Книга Чужая роль - Дженнифер Уайнер

Собака энергично заскреблась в дверь.

— Эй, прекрати! — прикрикнула Роуз, оглядываясь и гадая, куда Мэгги сунула поводок. Пришлось вытащить шарф, купленный как-то в минуту, когда Роуз вдруг показалось, что она сможет носить шарфы, как стильные женщины, которые уделяют большое внимание аксессуарам, в противоположность тем, к которым относилась сама Роуз. У нее шарфы всегда либо цепляются за дверцу машины, либо попадают в суп.

Встав на колени, она продела шарф в кольцо ошейника. Собачка выглядела недовольной, словно поняла, что это не шелк, а полиэстр.

— Тысяча извинений, — саркастически бросила Роуз, разыскивая ключи, темные очки и вязаные перчатки. Пришлось сунуть в карман двадцатку, чтобы на обратном пути купить собачий корм.

Роуз спрятала песика за пазуху, спустилась вниз, проскользнула мимо охранника и вышла на улицу. Если память ей не изменяла, на углу улицы полоска травы. Собака может сделать там свои дела, после чего они перейдут на ту сторону, она привяжет пса к счетчику на автостоянке, как, по ее наблюдениям, делают другие собаковладельцы, купит корм и пончик. Пончик с мармеладом. А может, и два, и еще кофе со сливками и тремя пакетиками сахара. Опять растолстеет… Но какая разница? Кто увидит ее голой? Кого это волнует? Она может растолстеть, отпустить волосы на ногах, пока они не начнут виться локонами, носить старые, выцветшие трусики с растянутыми резинками… Отныне все это не имело ни малейшего значения.

Едва они вышли на улицу, песик послал Роуз благодарный взгляд, потрусил к канаве.

— Прости, что заставила ждать, — вздохнула Роуз. Пес фыркнул. Интересно, что он имел в виду? Может, дело в породе? Может, это особая, фыркающая порода собак? Кто знает? После Хани Бан, их собаки на день, у них с Мэгги не было даже золотой рыбки. Отец не желал отягощать себя лишними обязанностями: дочери и без того были для него немалым бременем. А после того, как обе сестры покинули дом, Сидел купила собаку у своего визажиста, собаку с родословной и бумагами, подтверждавшими ее «благородное происхождение».

«У меня аллергия», — попытался возразить отец.

«Вздор!» — отмахнулась Сидел, и на этом была поставлена точка. Шанель, на редкость глупый золотистый ретривер, с тех пор жил в их доме. Отец молча страдал.

— Какой милый мопсик! — воскликнула темноволосая женщина, присаживаясь и давая собаке понюхать ее руку.

Мопс, сказала себе Роуз. Значит, это мопс. Хоть что-то.

— Пойдем, — позвала Роуз, обматывая шарф вокруг ладони, и собака послушно засеменила рядом.

Они добрались до круглосуточного магазинчика.

— Сидеть, — велела Роуз, обвязывая шарф вокруг счетчика. Собака… то есть мопс посмотрел на нее с видом гостя, ожидающего, что вот-вот подадут суп.

— Я вернусь, — пообещала Роуз. Она провела в магазине десять минут, растерянно разглядывая пакеты и банки с разнообразным собачьим кормом. Потом купила сухой корм для взрослых собак мелких пород, миску, для себя два пончика с мармеладом, кофе, две пинты мороженого и пакет с сырными завитками, который схватила с витрины молочных товаров, соблазнившись рекламой, обещавшей «Самую сырную штуку, которую вы когда-либо пробовали».

При виде нагруженной тележки кассир удивленно поднял брови. Роуз часто приходила сюда, но в основном брала газеты, черный кофе и иногда «Слим фаст».

— Я в отпуске, — сказала она, удивляясь, почему чувствует потребность объяснять что-то парню, сидевшему за кассовым аппаратом.

Тот приветливо улыбнулся и сунул в ее пакет вместе с чеком пачку жевательной резинки.

— Наслаждайтесь, — пожелал он.

Роуз невыразительно улыбнулась в ответ и вышла на улицу, где терпеливо ждала собака.

— Как тебя зовут? — спросила она. Собака не сочла нужным ответить.

— Я Роуз. Адвокат, — сообщила Роуз. Собака спокойно шла рядом, но судя по настороженным ушам, почему-то казалось, что она в самом деле прислушивается. — Мне тридцать лет. Я с отличием окончила Принстон, поступила на юридический факультет Пенсильванского университета, где была редактором «Ло ревью»…

Зачем пересказывать собаке свое резюме? Что за бред? Собака не собиралась брать ее на работу. Да и вряд ли она вообще найдет работу в этом городе. Правда о ней и Джиме обязательно выплывет наружу, если уже не выплыла. Должно быть, всем всё было известно. И только она ослепла и оглохла от любви и ничего не замечала.

— У меня был роман, — продолжала Роуз, останавливаясь на красный свет. Стоявшая рядом девочка-подросток с золотым колечком в губе с любопытством вытаращилась на Роуз и отступила на шаг. — Был один человек… — Роуз помолчала. — Мужчина. Он вроде мой босс, только вот оказался… — Она сглотнула. — Плохим. Очень плохим.

Собака коротко, звонко гавкнула. Отчаиваясь? Одобряя хозяйку? Кто знает? Роуз хотелось позвонить Эми, но как признаться лучшей подруге, что та была права и что Джим еще худший мерзавец, чем она представляла, а Мэгги, ее сестра, которой Роуз открыла дом, которой пыталась помочь, оказалась последней шлюхой?

Красный свет сменился зеленым. Пес снова гавкнул и осторожно дернул за шарф.

— Все кончено, — сообщила Роуз, чтобы хоть что-то сказать, чтобы завершить грустную историю, пусть даже она беседовала всего лишь с собакой. — Кончено, — повторила она, переходя улицу. Собака взглянула на нее и отвернулась. — Еще была девушка, которая принесла тебя в дом. Мэгги. Моя сестра. А теперь нужно тебя покормить, раздобыть поводок, узнать, откуда ты взялся, и отнести обратно.

Она остановилась на углу и еще раз осмотрела собачку: маленькая, цвета кофе с молоком и, кажется, совершенно безобидная.

Песик глянул на нее, а потом резко и, как показалось Роуз, пренебрежительно фыркнул.

— Ладно, — кивнула Роуз, — можешь не благодарить.

И повела собачку домой.

26

Кто и когда говорил правду о своем браке? Во всяком случае, не Элла. Они с подругами говорили о мужьях как о детях или домашних любимцах: дурно пахнущих шумных особях со странностями, вечно учинявших хаос и беспорядок, которые приходилось ликвидировать. В женских устах мужья превращались в комедийные персонажи, о которых следует упоминать многозначительными намеками и обиняками, закатывая глаза и пожимая плечами. Он. Его.

«Он не ест овощи, так как же я могу заставить детей съесть хоть ломтик морковки? Я хотела бы поехать в круиз, но, разумеется, придется сначала спросить его».

У Эллы тоже был свой небольшой запас анекдотов, в которых Аира представал незамысловатым, как детский рисунок, состоящий из кривых штрихов. Ее партнерши по бриджу покатывались со смеху, слушая, как Аира отказывается отправляться в поездки без майонезной баночки, на случай если посчитает туалет на автозаправке чересчур грязным, или о восьмидесяти долларах, потраченных на набор для изготовления йогурта в домашних условиях. Подумать только, не пива и не мороженого, а именно йогурта, подчеркивала Элла. И дамы смеялись, не вытирая катившихся по щекам слез. Йогурт, нет, вы только послушайте, йогурт! Аира, йогуртовый король!