Книга Варварские нашествия на Европу. Германский натиск - Люсьен Мюссе

Еще рискованнее рассматривать германцев с точки зрения антропологического единства. Нам известно, как греко-римские авторы и скульпторы представляли себе западного варвара: он высок, светловолос, с резкими чертами и свирепым выражением лица — этот портрет кочует из столетия в столетие, от галатов Азии к галлам Галлии, а от них, наконец, к германцам. Страбон в своем знаменитом пассаже сообщает, что галлы и германцы различаются лишь в нюансах, что должно нас насторожить[16]. Скелеты демонстрируют относительную гомогенность долицефалического типа (который никогда не оказывается единственным) на побережье Скандинавии, более выраженное разнообразие на юге Германии и увеличение долицефалии и роста в областях, завоеванных германцами в ходе нашествий. Больше мы не можем сказать ничего, кроме того что некоторые восточногерманские народы, главным образом бургунды, выказывают несомненные признаки смешения с монголоидными народами. Очень широко распространенный в первые века нашей эры обычай кремации лишает нас материала, относящегося к самым древним периодам.

Экономическая жизнь была очень разнообразной. Все германцы были знакомы с оседлым земледелием, однако саксы и фризы, чьи жилища располагались на высоких пригорках посреди влажной равнины, занимались разведением крупного рогатого скота. Лесные германцы практиковали подсечно-огневое земледелие, без сомнения, коллективное. В жизни степных народов, незнакомых с деревнями и землепашеством, большое место отводилось скотоводству, главным образом разведению коней. В области изготовления керамики и, в меньшей степени, производства тканей ремесло оставалось на очень низком уровне развития, однако оно оказалось способным на подлинные шедевры в сфере обработки металла, в частности золота и серебра[17]. Показательно, что многие термины, относящиеся к торговле, транспортным средствам и мерам, были почерпнуты из гарнизонного латинского (нем. kaufen, дат. kфbе, от лат. саuро (торговец); нем. Pferd, от лат. paraveredus (почтовая лошадь) дат. фrе, от лат. aureus (золото) и т. д.). Несмотря на проникновение в Германию и Скандинавию огромного количества римских монет, они так и не стали использоваться в собственном смысле денег; эталоном стоимости по-прежнему служил скот или же бруски и кольца из драгоценного металла. Германия оставалась невосприимчивой к городской жизни. Таким образом, между двумя сторонами, разделенными германским limes, всегда существовал значительный разрыв, суливший хорошую прибыль торговцам.

О социальной структуре в период независимости мы знаем лишь самые основные черты. Многое здесь неясно, в частности проблема существования у многих народов знати, не принадлежащей к королевскому роду. Основу общества составляли свободные люди, воины, убийство которых влекло за собой уплату самого большого возмещения. Ниже свободных, которые, возможно, не везде находились в большинстве, стоял многочисленный класс «полусвободных» — данный термин спорен — несомненно, происходивших от покоренных народов. Наконец, существовали рабы, чей труд в равной мере использовался в домашнем хозяйстве и обработке земли; ими часто становились военнопленные. У некоторых народов эти перемещенные римские граждане (например, каппадокийские предки апостола готов Вульфилы) в IV в. сыграли роль ценного пополнения. Независимо от того, существовал ли у этих народов монархический или «республиканский» строй, основные цели, которые ставило перед собой государство, были военного характера, и единственной устойчивой иерархией в обществе было воинское подчинение. Цементом социальной градации была дружина — военный, в своей сути, институт (лат. comitatus, нем. Gefolgschaft), связывавший сплоченные присягой и доказавшие свою верность группы молодых воинов с их вождями[18].

В мирное время представители знати пользовались лишь авторитетом, зависевшим от их социального влияния и количества верных им людей, у королей к этому добавлялся религиозный престиж, но истинная власть принадлежала местным собраниям свободных мужчин (старонем. mahal, лат. mallus, сканд. thing), которые проводились с какой-то периодичностью под открытым небом. Во время войны потомственные или выборные вожди (лат. duces), напротив, получали почти неограниченную власть, при условии соблюдения некоторых элементарных прав (вроде права воинов на добычу). Скандинавский мир, Саксония и, до некоторой степени, англосаксонские королевства сохраняли верность первому принципу, то есть общественному устройству мирного времени. Большинство государств, укоренившихся на римской территории, возникли в результате завоеваний и потому по своей структуре напоминали скорее народы на военном положении. Монархия Меровингов, в которой mattus (местное собрание) играло огромную роль, но и авторитет короля оставался значительным, занимала промежуточное положение между этими двумя типами[19].

Мы видим, какая пропасть отделяла германский мир от римского общества: первый полон уникального динамизма, но не имеет представления о городе, почти безграмотен, лишен подлинной государственной структуры; второе, несколько одряхлевшее, опирается на города и писаные законы, а со времен Диоклетиана подчинено гнетущей власти тоталитарной бюрократии.

Германское общество V в. представляло собой развитие того типа, который римляне встретили и уничтожили в Галлии, Британии и дунайском регионе, более архаичного и примитивного, чем научные построения, унаследованные Римом от Греции и Востока. Таким образом, военный реванш германцев означал некоторую деградацию, возврат к прошлому, которое, казалось, ушло безвозвратно. Главное же, что соприкосновение этих двух столь разных цивилизаций привело к полному обновлению социальной структуры. С этого решающего момента и начинается европейское средневековье.