Книга Завещание ночи - Кирилл Бенедиктов

Сашка извлек свой пухлый блокнот и быстро что-то в нем пометил.

— Так, с вещью все более или менее ясно. А теперь расскажи мне, зачем тебе она и что я, собственно, с этого буду иметь?

— Я намерен ее купить, — сказал я. — Твои, как обычно, десять процентов.

— А ты уверен, что владелец захочет ее продать? — скептически усмехнулся Сашка. — Коллекционеры, знаешь, народ прижимистый…

— Я готов сделать ему очень интересное предложение. Ударение на слове «очень». Понимаешь?

Косталевич разочарованно вздохнул.

— Понимаю, Ким. Извини, не имею привычки считать чужие деньги, но неужели ты в состоянии заплатить за эту вещь такую сумму, чтобы меня реально заинтересовали комиссионные?

Тут он меня, конечно, уел. Я и в самом деле не миллионер. Чем я мог расплатиться с владельцем Нефритового Змея, если он хотя бы приблизительно представляет себе стоимость артефакта? Ограбить банк? Продать квартиру?

— Саша, — сказал я ласково, — хотя ты, как обычно, пытаешься засунуть свой любопытный нос куда не следует, я тебе, пожалуй, отвечу. Ну, или хотя бы намекну. Представь на секундочку, что я в этом деле выступаю доверенным лицом некоего любителя древностей. Не посредником, а доверенным лицом. Чувствуешь разницу?

Он важно кивнул. Доверенное лицо, с его точки зрения — синоним лоха. А посредник — крутой делец, наваривающий неслабые комиссионные.

— Или думаешь, Саша, мне стоит обратиться к другому специалисту? Правду, кстати, говорят, что Марчелло искусствоведческий закончил?

Белозубая улыбка исчезла с лица Косталевича — ее будто ластиком стерли. Упомянутый мной Марчелло — вечный конкурент Сашки. Я с ним, правда, никогда не работал.

— Полное фуфло! Марчелло вообще в ПТУ учился, а диплом о высшем образовании купил… Ладно, считай, ты меня убедил. На предварительных переговорах можно на тебя ссылаться?

— Да, конечно. Только вот что — время не ждет. Тот, чьи интересы я представляю, может и передумать.

— Понял, — бодро сказал Сашка. Захлопнул блокнот и сунул его в карман. — Что ж, тогда не буду больше вам мешать. Очень приятно было познакомиться, мадмуазель! Ким, привет. Я тебе отзвонюсь.

— Как, даже чаю не попьете? — с непроницаемым лицом осведомилась Наташа.

Косталевич, не уловивший иронии, развел руками.

— Дела, дела! Покой нам только снится…

Он вскочил, как прыгучий резиновый шарик, и поспешил к выходу. На полпути обернулся и шутливо погрозил мне пальцем.

— А говорил — до сентября не работаешь!

— Что это за тип? — спросила Наташа, когда Косталевский скрылся за бамбуковой занавеской.

— Так, — неопределенно ответил я. — Гешефтмахер. Он тебе не понравился?

Наташа фыркнула.

— Нет, — и добавила после короткой паузы: — Именно так я и представляла себе твоих коллег по работе.

— Ты нашла замечательное слово, — сказал я рассеянно. — Коллега. Сашка Косталевич — мой коллега. Точно подмечено.

— Думаешь, он найдет владельца арбалета?

— Не знаю. В любом случае, сейчас это наш единственный шанс Как только Чаша окажется у нас в руках, мы превратимся в ходячие мишени.

— Ты это уже говорил.

— И еще раз скажу! Я вообще против того, чтобы доставать Чашу из укрытия. Лежала она там себе сорок лет и лежала, и еще пролежит…

— Нет, — твердо сказала Наташа, и я догадался, что она повторяет слова ДД. — Хромец наймет кого-нибудь, кто не боится змей, этот человек залезет в террариум и вынесет Чашу. В конце концов, это только вопрос цены. У вас же тут все продается и покупается…

Она сделала неопределенный жест рукой. То ли на ушедшего Косталевича намекала, то ли на всех завсегдатаев «Речных заводей».

— Можно подумать, у вас в тундре все по-другому, — зло сказал я.

Наташа была права: теперь, когда Хромец точно знал, где находится Чаша, ничто не мешает ему выкрасть артефакт чужими руками. Дело только в подборе подходящей кандидатуры. Некоторое время назад в этом качестве рассматривался я сам. До того, как попытался проломить Хромцу его лысую башку.

— Ладно, Ким, — она открыла сумочку и попыталась извлечь оттуда кошелек, но я ей, естественно, сделать этого не дал. — Я все-таки поеду. Нехорошо бросать Димину маму одну…

— Конечно, — сказал я. — Поезжай. Привет Дим Димычу.

Я смотрел, как она поднимается по лестнице — загорелые длинные ноги, туго обтянутые мини-юбкой бедра, туфельки на высоком каблуке. Половина мужчин в зале смотрели на мою девушку. Или уже не мою?

Мне все равно, подумал я. И хотя это была неправда, упрямо повторил: мне все равно.

РАРИТЕТ ЛОПУХИНА

Московский зоопарк — Алексеевская, 1990-е

— Здорово, парень, — сурово приветствовал меня Михалыч, — задерживаешься ты что-то… Я уж тут договорился, с кем надо, мол, свояк за меня немного метлой помашет, а тебя все нет да нет. Смотри, парень, дисциплина — она на любой работе важна.

С кем это он, интересно, договорился, подумал я тревожно. Излишняя активность уборщика мне не понравилась.

— Ясно, Иван Михалыч, — я поставил на стол роскошный кожаный кофр. Один мой клиент возил в этом кофре пять миллионов долларов, а я его охранял. После того, как деньги были благополучно переданы по назначению, благодарный клиент подарил кофр мне. Сейчас вместо пяти миллионов в нем лежала зеленая бейсболка с надписью Chicago Bulls и бутылка «Столичной».

— Ну, как договорились.

Михалыч принял бутылку как должное, но ворчать все же перестал.

— Вот смотри, — сказал он, — все твое хозяйство. Халат, рукавицы, скребок вон железный, метла, ведро… Короче, все что нужно… Убирать тебе не очень много осталось, я почитай что все уже и сделал… Но, конечно, к птицам можешь зайти, гадят они сильно, потом у зубра сейчас пустая вольера, тоже надо марафет навести, и опилок бы подсыпать не мешало…

— Сделаем, — заверил я его, натягивая грязноватый халат. — А опилки где брать?

— За сараем их целая куча… Бери, сколько влезет… — он едва заметно покачнулся. — Ты мне вот что скажи, парень: тебя с этой дурой, — он потряс бутылку, — ждать, или ты на работе не пьешь?

— На работе не пью, — легко подтвердил я. Меня совершенно не радовала перспектива возвращаться к поджидающему меня Михалычу. — Вы просто скажите мне, куда потом инструмент девать.

— Здесь и оставь, — тоже явно обрадовавшись ответил Михалыч. — Я все равно вечером зайду, проверю, что и как. Ну, значит, если все понял, дуй работать.