Книга Литерные дела Лубянки - Александр Север

В марте 1907 года Салнынь вернулся в Петроград и продолжил работу в БТГ. Его главной задачей в это время была переправка из Европы в Россию оружия и партийной литературы. С этой целью летом 1907 года он выезжал в Англию и Бельгию, откуда с помощью своей сестры Екатерины доставил через Ригу в Петроград Красину большую партию маузеров, браунингов и взрывателей к бомбам. В 1908 году Салнынь обосновался в Лондоне, где содержал конспиративную квартиру БТГ. В период с 1908 по 1912 год он занимался переправкой в Латвию революционной литературы, также выезжал в Берлин для организации освобождения арестованного немецкой полицией Камо.

Несколько меньше «боевой» дореволюционный стаж у другого советского мастера спецопераций, начальника Особой группы при наркоме НКВД Якова Серебрянского. Он родился 26 ноября 1892 года в Минске в семье бедного еврея, работавшего сначала подмастерьем у часовщика, затем — у приказчика. В 1908 году Яков окончил городское 4-классное училище, во время учебы в котором в 1907 году вступил в ученическую организацию эсеров, через год — в партию эсеров-максималистов. В качестве боевика он принимал участие в нападениях на сотрудников охранки, организовавших в городе еврейские погромы, но уже в мае 1909 года за хранение «переписки преступного содержания» и по подозрению в соучастии в убийстве начальника Минской тюрьмы был арестован и брошен за решетку.

Весной 1910 года Серебрянского освободили и административно выслали в Витебск. Там с апреля 1910 года он работал элетромонтером на местной электростанции, пока в августе 1912 года не был призван в армию. Служил он в Харькове рядовым 122-го Тамбовского полка, когда началась Первая мировая война, вместе с 105-м Оренбургским полком был направлен на Западный фронт. 1915 год Серебрянский встретил в Баку, где с февраля работал электромонтером сначала на газовом заводе, потом на нефтепромыслах. В Баку и застала его Февральская революция, после которой он вновь активно включился в политическую борьбу в рядах партии эсеров.

Надо сказать, что биографии многих других будущих чекистов и работников Разведупра мало отличаются от приведенных выше. Поэтому, когда после Октябрьской революции они начали свои карьеры в советских спецслужбах, обращение к жестким силовым методам работы не было для них чем-нибудь, из ряда вон выходящим.

Впрочем, это была не единственная причина. Гораздо важнее было то обстоятельство, что в годы последовавшей после революции необычайно ожесточенной и кровопролитной трехлетней Гражданской войны политические убийства стали делом вполне привычным и обыденным. Террористы убивали большевистских вождей, офицеры-монархисты убивали эсеров, красные подпольщики (большевики, левые эсеры и анархисты) повсеместно убивали своих врагов (покалечили генерала Баратова, убили атамана Ляхова и др.), а также и предателей в собственных рядах. Можно сказать, что Гражданская война воспитала в России новое поколение террористов, причем в обоих лагерях. Поэтому когда мы говорим, что советское руководство санкционировало ликвидацию особо опасных врагов народной власти, необходимо понимать, что эта практика была порождением Гражданской войны, а крайние меры — вызваны необходимостью. Это особенно очевидно на примере спецопераций, проведенных чекистами и военными разведчиками против атамана Дутова, полковника Сидорова или генерал-хорунжего Юрко Тютюника. Именно их реваншистские планы и погубили этих тупоголовых «героев», а отнюдь не злобная мстительность «кровавой гэбни».

В сложившихся после Гражданской войны условиях у большевиков просто не было иного выхода, как нейтрализовать этих бешеных собак, которые и сами не жили, и другим не давали. В определенном смысле им даже оказали бесценную услугу, вовремя остановив их неизбежное падение и превратив в героев-мучеников, предоставив трудолюбивым историкам, вроде А.В. Ганина, создавать свои солидные биографические труды.

