Книга Безмолвные - Оксана Глазнева

Едва ли чародеи расстроились поначалу.

«Талант нужен слабым, чтобы превзойти сильных, — говорили они. — Нам, могучим, он ни к чему».

Да только с тех пор они не создали ни одного нового волшебного предмета, не придумали ни одного заклинания. Отныне им была неподвластна музыка и поэзия. Возводимые магией замки походили на уродливых выродков, а создания — на странное нагромождение знакомых форм: скорпионьи хвосты, волчьи тела, человеческие лица.

Но смертным от этого не стало легче. Чародеи утратили былое величие, но продолжали оставаться сильнейшими. Там, где не хватало таланта, они использовали людей. Смертные возводили замки, мосты и дороги; ткали гобелены, писали картины, играли музыку, ваяли статуи для садов и бальных залов, а еще кормили новых хозяев и их свиту, потому что магия меняла русла рек, но не могла из камня сделать хлеб.

Маги лишь брали.

Вчерашние союзники, короли, князья и военачальники, их жены, дети, родители, братья и сестры, все, кто решил заступиться за подданных, кто знал, как воевать, кто обладал властью и смелостью напомнить о праве на власть, — всех истребили после ухода богов. Мир навсегда разделился на чародеев-господ и людей-невольников.

Подсудимую усадили на скамью. Принесли деревянный короб с иглами и красками. Подошли две крепкие монахини из алых сестер, сорвали с нее платок, стянули ферязь, разорвали нижнюю рубашку, грубо обнажая плечи. Александра склонила голову, волосами укрывая лицо. Сестра Катерина достала иглы. Потекла по спине холодная краска и горячая кровь. Обе красные.

Александра хотела бы ненавидеть сестру Леславу за лживый суд, но не могла. Ее истинный грех был пострашнее выдуманного.

С тех пор как маги вынудили богов покинуть Край, жрецы решили между собой, что ни один чародей не переступит порога храма. В венах Александры текла чародейская кровь.

После тяжелого обряда Посвящения мужчины-чародеи лишались возможности зачать ребенка. Женщины-чародейки не желали рожать сами, поэтому маги усыновляли детей. В Яблоневом Крае многие чародеи прошли Посвящение и не имели потомства, но еще больше обряда не проходили и передавали чародейскую кровь детям. Посвящённые маги, пожелавшие завести семью, отнимали понравившихся детей у таких родителей или, если позволяли средства, покупали в особом питомнике господина Абремо на острове Деви. Тот находил детей с чародейской кровью и растил их, как щенков, на любой цвет и вкус.

Александра родилась в одной из юго-восточных усадеб. Она смутно помнила настоящих родителей. В двухлетнем возрасте ее доставили к господину Выговскому. Он и стал ей отцом. В воспитании дочери чародей не участвовал. Александра видела его — сказочно красивого двадцатилетнего юношу — лишь на балах, когда ее выводили для показа гостям-магам из соседних маноров.

Так прошло девять лет. Ей было одиннадцать. До обряда Посвящения оставался месяц, когда господин Выговский вступил в битву за владения и проиграл госпоже Милевской. Торы, замок и манор перешли к новой хозяйке.

Александра бежала с прислугой в лес. Она понимала, что лишилась опекуна и должна молчать о своем прошлом. Александра смешалась с толпой беглых слуг, дошла до ближайшей деревни, там и осталась. Ее взяли в семью, и два с половиной года казалось, что жизнь наладится. А однажды она с новым отцом и сестрой отправилась посмотреть на казнь.

Александра поморщилась от воспоминаний.

В храм богини Милости она пришла тринадцатилетней девочкой. Искала убежища от мира и от самой себя. Тогда она еще не знала, что путь в храм для нее закрыт. Когда поняла, что ее главный секрет вот-вот раскроют, отступать было поздно. Сестра Рута уже сделала разрез на ладони, уже собирала кровь в жертвенную чашу.

Говорили, что кровь чародеев боги не принимают, но в тот день что-то пошло не так. Возможно, богини были не так внимательны, как восемьсот лет назад, возможно, сестра-наставница перепутала чаши претенденток, но жертвенный огонь перед статуями богинь принял подношение. Александру взяли в монастырь.

Обман раскрылся через месяц. Сестра Рута учила послушниц готовить снадобья. Корень мандрагоры в руках Александры внезапно ожил, зашевелился. Она тут же отбросила его в сторону, но опоздала — сестра Рута все видела.

В ту же ночь сестра Рута тайно проверила новую монахиню еще раз. На священный огонь не рассчитывала, окунула в кровь Александры папоротников цвет. Сухой бутон послушно впитал магию, ожил, налился соком и алым светом. Сестра Рута схватилась за голову.

Сообщить о случившемся — значит подвергнуть сомнению выбор богинь, самоё их существование. Рута промолчала. Она приблизила к себе Александру, не сводила взгляда, ожидала подвоха. Время шло, и вот женщина и девочка стали близки, как мать и дочь. Так прошло десять лет.

Когда и как Леслава проведала о секрете, Александра не знала. Пока жива была сестра Рута, наставница алого храма не вмешивалась. Она всячески выказывала презрение к обманщице, но молчала. А затем сестра Рута заболела. В ее груди поселился черный паук. Он рос, вытягивал под кожей новые и новые лапки, ел плоть. Не прошло и полугода, как сестры Руты не стало.

Чтобы не порочить ее память, Леслава обещала позволить Александре покинуть монастырь тихо. Солгала. Да только совесть не позволяла Александре винить ее…

И вот ветвится новыми линиями священная вязь, распускается между лопаток алый мак, перекрывает старые узоры, не щадит, стирает прежние заслуги, оставляя лишь одну правду: Александра — предательница богов.

Она с тоской рассматривала черные завитки на левом запястье и синие на правом. Первые — тринадцать лет жизни до монастыря, незначительные и вычеркнутые из жизни. Вторые — ее жизнь в послушании. Черные ягоды на тыльной стороне ладони — болезни. Синие ягоды — успехи в обучении. Вся ее жизнь записана на руках и плечах. Рождение, сиротство, приход в монастырь, послушничество, уход… Любому жрецу достаточно пяти минут, чтобы узнать все об Александре. И как ей жить дальше? С клеймом на спине, с бесполезным чародейством в крови?

Влажный мартовский ветер пролетел по двору. Вызывая озноб, охлаждая разгоряченные плечи и щеки подсудимой. Леслава встала, и за ней последовали остальные судьи. Судьи покинули двор. Ивана отвели за ворота. Смущенные, виноватые и озадаченные стали покидать двор и монахини. Сиди, гордячка, показывай твердый дух стенам, прошлогоднему снегу и воробьям!

Александра закрыла глаза. Задержала дыхание, словно с дыханием можно сдержать и боль.

Сестра Катерина промокнула татуировку тканью, отвела руку в сторону, рассматривая нанесенный узор. В воздухе стоял тяжелый запах красок. Мерзли плечи. От боли и холода тело пробирала дрожь. Сестра Катерина наложила на свежий узор чистое полотенце и отступила в сторону. Подошли сестры-охранницы. Крепкие, высокие. Александра остановила их движением руки.

— Я сама.

Переодевалась здесь же, посреди двора. Оставила на скамье окровавленное порванное облачение — его сожгут сегодня. Переоделась в льняную рубаху с чужого плеча и застиранную юбку-поневу, набросила плащ на плечи — словно кожу сменила, а с ней и судьбу.