Книга Прах на ветру - Анна Чиж-Литаш

Константин Васильевич Жордин был мужчиной тучной комплекции. Черная майка поло плотно облегала все «запасы Родины», хранившиеся под кожей. Пиджак требовал срочной замены, не выдержав пышной комплекции и треснув на спине во время поедания очередной порции гамбургеров. Жордин выглядел весьма добродушно. Мягкие черты лица, пушистые волосы, приятный голос. Отмахнувшись от сигаретного дыма, Константин Васильевич попытался рассмотреть, кто переступил порог его кабинета.

– Здравствуйте, здравствуйте, – повторил он, медленно растягивая буквы. – Я вас заждался уже.

Жордин несвойственным ему быстрым шагом подошел к посетителям и протянул руку.

– Могу сразу снять ряд вопросов. Ушел домой в шесть, на офисе полным ходом кипела жизнь. Затем заехал в магазин за продуктами и домой. Ночью спал как медведь.

Аллегория про медведя вызвала у Виноградова улыбку. Полковник представил себе, как этот большой, потеющий мужчина, накрытый с головой одеялом, храпит в пустой комнате.

– Мое алиби может подтвердить моя супруга, дочь и собака. С последней я вчера провел весь вечер, так как жена и дочь выбесили меня и я с ними не разговаривал.

Беляк, приподняв левую бровь, бросил взгляд на Виноградова, который явно был впечатлен сидящей напротив личностью.

«Колоритный мужчина, – подумал он, – работать с ним, как минимум, нескучно».

– Вы, наверное, хотите спросить, в каких отношения мы состояли? Исключительно в деловых, – засмеялся Жордин. – А если серьезно, то в более или менее нормальных. Я не приветствовал его политику управления, так же, как и манеру общения с подчиненными. Но научить пятидесятилетнего мужика манерам или привить ему моральные ценности – это из области фантастики. Совесть либо есть, либо ее нет.

– У него могли быть недоброжелатели в коллективе?

– Недоброжелатели – как хорошо сказано! Честно, я не знаю в нашем коллективе человека, который испытывал бы теплые чувства к нашему руководителю. Может, так и нельзя говорить в свете сегодняшних событий, но это правда. И лукавить я не буду.

Пухлыми пальцами Жордин достал из пачки сигарету и, немного помяв в руках, прикурил.

– Господа, вы курите? Угощайтесь.

Александр Петрович кивком поблагодарил собеседника и достал из кармана сигареты. Все трое погрузились в облака дыма. Тишина, казалось, длилась несколько минут, хотя угольки сигарет только начали тлеть.

– Знаете, я всегда считал, что достойную смерть нужно еще заслужить. Для этого нужно как минимум прожить достойную жизнь. Мазалевский за свои годы сделал много того, чего делать не надо было. Самое ужасное, что он не сожалел о своих поступках, ему не было стыдно, он ни разу не раскаялся… То есть до последнего вдоха он так и не успел покаяться. Даже перед самим собой. Знаете, не обязательно воровать или совершить мошенничество, чтобы на тебя повесили клеймо мерзавца. Можно мило улыбаться людям, говорить комплименты, обещать, но стоит дождаться, когда дверь захлопнется, и реки грязи начинают просачиваться сквозь стены.

– Да уж, ваш шеф был вовсе не в авторитете, – задумчиво сказал Беляк.

– Его это не особо напрягало, он просто жил как умел, – Жордин потушил сигарету в темно-синей фарфоровой пепельнице. – Знаю лишь одно – это сильно обижало людей. Людей не нужно обижать, нужно жить дружно, – улыбнулся он.

– Вы не замечали в последнее время изменений в его характере или поведении? – Александр Петрович снова делал пометки в блокноте.

– Особо нет. Может только стал раздражительней что ли. Но не думаю, что он собирался отдать концы. Он очень боялся потерять свое место. Я бы назвал это паранойей. Ведь он был наемным генеральный директором, ну и владел каким-то процентом акций. Основной пакет был у Миклашевича. Он являлся владельцем сразу нескольких фирм, причем не только в Беларуси. Не знаю и, видимо, уже не узнаю, но Мазалевский, наверное, ни разу не прокололся наверху. Руководство было им довольно, свои косяки он умело маскировал. Поразительно, но он всегда выходил сухим из воды.

Виноградов что-то быстро писал в блокноте, периодически поднимая глаза на Жордина, потирая усы и кивая головой. Собираясь уходить, они искренне поблагодарили «Подозреваемого № 2», как он был записан у него в блокноте, пообещав обязательно найти виновного. На что Жордин ответил, что ему все равно.

Проводив гостей, он присел за стол и нажал кнопку «Секретарь».

– Наташа, жди гостей. Ты в своем уме? Я же тебе все объяснил! – от прежнего тона не осталось и следа. – Зачем я только тебя послушал?

Дверь вновь отворилась, и в кабинет заглянул полковник:

– Простите, я, кажется, забыл свой блокнот, – Виноградов проследовал к столу.

– Конечно, проходите, я уже весь в работе.

– Да-да, извините! А вот и он! – на краю стола лежала записная книжка. – Какой я рассеянный! Старость – не радость.

Еще раз принеся извинения, Виноградов покинул кабинет, на этот раз плотно затворив за собой дверь.

Глава 7

«Бог дал нам два уха и один рот, чтобы мы больше слушали и меньше говорили»

Небольшой, но уютный кабинет был заставлен цветами в вазонах. Они были повсюду: на столе, шкафу, с десяток на подоконнике, несколько пальм на полу, плюс пять полок, обвитых вечнозелеными, были подвешены практически под потолком. Это место могло показаться райским уголком, на самом же деле, здесь можно было сойти с ума. Холлы больниц с их дюжиной цветов отдыхали.

Александр Петрович настороженно переступил порог кабинета и замер на месте. От обилия красок у него закружилась голова.

– Есть кто-нибудь в кабинете? Это милиция, – практически шепотом спросил Виноградов. Полковнику казалось, что если он заговорит громче, то из офисного дендрария выскочит дикий дверь или экзотическая птица зайдется в злом щебете.

– Я здесь, проходите, – из-за большой пальмы, листья которой были похожи на лопухи, выглянула женщина.

– Добрый день. Мы вас не сильно отвлечем, позвольте задать вам несколько вопросов касательно пренеприятнейшего события, которое произошло сегодня ночью, – как можно любезней спросил Виноградов.

Представившись, Александр Петрович протянул даме руку и крепко пожал ее.

– Наталья Дмитриевна Радушкина. И мне очень приятно. Вы знаете, я вас уже давно жду! Вы все ходите по кабинетам, а ко мне никак не заходите! Я уже думала, что вы и не придете.

Она была похожа на рыжего попугая, который мог без остановки чирикать часами, отвлекаясь лишь на то, чтобы поесть или попить.

– Не беспокойтесь, мы обязательно поговорим и с вами, и с остальными сотрудниками, – добродушно сказал Виноградов. – Я заметил, что вы увлекаетесь флористикой?

– Вы заметили? Спасибо! Да, цветы – это моя слабость. Вы знаете, у каждого из них есть имя. Я лично выбирала, отталкиваясь от характера каждого цветка!