Книга Благородство ни при чем - Люси Монро

Маркус не испытывал душевного дискомфорта от того, что не стал выкладывать Клайну все, о чем ему известно. Он не сказал ему о поступке Ронни ради его же, Клайна, блага. Еще в самом начале карьеры спеца по корпоративным расследованиям, когда «Си-ай-эс» только начала оказывать подобные услуги, Маркус крепко усвоил правило – не делиться с клиентами избыточными сведениями. То есть держать их на голодном информационном пайке до окончания расследования. Не зря говорят: «Не показывай дураку половину работы». Зачем давать карты в руки того, кто завтра всегда может начать игру против тебя?

Стратегия Маркуса состояла в том, чтобы сообщать клиенту минимум, пока он, Маркус, не будет знать все наверняка.

– У меня сложилось впечатление, что вы хотите за ней последить, и я подумал, что у вас с ней есть кое-какие счеты.

Клайн оказался весьма проницательным человеком, даже слишком. Не всякий понял бы, что Маркус решил начать расследование с Ронни.

– Вы правы.

– Работа с ней в паре создаст вам проблемы?

– Нет. – Для успехадела ему нужно держаться к Ронни поближе.

– Как я понял, вы не хотите об этом говорить.

– Я не люблю обсуждать на работе свое прошлое, личную жизнь и собственные прогнозы относительно чемпионата США по бейсболу.

Клайн улыбнулся, оценив ненавязчивое чувство юмора собеседника.

– Ладно. Вы сегодня что-нибудь раскопали? Ничего, если не считать того очевидного факта, чтона Клайна работает бывшая корпоративная шпионка.

– Я познакомился с персоналом отдела маркетинга. Ваш заместитель хочет со мной пообедать и за ленчем обсудить перспективы расширения.

– Джек – хваткий бизнесмен. Он всегда полон конструктивных идей и ратует за агрессивную политику завоевания рынков сбыта.

Маркус кивнул:

– Из чего следует, что он хороший маркетолог.

– Отличный. В нем есть то, что так нужно для успешной карьеры, – деловая хватка. И уйма обаяния. Этот парень даже Биллу Гейтсу способен продать новую операционную систему. – Клайн хитро усмехнулся. – Вероника, похоже, того же мнения.

Маркус воздержался от вопросов по поводу последней реплики. Почти, да не совсем.

– Они встречаются? – спросил он как ни в чем не бывало.

Клайн пожал плечами:

– Не знаю. Мы не поощряем личных отношений между сотрудниками. Слишком велик риск оказаться втянутым в судебные разбирательства относительно сексуальных домогательств и все такое. Однако во внерабочие часы невозможно держать работников под контролем.

Тогда какого черта он сказал, что Ронни находит своего босса обаятельным?

Клайн продолжал, как будто не замечал того, как насупленно молчал его визави:

– Я видел их раза два в нашем кафетерии. Конечно, это ни о чем не говорит. Она работает в его отделе. Это могли быть деловые встречи. По крайней мере я так для себя решил.

А сейчас что он пытается ему сказать? Маркус не хотел глотать наживку, что так услужливо подсовывал ему Клайн. Нет, не станет он задавать тот вопрос, к которому подводил его хитрый клиент. Однако Маркус не мог не признать, что имеет дело с человеком, достойным во всех отношениях. И не обделенным своеобразным чувством юмора.

Маркусу припомнились те времена, когда он здорово досаждал Алексу, делая прозрачные намеки относительно его жены, еще до того как они поженились, и почти раскаялся.

Поймав себя на том, что думает совсем не о работе, Маркус мысленно как следует себя встряхнул. У них с Ронни все складывалось совсем не так, как у Алекса с Изабел. Ронни предала и его, Маркуса, и «Си-ай-эс». Совсем не то, что Изабел. Изабел любила Алекса.

Было время, когда Маркусу казалось, что Ронни тоже в него влюблена.

До сих пор подобные симптомы в женщинах, с которыми он встречался, становились сигналом к тому, что пора сматывать удочки, пока болезнь не приняла необратимый характер. И такие меры казались Маркусу вполне логичными и оправданными. Но тут, раздумывая над тем, не влюбилась ли в него Ронни всерьез, Маркус вдруг заметил в себе странную сентиментальность. Он представил их совместное будущее, и оно не выглядело таким уж пугающим. Скорее наоборот. Мысли о жизни вместе с ней все чаще приходили ему в голову, пока она весьма доходчиво не напомнила ему, что любовь не более чем иллюзия. Доверие оказалось явно не по адресу.

– Мистер Полюбил-и-бросил работает на «Клайн технолоджи»? – Дженни повысила голос до вибрирующих гневных нот. – Он хочет с тобой поужинать? Зачем? Ты рассказала ему об Эроне?

Она отнеслась к сообщению старшей сестры с недоверием и понятным раздражением, и Вероника, и так уже не знавшая, куда деваться от нахлынувших чувств, совершенно растерялась.

– Не он меня бросил, а я его. К тому же он никогда не говорил мне, что любит, – сухо напомнила она сестре.

Дженни презрительно фыркнула, и ее карие глаза скептически прищурились.

– Во всяком случае, недостаток нежных чувств не помешал ему сделать тебе ребенка.

Вероника скользнула взглядом по играющему на полу мальчугану. Не замечая того, что мать его расстроена, а тетя в ярости, большеголовый карапуз с наслаждением запихивал в рот пластиковую машину и гукал. Вероника подавила желание выхватить машинку из рук сына и дать ему вместо нее зубное кольцо. Педиатр заверил ее, что для десятимесячного ребенка вполне нормально познавать мир, засовывая в рот все подряд.

Вероника снова посмотрела на Дженни:

– Это мы знаем, что он сделал мне ребенка, но ему-то сие неизвестно.

И, если честно, Вероника совсем не рвалась развеять его неведение. Хотя бы в ближайшее время. Расставшись с Маркусом в пять, она рысцой побежала в свой отсек и попрятала в ящик фотографии Дженни и Эрона. Она успела и в машине навести порядок – убрала все детские игрушки и детское сиденье на случай, если Маркус заглянет в ее машину до или после ужина. Никаких улик он там не обнаружит.

Дженни провела рукой по непослушным каштановым кудряшкам.

– Тогда почему бы тебе ему не сказать? – устало спросила она. – Ты так много работаешь, чтобы содержать Эрона, а он даже минимальных алиментов тебе не платит. Это несправедливо.

– Маркус не виноват в том, что я забеременела. – Это она, Вероника, забыла вовремя принять таблетку.

Ей до сих пор не верилось, что ее забывчивость – всего один раз она упустила это – так сильно повлияла на всю ее дальнейшую жизнь.

Вероника обошла кухонную стойку и оказалась в жилой комнате. Опустившись на ковер, она усадила сына на колени, крепко прижала его к себе. Младенческий запах ударил в ноздри, и невообразимое чувство обожания переполнило ее.

Пусть отцу этого малыша не суждено быть с ней рядом, но зато у нее всегда будет частица Маркуса, и в этом ее счастье. Как можно не радоваться тому, что у тебя растет ребенок от любимого мужчины? Пусть ее жалеют другие, она же никогда не раскается в том, что родила сына.