Книга Т-34. Выход с боем - Александр Лысев

Согнувшись и продолжая держать под мышки бесчувственного Терцева, сержант медленно повернул и поднял наверх голову. Рядом с подбитой командирской «тридцатьчетверкой» громоздилась махина подъехавшей и остановившейся «пантеры». Пару секунд Ветлугин, не шевелясь, смотрел на две устремившиеся друг к другу большие черные кошачьи лапы с длинными когтями, нарисованные на грязно-белом камуфляже борта неприятельского танка. Затем буквально сантиметр за сантиметром поднял голову выше. Прямо из распахнутого башенного люка их с любопытством рассматривал германский танкист. Не отрывая своего взгляда от взгляда немца, Ветлугин потянул руку к висевшей на поясе Терцева кобуре. Немец молча продемонстрировал ему из люка автомат и так же молча отрицательно покачал головой. Только тут Ветлугин сообразил, что вокруг уже некоторое время совершенно не слышно ни звуков орудийных выстрелов, ни пулеметной стрельбы. Делать было нечего – под наведенным на него автоматом Ветлугин опустил руку и с досады крепко сжал ее в кулак…

2

Внизу, во дворе, что-то громко сказали по-немецки. В ответ кто-то рассмеялся. Скрипнули ступени лестницы, ведущей к ним на чердак. Внизу некоторое время слышалась какая-то возня, но залезать к ним, видимо, пока раздумали.

Терцев собрал волю в кулак и сел. Перед глазами поплыли искрящиеся круги в розовом обрамлении. Потер двумя ладонями виски. Голову продолжало ломить нещадно, но сознание не уплывало. Ощупал себя: комбинезон был заиндевевший и прожженный в нескольких местах, все документы и бумаги из карманов зимней диагоналевой гимнастерки под ним вынуты, ремень с кобурой на поясе отсутствовал. Пошевелил пальцами ног в промокших насквозь и тоже задубевших сапогах, зябко поежился. Никаких видимых повреждений на теле не обнаружилось, что само по себе уже было удивительно после такой передряги. И не менее удивительно, что, провалявшись в беспамятстве две трети суток, он как будто бы даже и выспался. Словом, поразительная штука человеческий организм!

Впрочем, долой лирику. Капитан попросил еще воды. На сей раз умылся из пригоршни. Стало легче. Обратился к Ветлугину с просьбой поведать, что он еще пропустил за время своего вынужденного «отдыха». Сержант одобрительно хмыкнул такой ироничной постановке вопроса и, сам приободрившись, принялся рассказывать. Тогда на поле к «пантере», остановившейся около их горевшей машины, очень быстро подкатил из снежной пелены бронетранспортер. Видимо, немецкие танкисты вызвали его по рации. Совместно с выпрыгнувшими из бронетранспортера панцергренадерами Ветлугин загрузил бесчувственного командира внутрь железной коробки. Их обоих обыскали, забрали документы и оружие капитана. Державший все это время их на прицеле немец сделал с башни Ветлугину недвусмысленный приглашающий жест стволом автомата. Сержант залез в бронетранспортер. Втиснувшийся следом здоровенный пехотинец с заткнутыми за ремень полами шинели захлопнул изнутри десантные дверцы, и они поехали. Видимо, по пути к ним примкнули уцелевшие после боя танки противника, включая злополучную «пантеру». Самой дороги Ветлугин не видел, но прибыли они в небольшой хутор, явно не имевший ничего общего с Ольшаной, куда, по данным нашей разведки, могла изначально следовать вражеская колонна. Значит, можно было предположить, что по итогам боя немцы на помощь своим блокированным в Ольшане частям не прорвались. И значит, задачу свою рота Терцева выполнила. К тому же немецких танков на хуторе Ветлугин, пока выгружались, успел насчитать всего четыре. И если изначально их атаковали десять неприятельских машин, бой все-таки закончился со счетом в их пользу.

– В какую сторону везли? – тихо и быстро спросил капитан. – На запад?

