Книга Дорогой Леонид Ильич - Сергей Семанов

Не нужно иллюзий. Брежнев никогда не был авторитарным вождем, монархом уровня великого Сталина. Брежнев, хоть и был Генсеком, но его постоянно подсиживали — уцелеть восемнадцать лет на таком посту ему было не так просто. Держался Брежнев на «русском ордене». Мы часто проигрывали в конкуренции с «жидовствующими» Андропова (Файнштейна), которые действовали хитрее нас, вероломнее, просто подлее.

Но, как бы то ни было, очень многие члены «русского клуба» были выдвинуты кадровиком партии Константином Черненко с согласия Брежнева на крупные должности как в партии, так и особенно в творческих союзах и СМИ. Глава телевидения Лапин был близок с Черненко — дачи через забор. «Правду» Брежнев просто не успел отдать Валерию Ганичеву.

Ну, а с Сергеем Семановым все произошло, как в детективе Агаты Кристи.

Партии, лично Брежневу, понадобилось кинуть хорошего организатора и пропагандиста на массовый журнал по «правам человека» — журнал «Человек и закон». Выбор пал на Сергея Семанова, которого Брежнев знал как идеолога собственного «мозгового центра» — «русского клуба». Брежнев, как я уже говорил, давно формировал МВД именно как противовес андроповскому монстру. Он для контроля сделал своего зятя Чурбанова первым замом главы МВД и ввел его членом редколлегии в журнал «Человек и закон».

Я помню, в каком смятенном состоянии приехал ко мне в общество «Родина» посоветоваться Сергей Николаевич. Ведь получалось, что от чего он ушел, к тому и пришел — опять в карьерные партфункционеры. Прощай писательский труд, прощай хоть и относительная, но творческая свобода! Но знал бы Сергей Семанов, что он практически обречен, что на Голгофу идет!

Мы просчитывали варианты. Он всегда был храбр. Но ведь было ясно, что он сразу окажется мишенью для Андропова! И никакая Ирочка (дочка Андропова), с которой Семанов дружит, тут его от папочки не защитит. Ну, что же «Jedem das Seine» — каждому свое, как писали немцы на дверях своих концлагерей. Как политик Семанов испил горькую чашу до дна…

* * *

Знаю по опыту, что собственное участие в событиях всегда «повязывает». Потом, даже когда хочешь дать абсолютно объективную историческую картинку, невольно возникает писательский налет в видении событий. Хочешь, не хочешь, а несколько преувеличиваешь значимость тех событий, участником которых ты был. Воспоминания дают очень рельефную картинку, но они далеки от научного анализа — от них всегда чуть-чуть попахивает «романом».

Отлично сознавая эту опасность, Сергей Семанов особенно скрупулезен в обращении с фактами и подчеркнуто старается опираться только на опубликованные документы. Бог для Семанова только один — конкретный неопровержимый документ.

Перед Вами, читатель, пятое, хорошо опробированное читательским интересом, дополненное свежими фактами и абсолютно выверенное «академическое» издание биографии Л.И. Брежнева. От журналистских потуг сыграть на «раскопанных сенсациях» эту книгу отличает прежде всего ясность взгляда и четкость выводов.

Золотой «брежневский» период в реальности был великой агонией социализма. И может быть, именно в этой тихой агонии сущность «золотого века» Брежнева. Пожалуй, Сергей Семанов как ученый и исследователь нашел ключи к брежневской тайне.

Это книга — глубокая оценка сути советской власти. Не революционных боев и лозунгов, не ее оперных декораций. А того, что советская власть может дать народу при нормальном демократическом правителе. Что она может дать простому человеку в свой «золотой век». И уже за одно это его книгу, я уверен, будут читать все, независимо от сиюминутных и преходящих, как порыв революционного ветра, политических убеждений. Все, кому просто хочется нормально жить.

Александр Байгушев, координатор личной стратегической разведки и контрразведки Генерального секретаря ЦК КПСС Л.И. Брежнева

Вступление. Леонид Ильич — взгляд издалека

Минуло сто лет, как в русской рабочей семье, на берегу Днепра, этой колыбели русской цивилизации, родился первенец-мальчик, нареченный при святом крещении Леонидом. Греческое это имя звучит воинственно — «подобный льву». Вроде бы добродушный, мягкий, любивший шутку и ненавидевший жестокость Брежнев этому имени не соответствует. Оказывается, не совсем так. Как мы увидим, на войне он достойно выполнил свой долг боевого комиссара, и кровавого Берию не устрашился пойти брать, и в решающие для Родины минуты слабости не проявил. И вообще придется нам всем расстаться наконец со многими преданиями, имя его поныне окружающими.

Скончался Леонид Ильич уже более четверти века тому назад. Срок по человеческим меркам немалый, однако в нашей России за это время свершились также события, которых для иных стран хватило бы на век, а то и на века. Произошли, как предсказывал русский поэт, «невиданные перемены, неслыханные мятежи». Так что у нынешнего российского гражданина есть очень серьезные основания провести теперь объективное сравнение на предмет того, как было и как стало. Вспомним же старого Брежнева и перенесемся в его времена.

Итак, семидесятые годы, которые хорошо помнит еще едва ли не большая половина населения нынешней обрезанной России. Не станем даже поминать о бесплатной медицине и высшем образовании, о почти даровом проезде на городском транспорте и билете на поезд Москва — Ленинград стоимостью в 10 тогдашних рублей (две-три бутылки водки). Эти привычные жизненные обстоятельства нами тогда почти же замечались. Пойдем далее. Все, кто хотел, отправлял детей в пионерские лагеря, пребывая в полной уверенности, что они там не заболеют и не утонут в реке, а уж о нравственном уровне воспитания там так даже не задумывались. Молодые и средних лет родители уезжали в отпуск в любой уголок страны, что теперь доступно только богатеньким. Пожилые отдыхали за счет профкома на курортах, нередко на Черном море. Пустяки стоила поездка на разные там «золотые пески» в Болгарию или Румынию, хотя путевки туда было трудновато «достать» (примечательное слово той эпохи, ныне исчезнувшее из языка). Помню, как иностранцы изумлялись, что простые рабочие имеют садовые участки («виллы» в их лексиконе) под Москвой; в Париже, Лондоне и Чикаго такое, мол, немыслимо. Мы пожимали плечами, тоже не понимая их удивления.

Земной рай был у нас тогда? Нет, рая не было.

Большинство мужчин Советского Союза от Риги до Камчатки страдали, что невозможно купить («достать»!) пива — нашего, «Жигулевского», весьма, к сожалению, неважного. Их жены и взрослые дочери мучились невозможностью добыть несчастные колготки, которые у нас тогда почему-то не производились. Сверхзвуковые самолеты делали не хуже американских, а вот пива и колготок не могли. Тогда острили: у нас в магазинах ничего нет, а в домашних холодильниках почему-то все есть… Так оно, в общем-то, и было.

Шутки шутками, но эти нехватки простейших бытовых предметов очень раздражали народ, и народ тут был безусловно прав.

Для многомиллионной российской интеллигенции поводов для недовольства было куда больше. Коснемся тут пресловутой «свободы слова». Потому пресловутой, что у нас теперь, а на Западе еще раньше эта самая свобода обернулась бесстыжим воспеванием бандитов, проституток, гомосеков, но в особенности — вороватых «олигархов». Но как бы понятие свободы слова ни замусоривали, она человеку нужна, в чем сомнений нет. Как же обстояло дело с этим в долгие времена Суслова и Андропова, Демичева и Зимянина?