Книга Чужая дочь - Елена Арсеньева

Слов не было. Остались только слезы. Маргарита отвесила мужу одну пощечину, другую…

Он только вздохнул.

Маргарита отвернулась, громко всхлипывая.

«Какого ж ты черта, Егорыч, говорил, что все уладится? – в изнеможении подумал Говоров. – Не улаживается ведь!»

– За то, что дождалась, – спасибо, – неловко сказал он, делая шаг к жене. – Прости, прости… я виноват.

Маргарита утерлась ладонью, как кошка лапой.

«Поплачет – может, успокоится?» – с надеждой подумал Говоров.

Но нет… так легко отделаться ему была не судьба!

– Полковая? – прорыдала Маргарита. – Военно-полевая? Шлюха!

– Не смей! – напрягся Говоров.

– А я – смею! Смею! – прошипела Маргарита. – Партия родная, интересно, куда смотрела? Ну ничего, ничего! Теперь эта дрянь узнает – от меня! – как любовь крутить с чужими мужьями!

– Хватит! – Говоров рявкнул так, что Маргарита отшатнулась. – Хватит об этом! Не узнает она!

Маргарита презрительно скривила губы: «Ну, муженек, ты меня еще плохо знаешь! Я ей проходу не дам!»

– Нет ее больше! Погибла! – хрипло добавил Говоров и, тяжело припадая на ногу, вышел в другую комнату.

Маргарита, чуть не захлебнувшись радостью (небось с мертвой соперницей воевать легче, чем с живой, вот так ей и надо, этой потаскухе!), осторожненько подсматривала в щелку.

Наверное, теперь можно и притормозить. Осадить, как это называет муж.

Сейчас он пойдет на кухню курить, Маргарита пойдет следом, предложит чаю, встанет рядом, он положит ей руку на плечо – и она уже не отстранится…

Но муж не вышел курить на кухню. Он остановился и заглянул за ширму. Улыбнулся и приложил палец к губам.

И ласково шепнул:

– Тише, тише! Спи, доченька!

Поня-я-атно!

Ну, Говоров, значит, еще поговорим…

* * *

В спальню Говоров крался чуть ли не на цыпочках, как в разведку. Опасался – а вдруг жена сбежит в гостиную, ляжет на диване? Что ж ее, силком в супружескую постель тащить?

Нет, Маргарита нашлась на своем месте – в кровати, около тумбочки, на которой горел ночничок.

Говоров так обрадовался, что даже не сразу заметил, что у жены поверх ночной рубашки надет халат.

Он почувствовал себя ужасно неловко в трусах и майке. Хотя что ж, должен спать в галифе, кителе и при орденах, что ли?!

Маргарита на его ордена даже не глянула. Спасибо, хоть сын все перетрогал, о каждом расспросил…

С сыном он мигом наладил отношения. Котька – хороший мальчишка. Забалованный, конечно, не в меру – неладно, когда мальчишек воспитывают женщины! – но ничего, Говоров сделает из него мужика, какого надо! Вот только жену бы улестить…

Ишь, только он залез под одеяло, как Рита отвернулась! Плечики все еще дрожат.

Говорова и раздражал этот затянувшийся приступ ревности, и смешил, и трогал. Раньше он и подумать не мог, что Ритка такая ревнивая. С другой стороны, он никогда не подавал поводов.

Как вспомнишь… Говоров с первого взгляда влюбился, как только увидел Риту в институтской аудитории. Бегал за ней как мальчишка, пылинки сдувал. А она, красавица, королева, с этим своим королевским именем, снисходила до него.

Или не снисходила.

Конечно, Говоров знал, что он был молодец и собой хорош. Говорят, что в мужчине красота – не главное, но девушки все равно смотрят прежде всего на видных парней. Вот таким он был в студенческие годы – видным! Но вокруг Риты этих видных вилось – не сосчитать. Ну, тогда Говоров и решил стать для нее единственным.

Маргарита училась на филологическом факультете в педагогическом институте и жила в общежитии: пять девчонок в комнате. Говоров – он учился там же, на истфаке, но жил у тетки на окраине Ветровска, – от надежных людей узнал, что на Первое мая в этой девчачьей комнате соберется очень теплая компания. Приглашены кавалеры из соседнего железнодорожного института: наиболее, по городским меркам, завидные женишки. Должен был прийти и Виктор Ефремов, самый завидный из всех завидных.

Разумеется, он ухлестывал за Ритой.

Говоров считал его самым главным своим соперником.

Ну, известно, чем такие посиделки в общежитиях частенько заканчиваются. Полежалками, вот чем! К тому же Рита сама рассказывала Михаилу, что девчонки в ее комнате – одна боевитей другой, с парнями гуляют напропалую, а над ней смеются, что недотрога. И Говоров очень сильно опасался, что после этого Первомая Рита перестанет быть недотрогой.

И Виктор ей в общем нравится, и вино-винище свое дело сделает…

Как учили на занятиях в военном кабинете?[1] Если вам известен замысел противника, постарайтесь его опередить, причем на том направлении, где он вашего удара ждать не будет.

Опередить – значит, ударить раньше.

Гениально сказано!

Говоров и ударил. Нанял такси и подстерег Риту у парикмахерской, куда она отправилась перманент делать. Такие волосы портить! Золотая река, а не волосы! А из парикмахерской все девушки выходят на одно лицо, в смысле на одну голову: кудрявые, как пудели! От этой химии, говорят, волосы вообще вылезти могут.

В общем, Говоров решил Маргариту спасти не только от Виктора Ефремова, но и от облысения.

Рита только подошла к двери парикмахерской – а Михаил тут как тут! Цап ее за руку, в машину втащил, рукой махнул: езжай, мол, товарищ, да назад не оглядывайся! – и повез в дом своей тетки!

Он думал, Рита ужасный шум поднимет, а она так перепугалась, что одно твердила: «У меня же очередь пройдет… я ж за неделю записалась к Жоржу Ивановичу!»

Говоров смекнул, что Жорж Иванович – это и есть парикмахер, мастак жечь женские волосы перманентом. Но сейчас было не до Жоржей. Надо дело быстро проворачивать. Потому что если Ритка начнет его, Михаила, проклинать, орать и плакать, он ее, конечно, отпустит.

Что ж он, зверь какой-то? Это в старые времена говорили, мол, стерпится – слюбится, а в наше советское время не может быть любви по принуждению!

Самое удивительное, что все получилось куда легче, чем ожидал Говоров. Условный противник (Рита, значит) был совершенно подавлен умело проведенной артподготовкой. Говоров этим воспользовался и немедленно перешел в наступление – все прямо выложил: и про Витьку Ефремова, и про перманент, и про свои, конечно, планы рассказал. Рита и сама знала, что Говоров на красный диплом идет, – значит, получит хорошее распределение. А может быть, его даже в городе оставят, такие возможности тоже не надо исключать. Сама она, честно сказать, училась так себе, до первой десятки выпускников ей было как до луны. Зашлют в село… Или куда-нибудь на национальную окраину! Само собой, в нашей советской стране учитель на селе – первый человек, да ведь разве сумеет городская девчонка себя сразу поставить как надо? Это только в фильме «Сельская учительница» все красиво выходило, а на самом деле тяжело приходится, даром что кулаков всех повывели. Немало есть еще у нас недостатков. Понятно, что все они будут постепенно искоренены, но до этого еще время должно пройти, а за это время с неопытным, нежным и таким красивым существом женского пола всякое может случиться.