Книга Скрипачка - Татьяна Бочарова

— Вась, пусти, мы зайдем, — попросила Аля.

— Заходите, только быстро, иначе за вами все туда вломятся. Нам шум лишний не нужен.

Чегодаев приоткрыл дверь, и девушки вместе со Славкой просочились внутрь. По контрасту с переполненным холлом комната была почти пустой. За столом у телефона сидела администраторша — интересная, суховатая женщина среднего возраста. Вид у нее был спокойный и сосредоточенный, будто такие ЧП случались в гостинице не впервой. У окна на тяжелых мягких стульях ждали Гурко и Прохоров. Гурко был мрачен, Прохоров заметно нервничал, комкал в руках пачку сигарет, переводил взгляд из угла в угол. И, наконец, около офисного черного шкафа на черном же кожаном диванчике сидел Рыбаков. Он выглядел, пожалуй, самым невозмутимым из всех присутствующих. Рядом с ним ерзал молоденький дежурный охранник гостиницы, сурово хмуря брови и не спуская глаз с возможного преступника. Валерка не обращал на мальчишку ни малейшего внимания, задумчиво уставившись в одну точку.

Администратор оторвалась от трубки, поджала губы и тоном, не терпящим возражений, произнесла:

— Попрошу отсюда всех посторонних. Здесь у меня до приезда милиции только свидетели.

— Я тоже свидетель, — сказала Алька.

Гурко поднял на нее тяжелый взгляд, в котором явственно читались ненависть и презрение. Валера Рыбаков был его давним другом, и, хотя в последнее время они несколько разошлись, для Сергея сегодняшнее было ударом. Подумать только, из-за этой маленькой, самоуверенной шлюшки…

Аля мужественно выдержала взгляд Гурко, хотя на самом деле ей хотелось провалиться сквозь землю.

— Свидетели? — недоверчиво переспросила сухощавая, изучая Алю и Лену. — Вы что-то видели? Слышали?

— Это я уговорила Валеру пойти извиниться перед Кретовым.

Аля наконец решилась посмотреть в сторону кожаного дивана, но Рыбаков так и не включил ее в поле своего зрения. На мгновение Але показалось, что он вообще не видит и не слышит всего происходящего. Будто это к нему не относится.

— Ну и что? Вы ходили с ним к Кретову в номер?

— Нет.

— Тогда какой вы свидетель? Выйдите и не морочьте мне голову. Вы видели, что в холле делается? А если у меня завтра полгостиницы съедет?

— Я не уйду, — твердо заявила Алька.

— Да кто это такая? — насмешливо поинтересовалась администратор. — Девушка, если вам есть что сказать, обождите в коридоре. Сейчас милиция приедет, и вас вызовут.

— Пойдем, — прошептала Ленка и дернула подругу за руку.

— Отстань.

— Ну-ка, Гоша, выведи ее и всех лишних, — кивнула охраннику женщина.

Гоша поспешно поднялся и направился к Але. Тут дверь распахнулась, и в кабинет вошли двое милиционеров, а за ними обливающийся потом, но довольный Чегодаев.

— Так. — Один из вошедших сразу подошел к столу и сел рядом с администраторшей. — Давайте по порядку. Я — Лавров Игорь Юрьевич, старший лейтенант. Это, — он указал на другого мента, оставшегося у двери, — Гроздецкий Семен Ильич, лейтенант. Всем посторонним просьба удалиться, остаются только свидетели происшедшего и администрация.

Алька тихонько прошмыгнула на стул, стоявший свободным у окна, возле Гурко и Прохорова, понимая, что теперь администраторша отстанет. Ленка и Славка вышли.

— Кто обнаружил труп? — спросил Лавров.

— Я.

Аля удивилась: ей почему-то казалось, что Валерка так и будет молчать и спать наяву.

— Ваше имя, фамилия, отчество?

— Рыбаков Валерий Андреевич.

— Расскажите, как было дело.

— Я зашел к Кретову в номер…

— Зачем?

— Нужно было поговорить.

— О чем?

— Обязательно отвечать?

— А вы как думаете? Человек мертв, это не игрушки.

— Я хотел попросить его, чтобы он меня не увольнял.

— Он хотел вас уволить?

— Да.

— За что?

— За… — Рыбаков замялся, поглядел в сторону. — Я не совсем вежливо говорил с ним на репетиции.

— Вы поссорились с Кретовым?

— Можно сказать, что так.

— Кто здесь из оркестра? — Лавров оглядел кабинет.

— Все, — хмуро произнес Гурко.

— Вы присутствовали на репетиции, во время которой у Кретова и Рыбакова вышел конфликт?

— Все присутствовали, — подтвердил Чегодаев.

— Хорошо. Рыбаков, что было дальше? Вы вошли в номер… Дверь, кстати, была незаперта?

— Да. Я вошел и увидел мертвого Кретова. В воде был включенный кипятильник.

— Что вы сделали, когда это увидели?

— Выключил кипятильник. Выбежал из номера, стал звать людей.

— Кто вас видел выходящим от Кретова?

— Никто, — удивился Рыбаков. — Я ж сказал, я сам позвал… Чегодаева вон, Гурко. Потом многие прибежали.

— Ясно. Здесь присутствует кто-нибудь из соседнего с Кретовым номера?

— Я. — Пальцы Прохорова еще сильнее затеребили мятую бумагу.

— Вы находились в номере последние два часа?

— Да.

— Вы ничего не слышали за стеной?

— Слышал, — вздохнул Прохоров.

— Что вы слышали? — оживился Лавров.

— Валерка, ты уж прости… — Прохоров дрожащей рукой вытер взмокшую шею. Рыбаков молча и равнодушно покосился на него и снова уставился в окно.

— Так что вы слышали?

— В общем, он это, старлей, — кашляя, пробормотал Прохоров. — Все я слышал.

— То есть вы утверждаете, что Кретова убил Рыбаков? — удивленно переспросил Лавров. — Почему? На каком основании?

— Я слышал, как Павел Тимофеевич вдруг закричал. Он кричал… ну понимаете, так кричат, только когда знают, что тебя хотят убить.

— Вы можете повторить дословно?

— Да, пожалуй. Он кричал: «Флейта, проклятая флейта! Убийца!»

— Ничего себе! — присвистнул Лавров. — Отчего же вы не прибежали на этот крик? Можно ведь было его спасти!

— Дело в том… — снова судорожно закашлялся Прохоров. — Вы не знаете Павла Тимофеевича. Я не понял, в чем дело. Он, видите ли, бывал часто ужасно груб, не стеснялся в выражениях. Любой, кто фальшивил во время игры или вступал не туда, у него мог заслужить титул убийцы. Я и подумал… Валера днем поцапался с Кретовым, а тот никак не мог успокоиться, возмущался. Кретов ведь на Валеру здорово рассердился.

— Но ведь вы только что сказали, что так, как кричал Кретов, кричат только перед смертью.

— Это я сейчас понимаю. А тогда я решил, что он просто в бешенстве.