Книга Танатос - Рю Мураками

Когда я первый раз услыхал, как Рейко Сакураи изображает того, кого она называла «учитель», я едва не расхохотался, но вскоре мне стало тяжело. Она говорила, как ведущие детских телепрограмм, с каким-то органным тембром, а еще это напоминало то ли волка, то ли старика. Говоря от лица «учителя», она до смешного изменяла свой голос. Но это казалось смешным только на первый взгляд, вообще же здесь не было ничего забавного, напротив, ее манера речи выдавала злобу и горечь. Я пытался понять, отчего все эти странности, почему эта женщина повредилась в рассудке. Мне стало ясно, что в сердце своем она затаила ненависть. Ей было необходимо излить ее на кого-нибудь, иначе ненависть обратилась бы против нее самой. Рейко Сакураи испытывала неистребимую ненависть к человеку, которого она называла «учителем». А ребячьими интонациями она старалась скрыть эту ненависть, хотя, разумеется, это у нее не совсем получалось. На самом же деле она и не думала ничего скрывать.

Тучи на горизонте больше не двигались, лишь жара становилась все сильнее. Я заметил еще одну странность у Рейко — она всем своим существом стремилась добиться того, чтобы никто ни на минуту не отводил от нее глаз. «Никто не посмеет посмотреть мимо меня, я не позволю себя игнорировать», — вот что выражал ее взгляд. И это не было сиюминутным капризом, здесь и сейчас, передо мной. Она жила с этим постоянно.

