Книга Благородный воин - Джулия Гарвуд

Гонец преклонил перед лордом колено и удалился. Как только дверь за ним затворилась, Джеффри быстро обернулся к жене:

– Что тебе известно о Руперте?

– Мне так стыдно, Джеффри, – пробормотала Элизабет. – Надо было сразу поехать к нему, утешить. Судя по тому, как он обращался с Маргарет, когда навещал нас, они отлично ладили между собой. Мама обычно нам приводила их в пример и говорила, что они прекрасная пара.

– Но каков сам Руперт? Расскажи мне о нем. Неужели он действительно способен обезуметь от горя? Или настолько слаб, что не в состоянии прийти на могилу жены? у

В вопросах Джеффри слышалась насмешка, и это огорчило Элизабет.

– Ты не поймешь, – прошептала она. «Он меня не любит, иначе не осуждал бы Руперта». На сердце тяжким камнем навалилась тоска, и Элизабет отвернулась, чтобы Джеффри не заметил горя в ее глазах.

Но барон не правильно истолковал ее жест и решил, что разговор о муже сестры вновь разбередил ее душевные раны и Элизабет боролась с нахлынувшей печалью. Он положил ей руку на плечо и тихонько повернул к себе:

– Расскажи мне еще раз о том, что здесь произошло. Я понимаю, что это больно, но, чтобы не ошибиться, я должен знать обо всем в мельчайших подробностях.

Последние слова мужа озадачили девушку.

– Это поможет тебе что-то лучше понять? – спросила она, и когда он кивнул, добавила:

– Хорошо, тогда я расскажу.

Глубоко вздохнув, Элизабет закрыла глаза и повторила историю вновь. Джеффри не перебивал, и Элизабет была ему за это благодарна.

Когда испытание осталось позади, она подняла глаза, стараясь проникнуть в его мысли.

– Ты кое-что забыла. – Джеффри задумчиво потер подбородок.

Элизабет нахмурилась:

– Что именно?

– В первый раз ты сказала, что один из людей в капюшонах был ранен, получив удар ножом.

– Да, вылетело из головы, – призналась Элизабет. – Его ранила Маргарет. А разве это важно?

– Возможно. Куда она его ударила? – Барон спросил это почти безразличным тоном, но глаза оставались настороженными.

Девушка сосредоточилась, стараясь представить ужасную картину и при этом не поддаваться чувствам. Вот сестра поворачивается, поднимает кинжал и…

– Чуть ниже правого плеча. Я видела на одежде кровь. – Она снова посмотрела на Джеффри, но во взгляде мужа невозможно было прочитать ответы на интересующие ее вопросы. – О чем ты думаешь?

– Подожди. Вот вернусь из поездки и обо всем расскажу.

– Вечно ты заставляешь меня ждать, – проворчала Элизабет, но в ее тоне не слышалось гнева.

– Сама обещала мне доверять, – напомнил Джеффри и чуть не добавил, что к тому же призналась в любви. Но решил не возвращаться к этой теме и сказал:

– И должна выполнять свои обязательства.

«Но у меня есть обязательства перед родителями и сестрами», – подумала Элизабет. И приняла она их раньше, чем дала клятву верности мужу. Девушка тяжело вздохнула. Насколько ей было бы легче, если бы Джеффри был способен понять ее трудное положение.

– У меня есть и другие обязательства, – проговорила она и, прежде чем муж успел что-либо ответить, поспешила из зала. Предстояло многое обдумать, и Элизабет хотела побыть одна.

Она вернулась в спальню. «Неужели я помешалась на мести? Но разве не справедливо жаждать возмездия, чтобы души родных наконец попали на небеса?»

К горлу неожиданно подступили рыдания. Не в состоянии их сдержать, девушка зарылась лицом в одеяло и плакала до тех пор, пока совершенно не обессилела.

Лежа на постели, она уже в который раз обдумывала план мести, как вдруг в голову пришла новая мысль. Руперт! Нужно ехать к нему. Утешить, рассказать об измене Белвейна. Переложить на него бремя мести и тем самым заставить покончить с затворничеством. И самой освободиться от клятв, передав их другому.

В первые дни после гибели родных именно идея возмездия помогла Элизабет сохранить рассудок.

То же самое произойдет и с Рупертом. Мысль о мести вернет ему цель в жизни. Он достаточно силен, чтобы призвать Белвейна к ответу, и не станет, как Джеффри, поминутно оглядываться на закон.

Элизабет смахнула с глаз слезы и поправила постель. До вечера предстояло многое сделать: убедить поехать с ней Хэммонда и заставить его заручиться еще чьей-то помощью. В Хэммонде она не сомневалась – он отправится с ней куда угодно. Слуга ей верен и не выдаст Джеффри.

Она выедет сразу вслед за мужем.

Значит, завтра. До имения Руперта было недалеко. Насколько Элизабет помнила, путь проходил по проложенной отцом просеке. В любом случае она вернется домой раньше Джеффри. Правда, девушка не надеялась, что ее отсутствие останется незамеченным. Ну, ничего, когда ее хватятся, дело будет уже сделано!

Глава 10

Элизабет долго сидела в деревянной ванне и отмокала в источающей пар душистой розовой воде. Джеффри вымылся, переоделся, и она изящным взмахом руки отослала его к столу:

– Иди, я скоро присоединюсь.

– А я подумываю, не присоединиться ли к тебе прямо сейчас, – пошутил барон и, задержавшись у двери, выразительно посмотрел на жену.

– Тебе нельзя, – рассмеялась Элизабет. – Тебя ждут воины и мой дед. И если ты задержишься, они догадаются, что мы… Дед, во всяком случае, тут же поймет…

При виде ее смущения Джеффри откинул голову и весело рассмеялся.

В тот же миг мокрая тряпка угодила барону в лоб. Он не удержался, вытащил Элизабет из ванны, страстно поцеловал в губы и прерывисто прошептал:

– Вот тебе аванс. А все остальное позже.

– Позже так позже, – так же шепотом ответила Элизабет. – А пока тебе придется переодеться, раз ты искупался вместе со мной. – Она снова рассмеялась, уселась в ванну и шутя плеснула на мужа водой. Другой рукой она прикрывала от его взгляда грудь.

«Какой великолепный мужчина», – думала Элизабет, откровенно игриво рассматривая фигуру Джеффри.

Барон был одет во все черное, лишь герб – символ его благородства – светился золотом, и на темной ткани вода была совершенно незаметна. Девушка обрадовалась, что муж выбрал черный цвет, потому что он больше других подходил к тому, что она для него приготовила. Более того, Элизабет сама заранее продумала, как устроить, чтобы на Джеффри оказался темный костюм. На постели были разложены короткая черная туника и черные штаны, поверх которых покоилась белая рубашка. Увидев, что жена уже выбрала ему наряд, барон удивленно изогнул бровь, но, не сказав ни единого слова, принялся переодеваться.

Он разглядывал жену и удивлялся, насколько она непоследовательна: прячет грудь со стыдливостью девственницы, а в глазах страсть.