Книга Очаровательный негодяй - Даниэла Стил

Время от времени он делал крупные инвестиции, желая увеличить свое состояние, но это нельзя было назвать работой. Подобные операции совершались в течение нескольких минут по телефону или с помощью компьютера. В конце концов его общение с женой тоже свелось к телефонным звонкам. Когда им удавалось встретиться, Блейк был, как всегда, нежным и страстным с Максин, но супруги все реже виделись.

Однажды Максин дрогнула и начала задумываться о том, что ей, быть может, действительно следует пойти навстречу мужу и бросить работу. Она даже поговорила на эту тему с отцом. Но в конце концов Максин решила отказаться от этого неразумного шага. Что она будет делать, если оставит карьеру? Летать вместе с Блейком по всему миру, останавливаясь в его многочисленных домах и в роскошных номерах дорогих отелей? Устраивать сафари в Африке, подниматься на горные вершины в Гималаях, финансировать археологические раскопки и участвовать в гонках яхт? Блейк, казалось, стремился все попробовать в этой жизни. Он часто подвергал опасности свое здоровье. Максин не имела возможности брать с собой малышей в совместные поездки, поэтому предпочла остаться вместе с детьми в Нью-Йорке.

Она не могла отказаться от любимой профессии. Максин чувствовала, что нужна людям, и это придавало ей сил. Две ее научно-исследовательские работы были отмечены престижными наградами. Однако порой Максин казалось, что она близка к помешательству. И тогда она пыталась дозвониться мужу в Венецию или в другое место, где он находился, а потом развивала кипучую деятельность, посещая курсы ухода за младенцами, погружаясь с головой в научные изыскания или читая лекции по психиатрии.

В конце концов Блейк перестал упрашивать ее оставить работу и смирился с тем, что ему придется путешествовать по миру в одиночестве. Он больше не мог сидеть на одном месте. Мир лежал у его ног, и Блейк стремился объездить его вдоль и поперек. Он все чаще отсутствовал, и Максин приходилось одной воспитывать детей. Дети оказались единственным мостиком, связывавшим супругов.

В течение следующих пяти лет они, по существу, жили порознь, изредка встречаясь в различных уголках земли. Однажды Максин прилетела к мужу на уик-энд в Гонконг, где он остановился на несколько дней после путешествия с друзьями по Непалу. Вскоре выяснилось, что она ждет ребенка. Эта беременность в отличие от двух предыдущих не вызвала у нее радости. Тогда же Максин выиграла грант для нового исследования в области анорексии у девочек-подростков. Третий ребенок был бы для нее большой обузой.

Но Блейк пришел в восторг, узнав о ее беременности. По его словам, он мечтал иметь полдюжины детей. Это вызвало у Максин невеселую улыбку. Он почти не виделся и с теми двумя, которые у них уже были. Когда родился Сэм, Джеку было шесть, а Дафне семь лет. Во время родов Блейка, как всегда, не было рядом с женой. Он прилетел на следующий день с подарками. Блейк вручил Максин роскошное кольцо с изумрудом в тридцать карат. Однако Максин не этого хотела от мужа. Она с тоской вспоминала то время, когда они жили в Калифорнии, оба работали и были счастливы. Тогда у Блейка еще не было баснословного состояния, которое перевернуло всю его жизнь.

Через восемь месяцев, когда Сэм по недосмотру приходящей няни упал и сломал руку и ключицу, Максин стала разыскивать мужа по всему свету. Оказалось, что он находится на пути в Венецию, желая купить палаццо и сделать сюрприз жене. Однако Максин уже была сыта по горло сюрпризами, подарками, новыми домами и архитектурными проектами мужа. Ей для жизни не нужно было столько особняков, вилл и коттеджей. А Блейк продолжал увлеченно знакомиться с новыми людьми, вкладывать деньги в новые проекты, покупать новые дома и пускаться в новые приключения. Максин все это надоело, и когда Блейк приехал в Нью-Йорк, узнав о несчастье, произошедшем с Сэмом, она расплакалась и заявила, что хочет развестись с ним. Максин долго рыдала на груди мужа, повторяя, что не может больше так жить.

– Почему ты отказываешься бросить работу? – говорил Блейк. – Ты тратишь на нее слишком много сил. Как было бы хорошо, если бы ты посвящала все свое время мне и детям! Мы могли бы нанять больше нянек и домработниц, и тогда у тебя появилась бы возможность путешествовать вместе со мной по миру.

Блейк сначала не воспринял всерьез ее слова о разводе. Они любили друг друга. Зачем же разводиться?

– Если я пойду у тебя на поводу, то наши дети останутся не только без отца, но и без матери, – прошептала Максин, прижавшись щекой к груди мужа. – Ты редко наведываешься домой. Когда в последний раз ты оставался с нами более чем на две недели?

Блейк глубоко задумался. Он действительно мало времени уделял воспитанию детей.

– Черт возьми, Максин, я не знаю, что сказать. Я никогда не думал об этом и не вел учет времени, проведенному дома.

– Вот именно! – Максин разрыдалась, а потом, немного успокоившись, высморкалась и продолжила: – Я никогда не знаю, где ты в данный момент находишься. Когда произошел несчастный случай с Сэмом, я несколько дней не могла тебя найти. А что, если бы он умер? Или я умерла? Ты даже не узнал бы об этом.

– Прости, малыш, я постараюсь всегда быть на связи. Мне казалось, ты все держишь под жестким контролем.

Он хотел свалить на нее всю ответственность за благополучие семьи, чтобы самому продолжать беззаботно развлекаться.

– Да, я забочусь о детях, но я устала тянуть эту лямку в одиночестве. Вместо того чтобы уговаривать меня бросить работу, ты лучше бы остепенился и прекратил скитаться по всему миру.

Максин не надеялась, что муж прислушается к ее словам, однако не могла не выразить свое возмущение.

– Но у нас несколько домов, расположенных в разных точках земного шара, и за ними надо присматривать. Кроме того, у меня много еще не реализованных проектов.

Блейк продюсировал в Лондоне постановку пьесы молодого драматурга, которого спонсировал уже на протяжении двух лет. Похоже, роль мецената нравилась Блейку куда больше, чем роль отца семейства. Он, конечно, любил жену и обожал детей, но ему было скучно безвыездно жить в Нью-Йорке. Максин восемь лет терпела выходки мужа, но ее терпению пришел конец. Ей требовались стабильность, душевное спокойствие, размеренный образ жизни, но Блейк ненавидел все это. Он не выносил никаких рамок и ограничений и всегда стремился раздвинуть любые горизонты. Блейк воплощал в себе понятие свободного духа, и Максин приходилось мириться с этим.

Постепенно она отвыкла от того, что у нее есть муж, на которого она может во всем положиться. Она уже не ждала от Блейка помощи и поддержки. Он любил Максин, но бо́льшую часть времени отсутствовал. Максин, по-видимому, не вписывалась в интересы Блейка, его устремления, планы, в его жизнь, наконец.

Поэтому, пролив немало слез, Блейк и Максин пять лет назад развелись тихо и мирно, как подобает цивилизованным людям. Блейк оставил жене и детям квартиру в Нью-Йорке и дом в Саутгемптоне. Он оставил бы ей больше недвижимости, но Максин воспротивилась. Сумма денежной компенсации, которую Блейк добровольно предложил Максин при разводе, оказалась столь внушительной, что ошеломила бы любого.