Книга Управляемый хаос (сборник) - Валерий Ильичев

– Подожди, не перебивай! Я хочу прямо сейчас воплотить эти ночные грёзы в реальность. В последнее время это стало непреодолимым наваждением, от которого я должна избавиться. И ты в этом мне должен помочь. Ты не подумай, я не посягаю на твою свободу холостяка и останусь навсегда с отцом моего ребёнка. Ничего сейчас не говори, а только помоги мне расстегнуть молнию сзади на платье.

И Марина призывно изогнулась, повернувшись к нему спиною. Отбрасывая последние сомнения, Ухов резко потянул вниз податливый бегунок на молнии. Теперь он не испытывал ничего кроме желания обладать этой женщиной.

После завершения близости Ухов лежал на диване, прислушиваясь к своим ощущениям. У него не было претензий к умелым ласкам женщины. Но в какие-то мгновения Ухову казалось, что партнёрша прилежно выполняет давно заученные спортивные упражнения. И эта явно читаемое в глазах Марины равнодушие к происходящему на диване, его раздражало и вызывало неприятие. Неловкая пауза затянулась, и Ухов с упрёком заметил:

– Эта близость не была обязательной, если ты хотела ею закрепить нашу сделку по продаже картины мужа.

– Дело совсем не в недоверии к тебе. Я всегда верила в твою порядочность. Просто не люблю оставаться ни перед кем в долгу. А мы теперь с тобою в расчёте. Да и, если говорить честно, то я, действительно давно хотела этого сближения, как, наверняка, и ты.

Ухов искренне удивился:

«Марина уверена, что я сохранил к ней свежесть чувств. Она слишком самонадеянна. Полученное с ней удовольствие явно не стоит денег, заплаченных за картину её мужа. Но промолчу, щадя её самолюбие».

Ухов решительно встал и начал спешно одеваться. Стараясь не смотреть на лежащую поверх покрывала обнажённую женщину, он попросил дать ему старый холст, чтобы завернуть купленную картину. Даже не подумав накинуть халат, Марина встала и достала из тумбочки большую чистую простыню и протянула Ухову:

– Вот, возьми. Она несколько велика, но для упаковки двух картин её вполне достаточно.

– Но я купил только одну.

– Я просто не успела тебе сказать обо ещё одной моей просьбе.

И по напряжённому взгляду хозяйки Ухов понял, что сейчас начнётся главное, ради чего женщина его физически к себе приблизила. Словно пересиливая себя, Марина предложила:

– Я хочу, чтобы, наконец, работа моего мужа попала на престижную выставку. Посмотри там стоит прислоненная к стене картина, которую я заставила Глеба написать.

Ухов послушно подошёл и всмотрелся в изображение обнажённой молодой девушки. Едва накинутая прозрачная накидка не скрывала совершенных форм её юного тела. Льющийся из окна свет словно омывал девушку лунными струями. Но, главное, что невольно привлекало внимание, это с трудом сдерживаемое желание красавицы встретить, наконец, своего долгожданного соблазнителя. Картину Глеб назвал «Искушение». И было непонятно, невинное создание соблазняет окружающих или, наоборот, кто-то невидимый затаился в погружённой в темноту комнате и жаждет добиться её благосклонности.

И приятно удивлённый мастерством картины Ухов не смог отказать:

– Хорошо, я сделаю всё от меня зависящее.

На лице Марины невольно отразилась радость от достигнутого ею успеха. И она, суетливо принялась помогать упаковывать картины. Стараясь не встречаться с хозяйкой взглядом, Ухов направился к выходу. Уже стоя в дверях, он бросил прощальный взгляд на стоящую посредине комнаты без всякого стеснения обнажённую женщину. Он знал, что уже никогда больше не переступит порог квартиры, где его бессовестно соблазнили ради успеха всё ещё любимого мужа.

На следующее утро Ухов продолжал испытывать неловкость от совершённого накануне предательства. К тому же он взвалил на себя лишние заботы об устройстве чужой картины на выставку, где всё пространство экспозиции уже было распределено:

«Конечно, картина «Искушение» хороша и будет иметь на аукционе успех. Но всё пространство экспозиции уже распределено. Придётся потесниться в выделенном для моих картин пространстве. Но я и так хотел повесить как можно выше своё главное полотно. А рядом чуть ниже найдётся место и для картины Глеба».

Ухов поднялся и подошёл к своей недавно законченной картине, которой очень гордился. На ней крупные мазки синих и фиолетовых красок, тесно переплетаясь, напоминали волны взволнованного перед бурей моря. Казалось, что невидимые ветра гонят их в разные стороны, заставляя противодействовать друг с другу. Невольно приковывала внимание спокойная гладь воды в центре бушующей стихии, словно подавая пример, как надо существовать в этом беспокойном мире.

Ухов считал своей творческой находкой угадываемые в сложных сплетениях узоров волн очертания человеческих лиц, искажённых страданием. Эту идею ему подсказала любимая в детстве рисунок-загадка, в которой нужно было найти трёх юношей, спрятавшихся в ветвях высокого дерева. До сих пор Ухов не знал, как назовёт картину. Полюбовавшись несколько минут на своё творение, художник размашисто написал на заранее заготовленной табличке: «Управляемый хаос». Он решил, наконец, обнародовать через название картины свой творческий метод.

Собираясь ехать на выставку, Ухов упаковал вместе обе картины, и их тесное соприкосновение вновь напомнило ему о близости с Мариной. И его передёрнуло от осознания совершённого накануне предательства Глеба.

Приехав в выставочный зал в центре Москвы, Ухов сразу направился к устроителям. Как он и ожидал, увидев «Искушение», спонсоры не стали возражать против выставления дополнительной картины в заранее выделенном Ухову пространстве. И он принялся за работу. Прежде всего, постарался повесить свою работу как можно выше, полагая, что зритель, разглядывая снизу буйство воды при создании в космосе нового мира, ощутят ужас беззащитности перед непреодолимостью первозданного хаоса. По крайней мере, ему хотелось в это верить.

Чуть ниже почти вплотную он сумел поместить картину Глеба. Отойдя на несколько шагов, ещё раз придирчиво полюбовался результатом и с удовлетворением подумал:

«А они удачно дополняют друг друга. Картина Глеба словно иллюстрирует мой замысел о неуправляемости людских страстей, зачастую приводящих к страданиям и бедствиям».

От размышлений его отвлёк нежный девичий голосок:

– Слушайте, эти две картины самые лучшие на выставке. Я, пожалуй, поставлю их в центр своей статьи об этом аукционе.

Ухов повернулся и увидел миловидную девушку с короткими светлыми волосами и ясными серыми глазами. Заметив его интерес, девушка продолжила:

– Я Константинова Ольга начинающая журналистка. Редактор послал меня подготовить статью об этой выставке. От того, как я справлюсь с первым заданием, зависит моя дальнейшая работа в этой газете. Я знаю, вы известный художник Ухов. И если я донесу до читателя тайны вашего необычного творчества, то это будет большой удачей. Очень прошу, дайте, мне подробное интервью. Ну, пожалуйста!

Последние слова девушка произнесла жалобно, словно капризный ребёнок, желающий получить сладость. И Ухов, не задумываясь, дал согласие. К тому же девушка была хороша собой и прекрасно сложена. Ухов даже подумал, что она вполне подходит на роль юной натурщицы. Отойдя чуть в сторону, они присели на край низкого дивана для отдыха уставших посетителей. Наступила неловкая пауза, и Ухов невольно смутился от неприкрытого восхищения молодой журналистки, которая впервые в жизни видела совсем рядом известного художника. Он догадался: