Книга Зверь - Константин Костин

Девять… Это меня несколько огорчило — я планировал взять в кампанию человек двенадцать-пятнадцать. Но, с другой стороны, тогда я еще не знал, что за чудо-машины скрывает банкир.

На обратном пути я, перевернув половину бардачка, нашел свою старую записную книжку. Небольшая, потертая книжица, распухшая от вклеенных листков, бережно хранила в себе большую часть моей жизни. Здесь содержались координаты людей, которые переехали черт знает когда и черт знает куда, были и те, память о которых сохранилась лишь на бумаге, а сами они давно умерли.

Перелистав страницы, я нашел нужное имя: "п/п-к Мороз". Бывший особист из Катманду, старый чекист, вне всяких сомнений мог оказать неслабую поддержку во всем нашем мероприятии. Хотя бы потому, что бывших там не бывает. Несколько его старых номеров было густо заштриховано, но последний, накарябанный мелкими значками на полях, с Московским кодом перед ним, скорее всего, до сих пор принадлежал старому лису. Опять же, скорее всего — еще не означает точно, но надежда, как известно, умирает последней. Мысленно перекрестившись, я снял с пояса мобилу и набрал на клавиатуре нужные цифры. Ответили почти сразу:

— Дежурный капитан Старшинов у аппарата! — раздался четкий, бодрый голос с той стороны.

Я чуть не совершил ошибку, ляпнув про "подполковника Мороз". Скорее всего, офицер уже дослужился до полковника. А, может и нет?

— Мороза Павла Константиновича могу услышать? — нашел я выход из щекотливой ситуации.

— Как вас представить?

Ура! В яблочко! Слава Богу, чекист не сменил кабинет ни на другой, ни на качалку у окна.

— Майор Железняк беспокоит, — представился я.

— Ожидайте… — произнес капитан, и несколько секунд спустя продолжил: — Соединяю.

— Здравья желаю, все еще майор Железняк! — услышал я знакомый голос.

— Здравья желаю, товарищ полковник! — постарался угадать я.

— Чего? Какой, нахрен, полковник? — взревел Павел.

— Неужели, до сих пор подполковник? — хохотнул я.

— Ты, Евгений, вконец белены объелся! Бери выше! Генерал-майор!

Verdammte Scheisse! С генерала Мороза я мог стребовать гораздо больше, нежели с полковника Мороза. Старый знакомый попал по-крупному…

— Ого! — присвистнул я. — Поздравляю! Давно?

— Второй день! — гордо ответил офицер.

— Ощутимо, — согласился я. — И на груди его широкой…

— Не в один, а семь рядов, — продолжил за меня особист.

— Одна медаль висела кучей, и та — за выслугу годов! — закончили мы в один голос.

— Эх, Женька, Женька, — вздохнул Мороз. — Как мы с тобой в… хотя, ладно. Не говори, что ты специально позвонил, чтобы поздравить меня…

— Я службам собственной безопасности никогда не врал, и врать не собираюсь, — соврал я. — Паша, мне надо несколько ребят найти… причем, желательно, чтобы через неделю они были здесь.

— Я бы еще знал, где оно, твое "здесь" находится… диктуй.

И я, серьезно подстраховавшись, дал генералу список из двадцати имен. Даже если он сможет найти хотя бы половину, я в накладе не останусь. А если всех — что же, будет из чего выбирать!

— Нихрена себе, несколько! — возмутился Мороз. — Это все?

— Нет! Мне нужно оружие, надежный человек в Чечне… так, и переправить туда около пятидесяти тонн груза. Самолетом, конечно, — закончил я список.

— Да ты точно белены объелся! — рассмеялся Павел. — Ладно завтра к вечеру перезвоню. Кстати, с тебя коньяк!

— Ладушки, — согласился я. — А за твои труды?

— Я же сказал — конь-як, — повторил чекист. — Отбой.

— Отбой, — растерянно кивнул я.

Вот тебе и два! Получается, что больше половины проблем решились одним телефонным звонком! И, если бы не покупка двух бронеходов, подготовка ко всей спасательной операции стоила всего бутылку коньяка! Наверно, такое возможно только в России!

— Приехали, — Калач остановил "Гелика" перед моим подъездом.

Оставалась еще одна ощутимая проблема — Олеся с Оксаной. Как сказать жене и дочери, что я скоро поеду в Тмутаракань, где, еще и, постреливают, я до сих пор не придумал. А потому решил не говорить пока ничего. Представится удобный случай — скажу, а нет — скажу перед самым стартом.

— Ты это… — повернулся я к Алексею. — Лесе с Ксюхой пока ничего не говори. А то…

— Да понял я тебя, — отмахнулся сержант. — Не маленький.

— Вот и ладушки, — улыбнулся я. — Завтра в восемь жду.

— Так точно! — ответил боксер.

Я вышел из машины и достал из пачки последнюю сигарету. Рабочий день закончился, как обычно, вовремя. Щелчком открыв зажигалку, я прикурил, и отправился к ларьку за новой пачкой. Естественно, после встречи с банкоматом — не "LM".

Глава 2

На следующий день Лешка приехал на удивление вовремя. Вообще, зная пунктуальность боксера, у которого слово "выезжаю" означало "сейчас согрею борщ, поем, попью чайку, дочитаю газету и приеду", я ждал его не раньше девяти. Этим он, скорее всего, заразился от бывшей жены. Да, на первый взгляд удивительно, как такой человек может работать в службе безопасности банка, но, вспомнив, что Калачев — кто-то вроде моего "прикрепленного", выражаясь совдеповским языком, то все сразу становится на свои места. Со мной не забалуешь!

В общем, когда Алексей позвонил и доложился, что уже ждет у подъезда, я только разместился перед телевизором с чашкой кофе. Если "Диалоги о рыбалке" я еще, скрепя сердце, мог досмотреть не до конца, то покинуть уютное кресло, не допив кофе и не затушив в пустой кружке утреннюю сигарету, я не мог никак. Лишь покончив с этими делами, я снял со стула наплечную кобуру с "Макаром", напялил ее на себя, надел сверху пиджак, и вышел во двор.

— Чего теперь? — первым делом поинтересовался сержант.

— А вот теперь звони Татарину, — ответил я.

— Не рановато? — усомнился боец.

— У них уж половина десятого, — ответил я. — Или, даже половина одиннадцатого…

Второй, а, считая со мной, третий участник экспедиции — Татарин, или же, если по паспорту — Булат Закиров, как и Калачев, служил под моим началом еще в ГДР. Кстати говоря, татарином по национальности он никогда не был, лишь родился в Казани. Насколько я знал, татарской крови в нем вообще не было ни капли: мать — армянка, а отец — казах. Но сам Булат, тем не менее, был глубоко убежден, что не кровь родителей определяет принадлежность ребенка к той или иной народности, а место рождения.

Примерно через год службы Закирова в нашу часть пришло очередное пополнение срочников, и был среди них рядовой Виль Накиев. Вот уж кто и был чистокровным татарином, так именно он — высокий, сухожилый, смуглый. На вопрос, который прочие солдаты задавали обоим с несомненным подвохом, чем татарин отличается от башкира, оба отвечали одинаково: "татарин на коне едет, а башкирин рядом бежит". Впрочем, на этом сходство Накиева с невысоким, круглолицым Закировым заканчивалось, как и их взгляды на национальную принадлежность.