Книга Покушение - Александр Беляев

«Вот главный вопрос, который они обсуждали в “Вольфшанце”, — сразу же решил Кальтенбруннер. — Фюрер доверил его Гиммлеру и наверняка ему же поручил всю организацию и подготовку данной операции…»

— Это будет наша конкретная, практическая помощь вермахту… Успешное выполнение этой акции необычайно поднимет в глазах фюрера деловой авторитет наших служб… В конце концов это тот случай, который выпадает на долю исполнителя раз в сто лет… Вы сами отлично понимаете, Эрнст, что ждет нас с вами в случае успеха… А неуспеха просто не должно быть… Мы не имеем никакого права не оправдать доверие фюрера… — не без пафоса говорил, будто выступал перед солидной аудиторией, Гиммлер.

Кальтенбруннер никогда не был военным. Очень плохо разбирался в тактике и оперативном искусстве. Концентрация сил, вклинение, прорыв, обход, охват, как, впрочем, и многие другие понятия войны в сфере его деятельности, выглядели и звучали куда скромнее. Но и не зная военных премудростей, он давно уже понял, что дела у вермахта на Восточном фронте идут совсем далеко не так, как это планировалось и как об этом разглагольствовали напыщенные и спесивые военачальники. Еще сравнительно недавно в глазах и поведении у многих из них отчетливо проглядывалось одно высокомерие. А теперь, оказывается, им уже надо помогать… «И это в первую очередь должен буду делать я», — сделал для себя основной вывод шеф РСХА. И тотчас, будто Гиммлер читал его мысли, получил своей догадке подтверждение.

— Я искренне порадовался за вас, дорогой Эрнст, когда фюрер поручил мне передать вам, что именно на вас и на ваши службы возлагает он всю ответственность за успех намечаемой акции, — продолжал новоиспеченный министр внутренних дел. — Фюрер наделяет вас неограниченными полномочиями. Вам предоставляются самые широкие права привлекать в процессе подготовки и проведения акции любых специалистов, любую технику, любые средства.

Кальтенбруннер слушал то, что ему по поручению Гитлера передавал его шеф, и мысленно, в самых общих чертах, пытался представить себе, как это задание можно выполнить, если до сих пор ни одному ни из старых, давным-давно законспирированных в России, ни из новых, засланных в эту варварскую страну перед самой войной разведчиков не удалось вклиниться ни в один штаб на уровне хотя бы армейского звена или в государственное учреждение республиканского масштаба? Но так же как и его шеф перед Гитлером, не выразил и намека на трудность выполнения планирующейся акции, так и он не высказал Гиммлеру ни малейшего сомнения в успехе ее осуществления. Он тоже, как и Гиммлер в беседе с Гитлером, спросил у шефа только о сроках ее исполнения.

— А сколько времени заняла подготовка к операции «Тевтонский меч»? — вопросом на вопрос неожиданно ответил Гиммлер.

Гиммлер задал вопрос наобум. Так сказать, по аналогии. По совпадению конечных целей. С той лишь разницей, что жертвой «Тевтонского меча» пал министр иностранных дел Франции Леон Барту, а в результате планируемой акции должен был погибнуть один из членов Государственного Комитета Обороны или членов Ставки Верховного главнокомандования СССР. И он забыл, что к «Тевтонскому мечу» нынешний начальник РСХА не имел никакого отношения. Но Кальтенбруннер немедленно воспользовался этой промашкой своего шефа и уместно напомнил ему, что в ту пору он занимался другим, не менее ответственным делом и даже пострадал за него.

— У меня тогда, рейхсфюрер, в моей милой Вене были другие проблемы. И я могу точно сказать, сколько и чего мы затратили на операцию против правительства Дольфуса.

— О, да-да! — спохватился Гиммлер. — А через три года произошла такая наша приятная встреча на венском аэродроме! Все правильно, мой дорогой Эрнст. Я сам объяснил фюреру, что меньше, чем в полгода, нам не уложиться.

«Настало время хоть что-нибудь выторговать и для себя», — снова решил Кальтенбруннер.

— Думаю, рейхсфюрер, что мы не уложимся и в год, — довольно твердо сказал он. И чтобы не вызвать у Гиммлера подозрений в том, что он мало верит в успех операции, добавил: — Ведь вам лучше, чем кому-либо другому, известно, что оставил мне в наследство в России наш милый Гейдрих.

— Да, Эрнст, это мне известно, — согласился Гиммлер. То, что было плохо у предшественника Кальтенбруннера в РСХА, то было плохо и у рейхсфюрера СС, потому что РСХА было его детищем со всеми ее службами, управлениями и отделами. И, намекая сейчас Гиммлеру на явный недостаток агентуры в России, Кальтенбруннер недвусмысленно обвинил в этом и его — своего всемогущего шефа.

— Да, положение, вне всякого сомнения, оставляет желать лучшего, — еще раз подтвердил свое согласие Гиммлер. — Но мы его исправляем. И вы, Эрнст, это знаете. Если нам удалось забросить в советский тыл в сорок первом году в четырнадцать раз больше агентов, чем в тридцать девятом, то в сорок втором — уже в тридцать один раз, а в этом и вовсе в сорок три раза. Это не так уж мало! И не надо забывать, Эрнст, что к концу прошлого года в наших школах и лагерях обучалось более десяти тысяч человек. И потом вспомните, Эрнст, разве не мы, немцы, первыми в мире разработали и применили самую дальнюю связь с нашими подводными лодками, разве не нам принадлежит пальма первенства разработки самолетов-снарядов и тяжелых ракет дальнего радиуса действия? Разве не мы еще в прошлом году дали первый ракетный залп с подводной лодки, погруженной на глубину двадцати метров? А наши изыскательные работы в области реактивной авиации? Не надо унывать, Эрнст. Недостаток в чем-либо одном всегда может быть с лихвой наверстан преимуществами в чем-то другом.

Кальтенбруннер понимал, что все это было сказано ради красивого словца. Да, шпионов и диверсантов стали забрасывать в Советский Союз в десятки раз больше, чем до войны. Да, школы и учебные лагеря при зондеркомандах усиленно натаскивают тысячи новых лазутчиков. Но где та отдача от них, на которую возлагали в рейхе такую большую надежду? Где дезорганизация советского тыла? Где массовые диверсии? Акты саботажа? Какие удалось взорвать стратегически важные мосты и другие объекты? Нет, кое-что, конечно, получается. Но так мало, что этого не компенсируешь ни самой дальней в мире радиосвязью, ни залпами из морских глубин. И уж точно на намечавшуюся акцию ни то, ни другое, ни третье не окажет ни малейшего влияния. А за подготовку к акции нужно было браться. И не откладывая. И с такой энергией, которую заметили бы все, посвященные в нее. Но Кальтенбруннеру захотелось хотя бы самую малость подстраховаться на всякий непредвиденный случай. И он, прежде чем поблагодарить фюрера и рейхсфюрера за оказанное ему такое высокое доверие и выразить полную уверенность в том, что порученное ему задание непременно будет выполнено, обратился к Гиммлеру с просьбой, а равно и с предложением:

— Я думаю, что не ошибусь, если возложу непосредственное руководство подготовкой и осуществлением данной акции на начальника восточного отдела VI управления оберштурмбаннфюрера Грейфе и назначу одним из его помощников Скорцени?

— Конечно, я также сказал фюреру, что вы лучше всех знаете своих подчиненных, — охотно согласился Гиммлер и не без удовольствия, пристально посмотрев в глаза своему австрийскому конкуренту, добавил: — И все же, мой дорогой Эрнст, полную ответственность за всю операцию фюрер возложил лично на вас.