Теперь несколько слов о российских спецслужбах. Они начали зарождаться в России еще в период создания централизованного государства. Следующим этапом их формирования можно считать опричников, являвшихся личным вооруженным отрядом Ивана Грозного и занимавшихся оперативной (разведывательной и контрразведывательной, в том числе и в войсках) и следственной деятельностью и обладавших чрезвычайными полномочиями.

Образование, уже в царствование Алексея Михайловича, Приказа тайных дел преследовало, кроме множества других, одну из важных задач правления — охранительную — борьбу с внутренней оппозицией, так же как и организация ВЧК в 1917 году. Но если в СССР значение и престиж подразделений госбезопасности, занимавшихся «внутренними врагами», уже к 1940-м годам уступали контрразведывательным и разведывательным подразделениям — т. е. внешние враги вызывали больше опасений, чем внутренние, — то в Российской империи главными противниками спецслужб были всевозможные «крамольники и мятежники», хотя агентурно-контрразведывательная работа против них не всегда давала должные результаты. Не были предотвращены ни одно из крупных крестьянских восстаний, ни дворцовые перевороты 1741, 1762 и 1801 годов, ни выступление декабристов в 1825 году. Причиной этому во многом служила ведомственная разобщенность существовавших к началу XIX века структур, занимавшихся вопросами политического сыска и контршпионажа. Параллелизм и дублирование этих специфических функций были частично преодолены с созданием в 1826 году III отделения, которое, обладая широкими полномочиями, действовало довольно успешно: считается, что ему в основном приходилось бороться с малочисленными студенческими кружками и следить за ссыльными декабристами, однако оно пыталось охватить всеобъемлющим контролем все сферы духовной и общественной жизни. III отделение надзирало за театрами, деятелями литературы, журналистами, прессой в целом, раскольниками и т. д. Но вооруженное восстание в Польше (1830–1831 гг.) не удалось предотвратить.

В царствование Александра II история практически повторилась. Нельзя не отметить следующее: власть успешно раскрывала малочисленные революционные организации, была осведомлена о деятельности польских патриотических организаций и пыталась, но не смогла предотвратить новое польское восстание 1863–1864 гг. Однако покушение на императора 1 марта 1881 года, несмотря на предпринятые меры, увенчалось успехом.

Успешная борьба с революционным движением в 1880—1890-х гг. стала возможной благодаря не только и не столько профессионализму жандармов, сколько общему спаду революционной ситуации.

В правление последнего русского императора отдельные тактические успехи спецслужб связаны с широко применявшимся методом провокации, а провалы были, опять же, грандиозными — чего стоили одни многочисленные политические убийства, в том числе таких высокопоставленных лиц, как великий князь Сергей Александрович и П.А. Столыпин. Саму монархию царским спецслужбам также спасти не удалось. Не стоит даже упоминать, что не справились со своими задачами и аналогичные структуры при Временном правительстве.

Большевики, создавшие ВЧК, после своих первых неудач (ярославский мятеж и левоэсеровское выступление 6 июля 1918 г.) в ходе Гражданской войны разгромили вооруженную оппозицию, которую пришлось добивать в 1920—1930-е годы (ликвидация всевозможных внутренних и зарубежных политических банд и крестьянских восстаний). К началу Великой Отечественной войны в стране не было сильных и организованных антиправительственных структур, однако массовые репрессии в конце 30-х гг. уничтожили сотни тысяч ни в чем не повинных (но оболганных или спровоцированных) советских людей, в том числе и чекистов. В дальнейшем органы КГБ по-прежнему успешно выполняли свои основные, прежде всего контрразведывательные, функции. Что же касается их деятельности в период перестройки, то главную ответственность за действия, приведшие к изменению социального строя, несут дураки и предатели в руководящих структурах КПСС и Советского правительства — единственные, кто был способен парализовать деятельность спецслужб.