Книга Линкор "Шарнхорст" - Альф Якобсен

«Надеюсь, ты прав», — пробормотал я. Но я никак не мог избавиться от мыслей, все время крутившихся в голове. Была ли точка действительно указана правильно? А что, если мы ничего не найдем? Сколько мы можем продолжать поиски? Долго ли продержится хорошая погода?

Последнее сообщение, переданное «Шарнхорстом» «адмиралам северных морей» (Admirals Nordmeer) в Нарвик и группе «Норд» в Киль, было перехвачено британской радиоразведкой в 19.30 — как раз перед началом последней, решающей торпедной атаки. В нем говорилось:

«НАПРАВЛЯЮСЬ В ТАНА-ФЬОРД. НАХОЖУСЬ В КВАДРАТЕ AC4992. СКОРОСТЬ 20 УЗЛОВ».

AC4992 — это квадрат на секретной карте Баренцева моря, подготовленной Кригсмарине. Он соответствовал координатам 71°57′ N, 28°30′ E. Согласно расчетам, сделанным на борту линкора, когда сражение уже вступило в заключительную фазу, корабль был на 15–20 миль южнее точки, зафиксированной англичанами. Так кто же прав — адмирал Брюс Фрейзер, находившийся на борту «Дюк оф Йорк», флагмана Флота метрополии (Home Fleet), или капитан цур зее (капитан 1-го ранга. — Прим. пер.) Фриц Юлиус Хинтце на «Шарнхорсте»?

Я решил довериться Фрейзеру, потому что результаты его вычислений могли, как я полагал, подтвердить штурманы еще тринадцати кораблей союзников. Моряки Хинтце были на ногах более суток, выполняя свои обязанности в чрезвычайно тяжелых погодных условиях. Они практически не спали и дважды вступали в перестрелку с британскими крейсерами, причем однажды, в середине дня, когда, по крайней мере теоретически, было достаточно светло. Однако могли ли штурманы «Шарнхорста» так же точно определиться при прочих неблагоприятных условиях? Смогли ли бы они совершенно точно указать положение корабля во время почти трехчасовой его агонии?

Вряд ли, но все имевшиеся в моем распоряжении данные свидетельствовали, что адмирал Фрейзер вполне уверенно докладывал, что координатами точки потопления линкора были — 72°16′ N, 28°41′ E.

Я собрал и тщательно изучил рыбопромысловые карты, на которых был виден интересующий меня район начиная с 1977 года. Я тогда оказался на борту судна «Гарджиа» в качестве репортера одной из газет. В своей статье я, в частности, писал:

«Нет более тяжкого труда, чем траловый рыболовный промысел в Баренцевом море. Чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на мускулистые руки людей, занимающихся этим промыслом в здешних водах, и видеть, как сильно пьют на берегу те, у кого за плечами хотя бы несколько лет такой работы.

Я знаю, что такое ярусный крючковый лов рыбы далеко в открытом море, в январе, когда ночь продолжается круглые сутки, а рыбаки падают с ног, работая по двадцать часов подряд. Видел, как ловят рыбу кошельковым неводом вблизи от берега и на далеких отмелях; участвовал в процессе ловли рыбы в тесных норвежских фьордах. Но ничто не может сравниться с траулерами… И дело не только в том, что траловые сети поднимают на борт огромное количество рыбы. Дело еще и в том, что кругом натянутые, скользкие тросы, стальные блоки и траловые доски (специальные металлические крылья на концах трала для максимального раскрытия и устойчивости. — Прим. пер.), завывание и лязг лебедок. Траловый лов — это, по существу, отрасль тяжелой индустрии, отправившаяся в дальнее морское плавание».

Я провел много часов в рулевой рубке «Гарджии», изучая старые карты, что побудило меня написать следующее:

«А есть еще карты, эти путеводители по удивительным ландшафтам, скрытым под водой, замусоленные и затертые от многолетнего использования. На них наиболее богатые районы рыболовства испещрены таинственными пометками капитанов. На некоторых картах указаны места нахождения остова „Шарнхорста“ и других опасных объектов под водой, способных повредить тралы, имеются многочисленные пометки, рисунки и карандашные линии. Эти старые листы не просто фиксируют глубины и положение меридианов как результат работы гидрографов; это также итоги и хранилище практического опыта, накопленного в результате тяжкого труда».

Карты, которые я изучал сейчас, свидетельствовали о том же. Именно в той точке, которую адмирал Фрейзер указал как место потопления «Шарнхорста», к северу от подводного объекта, названного местными рыбаками «Бананом», на карте стоял угрожающий крестик: «Засоренное дно. Останки военного корабля. Ловить рыбу не рекомендуется».

Введя эти данные в спутниковую навигационную систему «Рисё», мы выбрали прямоугольную зону поиска с размерами — 7000 метров в длину и 4000 метров в ширину с центром в точке, указанной Фрейзером. После того, как «рыбину» с сонаром опустили за борт, эхолот засвидетельствовал глубину от 290 до 310 метров. При скорости буксировки 3 узла и расстоянии между опорными линиями 300 метров всю зону можно было бы покрыть с помощью сонара с боковым обзором примерно за 25–30 часов.

«Иди отдохни и постарайся поспать, — услышал я совет Стейна Инге. — Мы тебя позовем, как только остов появится на экране». Я так и сделал — пошел в каюту и лежа наблюдал, как волны плещутся у самого иллюминатора, находящегося почти на уровне ватерлинии. Но уснуть никак не мог. Я думал и вспоминал о своей мечте — найти затопленный немецкий линкор еще с тех пор, как я, мальчишка, живший в городе Хаммерфест, впервые услышал о немецкой военно-морской базе, действия которой охватывали всю территорию западного Финмарка и которая оказала такое влияние на судьбу как моих родителей, так и на мою собственную.

В то время Финмарк был границей Европы, выдвинутой на Крайний Север, как бы аванпостом у прямого выхода в безлюдные просторы Ледовитого океана. Однако во время войны и потом стало ясно, что на самом деле этот уединенный район — перекресток, где сталкиваются жизненно важные стратегические и геополитические интересы. Глобальная демаркационная линия, разделившая воюющие стороны, проходила через Баренцево море — от побережья Финмарка на юге до кромки арктического льда на севере, что так наглядно подтвердила история «Шарнхорста». Для меня делом первостепенной важности стал поиск затопленного корабля, символизировавшего силы, под влиянием которых прошло мое детство на берегах Ледовитого океана. Я жадно искал ответы на загадочные вопросы, связанные с гибелью этого гордого корабля. Почему он затонул, хотя и считался непотопляемым? Почему сбросил скорость, когда почти ушел от преследования, которое Фрейзер уже приказал прекратить? Что было причиной последних взрывов, заставившихся вздыбиться и содрогнуться море? Что происходило с почти двумя тысячами людей, утонувших вместе с линкором?

Были и другие вопросы, не находившие ответа. Откуда англичане получили предупреждающие сигналы, благодаря которым им удалось создать идеальную ловушку? Может быть, от смелых норвежских радистов, которые, рискуя жизнью, вели наблюдение за немецкими военно-морскими базами? А может быть, правда, что, если верить официальным английским историкам, эти тайные агенты не имели никакого отношения к данным событиям? Но если это так, тогда зачем они с самого начала находились в тылу врага, несмотря на огромный риск для них самих и их семей?

Наверное, я все-таки отключился, потому что уже вечером меня разбудили: «Начинается ветер. Тебя зовут на мостик».