Книга Рабы на Уранусе. Как мы построили Дом народа - Иоан Поппа

Многие из лагерей ДИСРВ были учреждены по приказу Верховного главнокомандующего[11], потому что, как нам с гордостью говорят на партийных собраниях, «наша социалистическая армия полностью вовлечена в строительство социализма в Румынии», – вещь, которую не предвидели ни Маркс, ни Ленин – они, по своей глубокой наивности, думали, что социализм построят народы, а не армии.

Поразительным является то, что для наших политических офицеров, как, впрочем, и для нашей Коммунистической партии в целом, идеологическая, главным образом, и чисто теоретическая концепция, называемая «строительством социализма», перешла из фигурального смысла в прямой, обретая материальное наполнение. Строительство социализма означает сегодня для нашей страны рытье канав, заливка фундаментов бетоном, штукатурка стен, тёска балок и т. д.

Это странный перенос, с помощью которого идеология была заменена на грубую физическую нагрузку, составляет способ, узаконивающий принудительный труд как государственную политику и как духовное стремление, как освобождающую страсть народа, как средство его постоянного утверждения в международном плане. Не об этом ли говорят наши партийные документы?

Все-таки никогда в истории (за исключением нацистских и сталинских лагерей) принудительный труд не считался освобождающей страстью, но являлся наказанием. Безумная идея любви к труду полностью устранила социалистическое мышление и коммунистическую пропаганду, какими их выразили Маркс и Энгельс. На партийных собраниях мы делаем вывод, что опасности капитализма и империалистическая агрессия могут быть устранены только через труд. Учение Ленина и изучение марксистского мышления были замещены тачкой и лопатой. А мы – жалкие существа, которые работаем по восемнадцать часов в сутки, поднимаемся на собраниях и яростно требуем, чтобы право пролетариата на труд было узаконено в международном плане, и заявляем, полные негодования, что империализм отказывает людям в этом праве!

У наших социалистических художников выходят из-под кисти картины, изображающие людей, которые трудятся в поте лица у станка или на поле. Наши книги с рисунками показывают людей, счастливо трудящихся на строительных лесах, каменщиков, которые, улыбаясь, кладут кирпичи на раствор, и их лица светятся радостью и восхищением от собственного труда. Наши дети декламируют в школе стихи, в которых выражают свое горячее желание стать каменщиками и строителями, как их родители, и возятся в песке с игрушечными ведерками и лопатками, которые имитируют орудия труда своих родителей!

И ужасающая душу мысль о том, что через наших детей мы растим фактически новых рабов для новых ужасных хозяев и формируем основание для будущего, более позднего рабства, нас не шокирует; матери счастливо улыбаются и гладят по головке будущие «человеческие ресурсы», которые по исполнении восемнадцатилетнего возраста будут означать для государственного аппарата лишь простые цифры в каких-нибудь статистических таблицах. Мы, которые хотели отменить церковь, создали самый что ни на есть догматический и устрашающий культ: Церковь Труда!

Но разве не то же самое делали наши прежние живописцы, жившие до нас, и все наши люди искусства? Разве не изображали Тоница, Григореску или Лукиан[12] косцов, крестьян или рабочих, работающих не жалея сил, по-черному? Мы трудимся по восемнадцать часов в сутки и удивляемся в глубине души, что наши социалистические поэты во главе с Аргези[13] соревнуются друг с другом, вознося отвратительные дифирамбы и идиотские похвалы труду и даже навязчиво декламируя их по телевизору. Вчерашняя сельская идиллия обернулась полными величия образами сегодняшнего завода. Комбинаты сделались соборами нашей новой веры. Но не было ли это тяжелой болезнью и заскоком современного человечества? Разве не воспевали все наши старые поэты грубый труд? Не возносили ли Кошбук, Гога, Александри и Влахуцэ[14] гимны, прославляя пот, пролитый румыном на пашне? Почему мы сегодня удивляемся тому, что делаем то же самое?

Существует все же ответ на этот вопрос, и довольно простой. Все эти художники знали, что труд принесет им богатство и процветание! Что труд – это источник всех ценностей. Ради этого не было нужды читать Маркса. Они сами как художники жили благодаря своему труду и хорошо знали, что пролитый ими пот имеет цену. Сейчас это больше не имеет никакого значения. Мы движемся еще в силу инерции мышления, но результат уже не тот, который они некогда могли наблюдать.

Мы торжественно заявляем, что труд – это источник богатства, но в нашем социалистическом государстве более девяти десятых с половиной населения не владеют состоянием, а остальные имеют мизерную собственность. В то же время благодаря нашей работе создаются баснословные ценности. Кучка людей распоряжается этим богатством, но никто не знает, куда оно идет и кому служит. Мы знаем одну-единственную вещь: эти ценности больше к нам не вернутся. И чем больше мы трудимся, тем беднее мы становимся. Трудитесь, товарищи, трудитесь!

В течение сорока веков рабов подгоняли бичом, обрекали на мучения и принуждали работать. Сегодня больше нет никакой нужды в принудительной системе, которая бы нас обязывала трудиться. Мы сами требуем права на труд. Более того, требуем права на сверхтруд. «Мы, пролетариат, требуем права на труд! Империализм и капитализм украли у людей право трудиться!» Разве мы не говорим об этом на партийных собраниях?

И вот восемь часов труда с киркой и лопатой стали идеалом нашей жизни. Но мы давно превзошли эту норму, мы ее удвоили и даже дошли до 18-часового рабочего дня. К этому нас привели одержимость трудом и обожествление идеи напряженной физической нагрузки, которые, как болезнь, поразили нашу партию и наш рабочий класс. И наказание пришло – ужасное и тяжелое. И это тоже труд. Потому что тем же трудом наказывается и заключенный-преступник, посаженный на цепь. Подобным образом и мы прикованы к нашим рабочим местам. И теперь действительно прав Маркс в том, что нам, пролетариям, больше нечего терять в жизни, кроме своих цепей.

Остались где-то далеко позади нас в истории, как сон, Золотой век, когда люди жили сбором фруктов и охотой, и те сказочные острова, на которые высадились матросы Колумба, открывая для себя на краю света невинные и счастливые народы, которые не знали такого несчастья, как труд, лениво нежились под солнцем экватора, питаясь крабами и кокосовыми орехами, а их женщины божественной красоты не знали о том, что такое фабрика и стройка с работой в три смены.