Книга Путь шута - Кирилл Бенедиктов

— Удивляешься? — спрашивает он, проследив направление моего взгляда.

Я молча пожимаю плечами. Чем меньше говоришь боссу, тем меньше шансов нарваться на головомойку.

— Встречался уже с Фаулером? — интересуется генерал, усаживаясь напротив меня.

Храня верность выбранной стратегии, ограничиваюсь кивком.

— Поговорили?

«Что за допрос! — раздраженно думаю я. — Интересно, он нас из окна видел или ему донес кто-то?»

— Он пытался наказать повара, а я пытался ему помешать. В общем, мы познакомились.

Босс ухмыляется. Очень, знаете, неприятное зрелище — ухмыляющийся бригадный генерал Майк О'Ши. Если взять средних размеров акулу, натянуть на нее камуфляж и рыжий парик, подкрасить щеки, или что там есть у акул, румянами и научить ее криво улыбаться — получится нечто похожее.

— Если ты дотронулся до этого парня хоть пальцем, Луис, можешь быть уверен: он тебя запомнит. Лоэнгрин не из тех, кто позволяет обижать себя безнаказанно.

— Лоэнгрин? — тупо переспросил я.

Ухмылка босса становится совсем уж людоедской.

— Так его звали в Форт Брагге. Не то чтобы мы все там были повернуты на классической музыке, но один из наших преподавателей фанател от Вагнера, и нам поневоле приходилось кое-что слушать. Фаулер ухитрился сдать ему экзамен, не ответив ни на один вопрос по специальности. Все, о чем он говорил, касалось только оперы «Лоэнгрин». И не то чтобы он не знал предмета — знал, конечно. Но для него важно было доказать всем, что он может сдать что угодно и кому угодно. Оперу он, разумеется, никогда в жизни не слышал, зато внимательно читал либретто.

Босс многозначительно замолкает, и я понимаю, что по сценарию мне нужно спросить его, что такое либретто. Но я не собираюсь доставлять ему такого удовольствия.

— Шустрый парень, по всему видно. А что это за спецкомитет по борьбе с терроризмом? Очередная игрушка мудрецов из Шестиугольника?

Генерал хмуро смотрит на меня и медленно качает головой.

— Не знаю, Луис. Откровенно говоря, о нем мало что известно. Даже на моем уровне.

Вот так. Ненавязчиво поставил зарвавшегося капитана на место. Поделом тебе, капитан, не забывай, что любопытство убило кошку. Лимит своих вопросов ты исчерпал еще на «Лоэнгрине».

— Могу сказать только одно — Фаулера прислал сюда сам Йошимицу, — снисходит до объяснений босс, когда я полностью осознаю всю бестактность своего поведения. Я снова молчу — на этот раз потому, что просто не могу найти слов.

Помощника генерального секретаря Совета Наций Минатори Йошимицу за глаза называют не иначе как Сёгуном. Поговаривают — и, кажется, не без основания, — что именно он решает все по-настоящему важные вопросы международной политики, оставляя на долю своего номинального шефа представительские функции. Гений аппаратной интриги, Йошимицу вертит Исполнительным комитетом Совета Наций (в просторечье Шестиугольником) с ловкостью опытного кукловода. Неудивительно, что Фаулер, если он и вправду человек Сёгуна, так уверен в себе.

— То есть нам придется отдавать этому парню честь и выполнять все его приказы?

— Возможно, — сухо отвечает босс. — Если понадобится.

Он складывает руки в замок и демонстративно хрустит пальцами. На языке жестов, которым генерал О'Ши владеет в совершенстве и который я за последние два года неплохо научился понимать, это означает «продолжай задавать свои дурацкие вопросы».

— Босс, — говорю я, — вы же вызвали меня к себе не для того, чтобы узнать, понравился ли мне майор Фаулер?

У генерала маленькие, красные от многочисленных лопнувших сосудов, чертовски выразительные глаза. Сейчас они похожи на два сверла, пытающихся проделать аккуратные отверстия у меня во лбу.

— Как ты проницателен, Луис! Разумеется, нет. Я вызвал тебя потому, что в появлении на нашей базе майора Фаулера виноват ты.

Боюсь, у меня не получается сохранить контроль над своими лицевыми мышцами. Босс морщится и отводит взгляд.

— Ну, не только ты… Вы на пару с комиссаром Шеве. Вы провалили миссию по захвату эмиссара. Вам не удалось перехватить курьера. Вы упустили груз, который он доставил в страну. Вот поэтому майор Фаулер сейчас здесь.

— Из-за какого-то контрабандиста?

— Нет, капитан. — Тон О'Ши внезапно становится очень официальным. — Патрини — мелкая сошка. А вот то, что он передал людям Хаддара, как выяснилось, вызывает живой интерес у самого господина Йошимицу.

— Что же это, босс? Неужели атомная бомба?

Взгляд, которым одаривает меня генерал, даже ледяным не назовешь. При такой температуре замерзнет даже солнце.

— Хуже, — произносит он после невыносимо долгой паузы. — Много хуже, Луис. «Ящик Пандоры».

— Это же миф, — вырывается у меня, прежде чем я понимаю, что ничего не знаю о «ящике Пандоры» наверняка.

Впрочем, о нем никто ничего не знает. Восемь лет назад экстремисты из организации «Зеленый Кашмир» взорвали на атомной станции под индийским городом Раджабадом некое устройство, названное ими «шкатулкой Айши». Обслуживающий персонал станции погиб в течение нескольких минут, а затем взорвался реактор и начались совсем уж загадочные события, совершенно не похожие на классический «чернобыльский вариант». Войска, которые пытались оцепить зону поражения, выкосила какая-то странная болезнь — за двое суток умерли несколько тысяч солдат. Одновременно сошли с ума жители двух больших городов — причем в одном из них находились крупные химические предприятия. Безумцы взорвали несколько цехов с ядовитыми веществами, и эта часть Индии надолго превратилась в непригодное для жизни место. За несколько лет население страны сократилось почти на треть — в основном, правда, за счет эмигрантов, но счет погибшим тоже шел на миллионы, а экология Индостана оказалась необратимо нарушена. И хотя никто официально так и не признал, что в этой глобальной катастрофе виновата «шкатулка Айши», миф о страшном оружии, которым террористы из «Зеленого Кашмира» грозили Западу, превратился в один из наиболее популярных ужастиков нашего времени. Поскольку мусульманская легенда о праведнице, повелевавшей джиннами, была неизвестна западной публике, это оружие с легкой руки журналистов получило имя «ящика Пандоры».

Честно говоря, вся эта история слишком отдает политическим триллером. Мой отец обожал подобное чтиво, Ле Карре и Форсайт были его любимыми авторами, но мне такая литература никогда доверия не внушала. С другой стороны, босс не из тех людей, которые цитируют желтую прессу. Если уж он упомянул «ящик Пандоры», то у него наверняка были на это веские причины.

— Ты уверен? — без улыбки спрашивает он. — Насчет мифа?

Босс не имеет привычки шутить с такими вещами, и я с щемящей ясностью осознаю, что дело дрянь.

— Почему вы не сказали мне об этом раньше? Если бы мы знали, что искать…