Книга Люди тумана. Бенита, или Дух Бамбатсе (сборник) - Генри Райдер Хаггард

Так говорил Леонард, несколько цинично и, быть может, не совсем искренно.

Несмотря на свое кажущееся удовольствие при виде ужина, он едва притронулся к нему. В самом деле, молодой человек был достоин сострадания. Он стал жертвой страшного разорения; поступок отца, запятнавшего честь всей семьи, бросил тень и на него. Наконец, новое несчастье поразило его: ему позорно было отказано от того дома, где он до сих пор был самым желанным гостем; и в довершение всего он расстался с женщиной, которую горячо любил, расстался при таких обстоятельствах, которые делали эту разлуку почти наверняка окончательной.

Леонард обладал даром понимания человеческого характера и таким благоразумием, которого трудно было ожидать от влюбленного молодого человека. Он хорошо знал, что основной чертой характера Джейн было стремление покоряться обстоятельствам и неспособность преодолевать препятствия. Благоразумие же подсказывало ему, что покорность отцу со стороны Джейн будет самым лучшим для нее выходом. В самом деле, что он, Леонард, может теперь предложить ей, и не сон ли все его мечты о будущем благополучии? Как ни грубо мистер Бич высказал свои мысли, все же он, пожалуй, прав в том отношении, что он, Леонард, эгоист и наглец; в самом деле, разве не эгоизм и не наглость предлагать женщине связать с ним свою судьбу при настоящем положении его дел?

Когда со стола было убрано и они очутились снова одни в комнате, Том спросил у брата, печально курившего трубку:

– Что мы будем делать сейчас, Леонард?

– Ляжем спать, я полагаю! – отвечал тот.

– Слушай, Леонард, – произнес его брат. – Не бросить ли нам последний взгляд на наше старое жилище?

– Если ты хочешь, Том, но это будет тяжело!

– Одной неприятностью больше, одной меньше – безразлично, дружище! – произнес Том, положив свою тонкую руку на плечо брата.

Оба вышли из дома и через четверть часа ходьбы очутились у замка. Снег перестал идти, и ночь была светлая. Тем не менее она скрывала от глаз посторонних тот беспорядок, который царил в Утрам-Холле после аукциона, придавая ему днем самый безотрадный вид.

Никогда старый дом не выглядел более величественным, никогда более красноречиво не говорил о прошедшем двум братьям, лишившимся своего наследственного владения. Они в молчании обошли вокруг дома, с любовью вглядываясь в каждое хорошо знакомое дерево, в каждое окно, и, наконец, подошли к главному входу. Скорее машинально, нежели сознательно, Леонард повернул ручку двери. К его удивлению, она открылась. Очевидно, в суматохе аукциона никто не позаботился запереть ее.

– Войдем! – сказал Леонард.

Братья вошли и стали переходить из одной комнаты в другую, пока не добрались до большой залы, – обширной, отделанной под дуб комнаты, с большим окном. Цветные стекла этого окна были покрыты изображениями гербов мужских и женских представителей разных поколений рода Утрамов. Два стекла оказались свободны от рисунков: на них должны были находиться гербы Томаса Утрама и его жены.

– Они не будут заняты теперь, Леонард! – сказал Том, указывая на свободные стекла. – Интересно, не правда ли, чтобы не сказать – печально?

– Не знаю, – отвечал его брат, – я думаю, что эти Когены тоже будут кичиться каким-либо гербом, если они купят его!

Оба брата замолкли и при лунном свете, падавшем через цветные стекла, глядели на памятники былого величия – гербы и портреты многих умерших представителей рода Утрамов, смотревшие на них со стен.

– Per ardua ad astra, – сказал Том, рассеянно читая семейный девиз, замененный некоторыми членами рода другим – «за честь, дом и любовь».

– Per ardua ad astra – «через тернии к звездам и за честь, дом и любовь», – повторил Том. – Если в девизах можно искать утешение, то скорее всего в этих двух: ваша любовь разбита, наш дом отнят и наша честь запятнана. Но нам остается еще – «борьба и звезды»!

В то время как Том говорил это, на лице его отразился энтузиазм.

– Леонард, – воскликнул он, – почему бы нам не восстановить былое? Будем же руководствоваться только этим девизом, более древним, – Per ardua ad astra!

– Я верю, что он обещает одному из нас счастье. Отчего не попробовать, – отвечал Леонард. – Если мы падем в борьбе, то все-таки звезды останутся у нас, как и у всего человечества!

– Леонард, – проговорил его брат почти шепотом, – хочешь ли ты произнести вместе со мною клятву? Это, может быть, детская мысль, но при некоторых обстоятельствах в таких-то мыслях и скрывается мудрость!

– Какую клятву? – спросил Леонард.

– Вот какую: поклянемся, что покинем Англию и будем искать богатства на чужбине, чтобы иметь возможность выкупить наш родовой замок, что мы до тех пор не вернемся сюда, пока не достигнем своей цели, и что одна смерть может положить конец нашим стремлениям!

Леонард, помедлив одно мгновение, отвечал:

– Если Джейн потеряна для меня, то ничто не может помешать мне произнести эту клятву!

Затем Том, в сопровождении своего брата, направился в середину зала, где на большом пюпитре лежала старинная Библия. Положив руки на Священную Книгу, он начал произносить слова клятвы громким голосом, не оставлявшим никакого сомнения в серьезности его намерений и полным веры в себя.

– Клянемся этой Священной Книгой и Богом, создавшим нас, что оставим этот дом, принадлежавший нам, и никогда больше не взглянем на него до тех пор, пока он опять не станет нашим. Клянемся, что будем стараться достичь этой цели нашей жизни, пока смерть не уничтожит нас, и пусть позор и нищета поразят нас, если мы, будучи в здравом уме и полные сил, откажемся от этой клятвы. В этом помоги нам, Боже!

– В этом помоги нам, Боже!

– В этом помоги нам, Боже! – повторил Леонард.

Так в доме своих предков, перед лицом Творца и перед портретами умерших представителей рода, Томас и Леонард Утрамы посвятили себя великой цели.

Быть может, как сказал один из них, их замысел казался просто детской мыслью, но при всем том он был трогателен.

На следующий день они отправились в Лондон, где прожили несколько дней, но ни одной строки не пришло от Джейн Бич; плохо ли, хорошо ли, но цепь клятвы, произнесенной Леонардом, обвилась вокруг его шеи.

Три месяца спустя оба брата приближались к берегам Африки, к земле Людей тумана.

Глава III. Семь лет спустя

– Сколько времени, Леонард?

– Семь часов, Том.

– Уже семь? На заре я умру, Леонард!

– Ради бога, не говори так, Том. Если ты все время будешь думать о смерти, то действительно умрешь!