Книга Манускрипт - Геннадий Марченко

На фоне тотальной экономии я всё же разорился на покупку личного средства передвижения. За 2000 долларов ещё в Нью-Йорке приобрёл с рук почти новый «Корд-810» 1937 года выпуска. Бежевый красавец пленил меня своими изящными формами и навороченной для этого времени начинкой, включая радиоприёмник «Моторола». Несущий кузов, передний привод, независимая передняя подвеска на поперечных рессорах, полуавтоматическая 4-ступенчатая КПП, переключение передач на которой осуществляется маленьким рычажком через сложную систему электроприводов; радиоприемник, складные фары с механическим приводом, вакуумный усилитель тормозов и еще много чего интересного. Под капотом был спрятан «V8 Lycoming» объемом 4,7 литра и мощностью 125 лошадиных сил. При массе в 1700 килограмм он разгонялся до 60 миль за 20 секунд. Для этих лет неплохой результат!

Правда, как честно признался бывший владелец, наездив всего 15 тысяч миль, он успел поменять ШРУСы, которые были самым слабым местом машины. Поэтому я по старой памяти наведался в мастерскую Джордана, где его парни за вполне приемлемую цену заменили шарниры на самопальные, но при этом гарантируя, что продержатся они как минимум 150 тысяч миль. Первой проверкой стало путешествие в Вегас, и автомобиль его с честью выдержал. Теперь по мировой столице игорного бизнеса, коей город грозил стать в скором будущем, я раскатывал исключительно на «Корде».

Вот и на ранчо к семейке Гейбл в долину Сан-Фернандо я отправился на теперь уже своём любимом средстве передвижения. А теперь неторопясь ехал обратно, опустив стекло со своей стороны и подставив лицо более-менее свежим потокам воздуха. Притормозить меня заставил вид одиноко бредущей вдоль пустынной дороги фигуры. Судя по узорчатому пончо и заплетённым в две косы до пояса чёрным, смоляным волосам, из которых торчало орлиное перо, это был индеец. Из всех вещей у него, похоже, была лишь болтавшаяся на спине котомка.

Я догнал его и притормозил.

— День добрый, мистер! Вас подвезти?

Он повернул ко мне своё изборождённое морщинами лицо. Ого, да ему лет семьдесят, если не больше. А по походке и прямой спине и не скажешь.

— Вообще-то в свой последний путь индеец племени кауилья отправляется пешком, — проскрипел он на вполне приличном английском, демонстрируя не менее приличные для такого возраста зубы. — Но, так уж и быть, духи меня не осудят, если мои старые ноги немного отдохнут.

Я изнутри открыл ему правую переднюю дверь, приготовившись вместе с пассажиром впустить внутрь запах немытого тела, но вместо этого словно откуда-то издалека донеслась сложная гамма ароматов, из которой моё обоняние не смогло выловить ни одной знакомой ноты. И это было удивительно!

— Куда едем? — спросил я, когда старик захлопнул дверцу.

— Прямо, — ответил он, глядя вперёд, так что я мог лицезреть его гордый орлиный профиль.

— И как долго прямо?

— Ты поймёшь, где нужно будет свернуть.

Хм, ещё и свернуть! У дедушки губа не дура. Но у меня машина не вездеход, по крайней мере, не джип, которые пока вроде бы ещё не выпускают. Если дорога плохая — машину уродовать не стану, пускай старик топает пешком.

— Вас как зовут? — спросил я, чтобы как-то завязать разговор.

— На что тебе моё имя, белый человек? — ответил он, всё так же не поворачивая головы.

Однако, дедуля прямо-таки нарывается. Высадить его, что ли… Но тот неожиданно продолжил:

— Вчера ещё я был шаманом — или, как говорят мексиканцы, брухо — своего народа, и звали меня Нуто. Я разговаривал с Духом огня, просил его о помощи, когда моему народу было плохо. А сегодня я уже никто, кауилья без имени, и этой ночью Дух огня заберёт меня к себе.

— Зачем заберёт? Как? — опешил я, даже отвлёкшись от дороги.

— Просто заберёт, — невозмутимо ответил индеец. — Есть время приходить в этот мир, есть время уходить.

— Ага, все мы гости в этом мире, — пробормотал я.

— Вчера вечером я понял, что настал мой черёд уходить к духам, — не обращая внимания на мою реплику, продолжил шаман. — Поэтому отправился в горы, чтобы провести последний обряд и воссоединиться с духом огня.

— Ну, с виду вы выглядите ещё вполне даже бодро, — промямлил я, не зная, что тут можно сказать ещё.

— Настоящий шаман знает, когда наступает его время. Перестав приносить пользу своему народу, он уходит к духам. Сегодня моё время настало.

Я понял, что спорить со стариком не имеет смысла. Если уж он вбил себе в голову, что должен покинуть этот мир — бога ради! Не мне вмешиваться в их племенные дела. Ну, сделаю хотя бы доброе дело, довезу шамана куда ему надо. Вот только где сворачивать? Старик сказал, что я сам пойму, но пока что-то никаких указателей с надписью типа «Последнее пристанище шаманов» я не обнаружил.

И в этот момент словно что-то меня торкнуло. Впереди у обочины дороги слева стоял валун, на котором, расправив крылья, сидел огромный орёл. В лучах заходящего солнца эта композиция смотрелась весьма аллегорично. Налево же вело едва заметное ответвление дороги, по которому, на мой взгляд, и машины-то никогда не ездили. Так, чуть натоптанная тропка в пустыне.

— Здесь? — на всякий случай уточнил я.

Шаман даже не кивнул, но я почему-то понял, что да, сворачивать нужно в этом месте. Повернул руль, и под покрышками зашуршали камешки. Только бы не проколоть, думал я, иначе хрен отсюда выберешься. Машины по асфальтированной трассе ездили крайне редко, пока вёз старика — навстречу попался только один ржавый грузовичок-пикап. А после наступления темноты движение и вовсе прекратится. Да хорошо ещё если недалеко от трассы прокол случится, а то где-нибудь милях в десяти встанем — и пиши пропало. Запаска-то была, и домкрат с набором гаечных ключей имелся, но вдруг не получится поменять? Или будет несколько проколов, а запаска всего одна. Возиться с заплатками и клеем мне ну очень не хотелось. Хорошо хоть бензина залил с запасом, да ещё в багажнике канистра на 20 литров.

Мы двигались в сторону горной гряды, окрашенной в пурпурные цвета заката, и отчего-то волнение в моей душе медленно утихало. Суета последних месяцев уже казалась мне слишком незначительной, чтобы тратить на это нервы и время. А уж тем более деньги — зелёные бумажные прямоугольник, которые кто-то облёк властью над людьми. Правильно сказал старик: из праха пришли — в прах обратимся. Ну или примерно так…

— Стой!

Я надавил на педаль тормоза, выходя из прострации. До подножия гор оставалось несколько километров, почему-то мне казалось, что мы направляемся именно туда. Но мы остановились возле огромной кучи сухого валежника, невесть каким образом оказавшегося здесь, посреди каменистой пустыни.

Выбравшись из машины, шаман бросил свою котомку на землю, и замер, закрыв глаза и глядя в направлении исчезающего за горизонтом солнца, словно прощаясь с ним. Руки с открытыми ладонями он скрестил на груди, а лёгкий ветерок безмятежно колыхал перо в его волосах. Длилась эта медитация минут пять, и всё это время я стоял позади него, боясь даже своим дыханием нарушить торжественность момента.