потерял стратегический смысл. Русские просто переливали из пустого в порожнее и топтались на месте вместо того, чтобы активно противодействовать установлению католического влияния в Уганди.

Утверждать заключенный договор было решено в Пскове, и Владимир попросил это сделать со стороны ордена своего зятя Теодориха. Однако едва он вышел из замка, как был схвачен новгородцами и отведен в плен. И псковский князь не сумел этому помешать! А может, и не захотел.

Остальные крестоносцы отправились в Ливонию, которая в это время подвергалась набегам со стороны жителей Сакалы.

* * *

Епископ Альберт решил довести дело с заключением мирного договора с русскими до конца, а заодно и освободить брата из новгородского плена. По авторитетному мнению Генриха Латвийского, жители Новгорода были «полны надменной спеси и в гордости своей весьма заносчивы» (с. 184). Очевидно, что господа новгородцы осознали, какую допустили ошибку, не оставив в Оденпе гарнизон, и теперь решили ее исправить. Они дали послам епископа от ворот поворот, а сами отправили доверенных людей к эстам, чтобы склонить их к совместному выступлению против крестоносцев. Старейшины эстов очень положительно отнеслись к данному предложению, отправили в Новгород богатые дары, и стороны начали обсуждать планы грядущей войны против католиков. Но вскоре возникли непредвиденные трудности. Дело в том, что Мстислав Удатный решил снова попытать счастья в борьбе за Галич и в очередной раз покинул Новгород.

По большому счету, именно Мстислав Мстиславич был тем человеком, который в данный момент мог бы возглавить большой поход русских войск в Ливонию. Во-первых, театр боевых действий был ему знаком, а во-вторых, Мстислав находился на пике популярности, поскольку его слава победителя в битве при Липице гремела не только по всей Руси, но и за ее пределами. Однако князю уже стало тесно в Новгороде, и он обратил свой взор в сторону Юго-Западной Руси. Мстислав Удатный созвал вече и объявил новгородцам свою волю: «кланяюся святяи Софии и гробу отця моего и вам; хоцю поискати Галиця, а вас не забуду; даи бог леци у отця у святеи Софии» (Новгородская I летопись старшего извода). В Новгороде князя уже ничего ни держало, к тому же совсем недавно в Торжке разболелся и умер сын Мстислава Василий. Новгородцы не хотели отпускать Удатного и обратились к нему со словами: «не ходи, княже» (Новгородская I летопись старшего извода). Но Мстислав Мстиславич был непреклонен и вскоре вместе с дружиной покинул город. И тогда в Новгороде появился Святослав Мстиславич, сын Мстислава Романовича Киевского, родственник Мстислава Удатного. Новгородцы продолжали делать ставку на смоленских Ростиславичей.

В это время эсты, вдохновленные союзом с Новгородом, собрали большое войско в Сакале и в течение пятнадцати дней ждали прибытия русских полков. Дождались только крестоносцев. Трудно сказать, почему так произошло и в чем причина столь несогласованных действий союзников. То ли эсты поторопились с выступлением, и русские не успели прийти им на помощь, то ли господа новгородцы в силу своего менталитета очень долго собирались. Достоверно известно лишь о том, какие меры приняли «божьи дворяне», когда узнали, что эсты собрали 6000 бойцов: «Услышав, что они собрались,рижане со всей поспешностью двинулись на них, чтобы опередить русских» (Генрих Латвийский, с. 185). И германцы в этом преуспели. 21 сентября 1217 года у Вильянди войско эстов было наголову разгромлено братьями-рыцарями. Погибли почти все старейшины, а те, которые уцелели, сдались на милость победителей. К этому времени меченосцы огнем и мечом прошлись по землям Саккалы, а потому и выдвинули эстам сравнительно мягкие условия для заключения мира: «За то, что вы презрели принятое вами таинство святого крещения и осквернили веру христианскую сговором с язычниками и русскими, Господь вас и наказал. Возвратитесь же теперь с верой ко Христу, и мы вновь примем вас в общение нашей братской любви» (Генрих Латвийский, с. 187).

Совместный поход русских и эстов против «божьих дворян» оказался провален полностью. Святослав Мстиславич был выведен из Новгорода, и вместо него там стал княжить его младший брат Всеволод.

События развивались стремительно. Епископ Риги, понимая всю ограниченность своих ресурсов, решил обратиться за помощью к датскому королю Вальдемару. Тем самым епископ вовлекал в Прибалтийский конфликт и датчан. Датский король с радостью ухватился за это предложение, поскольку появился хороший шанс расширить свои владения за счет язычников. И дело богоугодное можно совершить, и положение свое материальное улучшить. Поэтому король пообещал Альберту на следующий год высадиться с войсками в Прибалтике. Натиск католиков продолжал усиливаться.

В августе 1218 года крестоносцы выступили в поход против эстов, проживающих на севере Эстонии. Помимо людей рижского епископа и ополчений ливов и лэттов, на войну пошли меченосцы во главе с магистром Волквином фон Наумбургом. Когда католическое воинство прошло область Сакалы, прискакали разведчики и принесли тревожные вести. Оказалось, что в Уганди вторглось многочисленное войско русских под командованием Владимира Псковского и новгородского князя Всеволода Мстиславича. Князья рассылали своих посланцев по Эстонии, призывая эстов вместе с ними выступить против крестоносцев. Несколько гонцов были перехвачены орденскими разведчиками и доставлены в шатер магистра. Допросив пленных, Волквин велел разворачивать войска и идти в Уганди, навстречу русским.

А навстречу «божьим дворянам» шли новгородские и псковские полки. Русские князья и воеводы сами искали встречи с врагом. Хотя изначально все пошло не так, как планировали. Магистр знал от разведчиков о том, что русские на подходе, и быстро развернул войско в боевые порядки. Главной ударной силой была тяжелая конница меченосцев, а пешее ополчение ливов и лэттов выполняло вспомогательные функции. Волквин решил атаковать русскую рать на марше и двинул вперед свое воинство.

Дозорная служба у псковичей и новгородцев была поставлена из рук вон плохо, потому что ничем иным успех крестоносцев объяснить нельзя. Мощный удар рыцарской кавалерии смял передовые части русских. Князья и воеводы просто не успели перестроить войска из походного строя в боевой и стали поспешно отступать. Когда же подоспела пехота крестоносцев и ударила по русским полкам, отступление превратилось в беспорядочное бегство. Меченосцы прорубились к стягу Всеволода Мстиславича, изрубили гридней охраны и захватили знамя. Воодушевленные успехом, братья-рыцари пошли вперед, сметая все на своем пути, и вскоре отбили у врага еще два стяга. Магистр торжествовал победу и велел добить разбитого противника. Русских преследовали две версты, но закончилась эта погоня совсем не так, как рассчитывал магистр. Пешие ливы и лэтты безнадежно отстали, и тяжелая конница оказалась без поддержки пехоты. Поэтому в данной ситуации рыцари не рискнули продолжать атаки. Это дало возможность Владимиру Псковскому и Всеволоду беспрепятственно перевести войска через оказавшуюся на их пути речку, укрыться за водной преградой и привести в порядок свою потрепанную рать.