Книга Морально-боевое состояние российских войск Западного фронта в 1917 году - Михаил Смольянинов

Первыми формами стихийного протеста были добровольная сдача в плен, дезертирство и саморанения. Причем к саморанениям с целью избавиться от военной службы прибегали не только в войсках, а уже при призыве, и они приняли такое широкое распространение, что заставили Верховное командование уже 16 октября 1914 г. издать приказ, предписывавший на период войны за умышленное членовредительство строгие карательные меры, вплоть до смертной казни[27].

К концу 1914 г., и особенно в 1915 г., широкое распространение получила и такая стихийная форма антивоенного движения, как дезертирство. Уже в сентябре 1914 г. Новогрудский уездный исправник телеграфировал минскому губернатору о том, что следует «всех нижних чинов Лидского полка полагать беглыми с театра военных действий»[28]. Особенно популярным было бегство солдат из поездов в пути следования на фронт. Об этом свидетельствуют многие донесения, рапорты и телеграммы начальствующих лиц в вышестоящие органы власти[29].

Например, в изданном в конце 1914 г. циркуляре Департамента полиции отмечались «массовые случаи побегов легко раненых нижних чинов с санитарных поездов, которые затем или направляются к себе домой, или шатаются по окрестным селениям без всякого надзора»[30].

Позорным явлением, свидетельствовавшим о начале разложения армии, была добровольная в массовом порядке сдача солдат в плен. Такие факты отмечал, например, в приказе по 10-й армии от 3 ноября 1914 г. командующий армией генерал Сиверс[31]. Случаи сдачи в плен целыми ротами в конце ноября 1914 г. отмечал главнокомандующий Северо-Западным фронтом генерал Н. В. Рузский[32].

С отступлением русских войск из Галиции, Польши и Восточной Пруссии в результате весенне-летней кампании 1915 г. к августу огненный смерч войны докатился до Беларуси. Фронт стабилизировался по линии от Рижского залива до устья Дуная. На территории Беларуси по линии Двинск – Сморгонь – Барановичи – Пинск дислоцировались войска Западного фронта. Четверть территории была оккупирована германскими войсками.

Отступление русских войск и перенесение военных действий на территорию Беларуси нанесли огромный ущерб ее народному хозяйству. В 1915 г. в связи с наступлением германских войск были эвакуированы в глубь империи 432 фабрично-заводских предприятия. До конца того же года на не оккупированной части Беларуси осталось только 139 таких предприятий, большинство из которых работало с перебоями и выполняло в основном военные заказы для фронта. Кроме того, военным ведомством тут был открыт ряд новых предприятий по производству обмундирования, ремонту вооружения и военной техники. В результате сильно сократилось производство товаров широкого потребления.

Военное положение Беларуси, захват противником части территории особенно отрицательно отразились на сельском хозяйстве. Потеря территории, массовые мобилизации мужчин, реквизиции лошадей для нужд армии лишили деревню основных рабочих рук и тягловой силы, привели к сокращению посевов продовольственных культур, а выращенный урожай не был полностью собран. Посевы озимых культур в значительной части уничтожались передвижением войск, волной беженцев, прогоном военных гуртов скота.

Тяжким бременем для сельских жителей прифронтовых губерний являлись военно-оборонительные работы: строительство мостов, дорог, рытье окопов и т. д., часто требовавшие многодневного участия в них сотен и тысяч трудоспособных мужчин и женщин вместе с гужевым транспортом.

Так, летом 1915 г., в самый разгар полевых работ, только в Гродненском уезде из 17 490 трудоспособных мужчин на военно-инженерных работах в Гродненской крепости, охране железнодорожных линий, других казенных работах, по неполным данным, одновременно было занято свыше 10 тысяч человек и около тысячи подвод. В июле волковысскому уездному исправнику было предписано «немедленно отправить на военные работы 400 рабочих»[33]. У минского губернатора военные власти требовали для строительства подъездов к мосту через Березину в Бобруйске 400 рабочих и 200 подвод сроком на четыре недели. В Новогрудском уезде, по сообщению уездного исправника минскому губернатору, «оставшееся население не занятой неприятелем части уезда было почти все занято исключительно работами по укреплению позиций»[34]. Таким положение было повсеместно в прифронтовой полосе.

Тягостное впечатление на солдат действующей армии производили двигавшиеся на восток из мест военных действий – Польши, Литвы и Западной Беларуси – огромные массы беженцев, переполняя города и местечки не оккупированной части Беларуси. К осени 1915 г. только на территории Минской губернии скопилось до 120 тысяч беженцев[35], в Гомеле и окрестностях – около 300 тысяч, в Витебске – более 90 тысяч[36]. Не имевшие средств к существованию беженцы являлись тяжелым бременем для местных жителей. Военные и гражданские власти, чтобы облегчить участь несчастных людей, предотвратить распространение эпидемических заболеваний, делали попытки эвакуировать беженцев в более благополучные восточные губернии. Однако из-за разрухи на транспорте и отсутствия необходимых средств это не всегда удавалось.

Население не оккупированной части Беларуси, испытывая также все тяготы войны, делилось с беженцами съестными припасами, фуражом, одеждой и обувью, предоставляло кров. «Самое участливое, гуманное отношение к беженцам» жителей Минской, Витебской, Смоленской и Псковской губерний отмечала в своих сводках военная цензура[37]. Однако оказать помощь всем было невозможно. Свыше 35 тысяч беженцев находились под открытым небом в лесах и на полях в районе железнодорожных станций Койданово, Столбцы и Городея, от 20 до 40 тысяч человек находились в имении Хмельники около Бобруйска, до 64 тысяч – в районе Речицы, в других местах. В условиях голода, холода, антисанитарии, отсутствия медицинской помощи беженцы ежедневно десятками умирали. Кроме того, таборы и обозы беженцев часто подвергались артиллерийским обстрелам и бомбежкам авиации противника, несли потери.