— «Покупать кокаин, где бы то ни было, это всегда очень романтично, это чрезвычайно романтично, сначала мы приобрели у таксиста, смахивавшего на мелкого бандита, гашиш, причем требовалось вызвать у него доверие, так как кругом было полно полицейских в штатском, охотившихся как за продавцами, так и за их клиентами, именно поэтому, чтобы купить даже марихуану, требуется установить доверительные отношения, и не только в Танжере, но и в любом другом марокканском городе, гашиш покупают так же, как и в Нью-Йорке, его можно найти на каждом углу, а вот кокс всегда прячут во всяких смешных местах, кокс в Нью-Йорке, в Майами и в латиноамериканских городах — это сфера деятельности людей определенной категории, которые это дело контролируют: в Париже по этому вопросу нужно обращаться к «Ангелам Ада», в Брюсселе этим занимаются хирурги, но это всегда отдельная категория людей, и для этого они отведут тебя в особое место, так в Танжере с этим таксистом нужно было пробираться по каким-то переулкам в центре города, а потом найти парней, которых звали братья Мазир. У них было что-то вроде небольшого банка, хотя они на самом деле были обычными ростовщиками и жили на первом этаже старого дома в ростовщичьем квартале, что располагался в гуще переплетений улочек портовых предместий на склоне холма, но, разумеется, они сами не торговали наркотиками, таксист подошел к ним и вернулся с указанием ехать в некое пригородное место, а там не стоит особо миндальничать с чуваком, стоящим на стреме, и задабривать его деньгами, выражать сомнения или злиться, потому что, как только деньги будут у него, вся шайка тотчас же испарится, нет, напротив, нужно оставаться хладнокровным, если хочешь, чтобы сделка состоялась, он сказал, что кокаин где-нибудь да найдется, и что самое главное — надо передать ему деньги и отблагодарить его за труды, а лучше всего, если это сделает женщина, потому что в арабских странах льстивого человека ни во что не ставят, а при слабом владении языком слова благодарности легко могут быть истолкованы как лесть, так вот, лучше женщины этого никто не сделает, а так как та девица была официанткой, она немного говорила по-французски, и все уладилось, она поблагодарила этого мафиози на примитивном французском, мол, как приятно было пообщаться с таким деловым человеком и так далее, а место, где мы остановились, было полностью открыто, это было что-то вроде стоянки, окруженной с одной стороны лесистым парком, а с другой — роскошными особняками и общественным садом, вот там мы ждали около получаса, пока состоялась сделка, было скучно, и я стал курить гашиш, и дал немного той девице, а поскольку она курила первый раз, ее пробило на смех и разговоры, мне пришлось заткнуть ее, ибо слова «кокаин» и «гашиш» звучат одинаково на всех языках, а она принялась говорить всякие глупости типа: «Ну я же не хотела ничего плохого», и тогда я устроил ей выволочку: «Думала ли ты о плохом или нет — это твои проблемы, а если ты попадешься с наркотой, ты не представляешь, чем это может закончиться, ты всегда жила словно в коконе, ты не имеешь никакого представления о том, что такое закон и что из себя представляют его блюстители, они могут взять тебя со всеми потрохами, а тебе ничего не останется, как покориться и делать все, что они потребуют, ты вообще не знаешь, что это такое, а мало того, ты находишься в исламском государстве, здесь еще сохранились места, где тебя подвергнут публичной казни, тебе отрежут руки и ноги», — вот так я ее заткнул, и она сказала: «Ладно, тогда будем называть кокаин и гашиш как детей — Ко-тян и Га-тян», она была настоящая сумасшедшая, эта девица; там, где мы находились, повсюду росли пальмы и оливы, а кроме того, ну, как их там, похожие на эвкалипты, короче, везде росли деревья, наш автомобиль был марки «Мерседес», а все остальные — только старые «рено» и «ситроены»; гашиш оказался высшего класса, его, как и кашемир, изготавливают в Экосе, и это самое лучшее в своем роде, он был просто убойный, а ведь я перепробовал все вплоть до героина, но мне не нравятся ощущения на пике его действия, каким бы ни был продукт, когда его действие проходит свою высшую точку и немного ослабевает — именно тогда чувствуешь наибольшее наслаждение, конечно, от вдыхания или инъекции эффект бывает разным, но действие любого наркотика распространяется волнообразно, можно ощущать его наивысший подъем и спады; и тогда, в тот самый момент, когда алкалоиды гашиша стали производить подлинную революцию в моей голове, к нам подъехала машина, это был старый «ситроен», настоящая развалина, и в кабине сидели две монашки и молодой человек, две католические монашки, понимаешь? Католические монахини в мусульманской стране, в своих клобуках — это, конечно, сильное зрелище. А мне сразу представилась вывеска: «Здесь продается белый порошок», потом мы тронулись вслед за «ситроеном», мы заехали в один из запутанных окраинных районов, который не изменился со времен средневековья, эти трущобы появились одновременно с возникновением самого города, кочевники, пришедшие со всех сторон света, маленькие домишки, сложенные из белого камня, кое-как лепящиеся вокруг общественного колодца, дубильни, рынок, где грудами навалена баранья требуха, босоногие дети, играющие на площади, стая птиц, собирающаяся около издохшей собаки, там была еще и мечеть, ничем не отличавшаяся от других домов, кроме того, солнце уже заходило, мы дали денег водителю такси, их хватило бы на три грамма кокаина, и вот наш шофер отправился куда-то с тем парнем из «ситроена», а эти монашки были близнецами, они были не местные, они были белые, и я немного поговорил с ними по-английски, они были из монастырского хосписа, что находится со стороны мыса Спартель, который возвышается над Гибралтаром, и тогда я узнал, что все монахини обязательно имеют диплом медсестры; я вышел из машины, чтобы поболтать с ними, а девке велел не высовываться ни под каким предлогом. «Если ты не послушаешься меня и вылезешь из тачки, я тебе вечером пизду зубами порву!» — припугнул я ее, а эта дура мне и отвечает: «О, да-а-а-а-а!», и смеется, идиотка, лучше бы я ее продал туарегам в рабство, но так как о том, что я поехал вместе с ней, знали по меньшей мере два японца, это могло бы для меня плохо кончиться, поэтому я одумался и сказал ей вежливо: «Пожалуйста, посиди в машине, если ты будешь умницей, сегодня я угощу тебя барашком и буду лизать у тебя между ног в течение нескольких часов»; я ей так сказал, потому что баранина, после того как переварится в желудке, расщепляется на элементы, которые, попадая в кровь, придают характерный запах выделениям из подмышек и вагины, и в том месте, где есть сложная сеть потовых желез и капиллярных сосудов, будет выделяться запах, напоминающий запах печенки только что убитого оленя.