Сержант отрицательно покачал головой:

– На восток.

– Через реку перебирались?

– Думаю, да.

Ветлугин пояснил, почему он так считает – судя по характерным толчкам, часть пути долго ползли по бревенчатому настилу. Но, насколько он успел оглядеться по прибытии на место, реку от хутора не видать.

– Значит, мы на другом берегу… – задумчиво поскреб пальцами небритый подбородок Терцев.

– Скорее всего…

Ну а по прибытии ближе к вечеру в хутор тот самый здоровенный немецкий гренадер указал Ветлугину на чердак, помог затащить туда капитана, сам спустился вниз и унес с собой лестницу. С учетом того, что ночью ударил мороз, а на чердаке было полно сена, весьма гуманный жест. Так они и провели первую ночь в плену, зарывшись в сене. Сержант старательно завалил им со всех сторон Терцева и упрятался в сено сам так, что наружу остался торчать один только нос. Ночью на дворе маячил часовой. Наверное, можно было попробовать сбежать с этого чердака, но Ветлугин решил не оставлять командира. Этого он, конечно, капитану не сказал. Но тот и сам теперь догадался, надо полагать. Утром немец лестницу приставил обратно. Позволил спуститься по нужде и даже дал котелок набрать воды из колодца. Сейчас лестница была на месте, но на дворе было светло, а весь хутор оказался набит сновавшими во все стороны солдатами противника.

– На допрос не вызывали, – уточнил сержант, заканчивая свой рассказ.

– Пока не вызывали…

Терцев сидя еще раз потер виски и откинулся на спину в ворох прелой травы.

Через полчаса зашел все тот же здоровенный гренадер, окликнул и закинул им наверх полбуханки хлеба. Ветлугин кивнул ему благодарственно. Поели хлеб, отламывая его маленькими кусочками…

На допрос их вызвали в середине дня. Перед этим во дворе раздался стрекот автомобильного мотора. Скрипнули тормоза. Ветлугин приник к щели в обшивке сарая. Было видно, как к хате подкатил «Кубельваген» с пристегнутыми цепями на колесах и поднятым тентом. Распахнулись и хлопнули дверцы. Из машины вышли водитель в короткой куртке и меховой ушанке и человек в длинной шинели с поднятым воротом. Оба быстро прошли в хату. Затем снизу раздался хулиганский свист, а по лестнице заехали ногой так, что она заходила ходуном. Ветлугин снова выглянул из чердачного проема. Внизу, широко расставив ноги, стоял немецкий солдат в белой парке и лихо заломленной набекрень, совсем на русский манер, суконной пилотке. В отличие от предыдущего конвоира, этот был маленький и щупленький, с хищными и постоянно двигавшимися чертами лица, будто он все время что-то жевал. Немец махнул им рукой и отошел на середину двора, наставив на чердачный проем автомат.

– Сам слезу, – проговорил Терцев в ответ на вопросительный взгляд Ветлугина.

Вслед за сержантом, который быстро оказался внизу и теперь придерживал лестницу, капитан начал медленный спуск с чердака на землю. Голова кружилась, он двигался, с трудом удерживая равновесие, однако преодолел весь путь без посторонней помощи. Встал на ноги, держась одной рукой за лестницу. Ветлугин тут же подставил плечо, но Терцев, сделав несколько шагов в сторону хаты, опираться на сержанта перестал и дальше, покачиваясь, пошел самостоятельно. Добрался до крыльца, уцепился за перила. Постоял, широко расставив ноги и с трудом удерживая равновесие. Поспешивший за ним Ветлугин снова взял его за локоть, но Терцев сделал отстраняющий жест и шагнул на ступеньку. Ветлугин успел мельком заметить за хатой силуэт танка. Выглянул за угол, вытягивая шею, – в глаза бросились нарисованные на борту две черные кошачьи лапы с длинными когтями. Немец сзади сильно ткнул его в спину автоматом и втолкнул в сени вслед за капитаном.