Книга Сказки Долины Муми-троллей - Туве Марика Янссон

В домике было тепло и уютно. Зажженная лампа стояла на подоконнике, поэтому ночь за окном казалась черной как уголь. Где-то тикали часы, а со шкафа, лежа на животе, смотрела на него совсем крохотная мюмла.

– Здравствуй, – сказал Хомса. – Я спасся в последнюю минуту. Змеи и живые грибы! Ты себе даже не представляешь…

Маленькая мюмла молчала и смотрела на Хомсу оценивающим взглядом. Наконец она сказала:

– Меня зовут Мю. Я тебя уже видела. Ты возился с таким толстым маленьким хомсиком, и все бубнил что-то себе под нос, и так смешно размахивал лапами. Хи-хи.

– Ну и что? – сказал Хомса. – Чего ты сидишь на шкафу? Очень даже глупо.

– Для некоторых, – медленно проговорила малышка Мю, – для некоторых это, может быть, и глупо, а для меня – единственная возможность избежать ужаснейшей участи.

Она наклонилась над краем шкафа и прошептала:

– Живые грибы уже добрались до гостиной.

– Живые грибы? – переспросил Хомса.

– Мне отсюда видно, что они уже за дверью, – продолжала малышка Мю. – Они выжидают. Было бы неплохо, если б ты свернул вот этот коврик и положил его под дверь. А то они сожмутся и пролезут в щель.

– Это правда? – спросил Хомса, глотая подкативший к горлу комок. – Сегодня утром их не было. Это я их придумал.

– В самом деле? – высокомерно произнесла Мю. – Это липкие-то? Те, что похожи на большое ползающее одеяло, те, что хватают каждого, кто попадается им на пути?

– Не знаю, – прошептал трясущийся от страха Хомса. – Я не знаю…

– Мою бабушку грибы уже облепили, – как бы между прочим сказала Мю. – Она там, в гостиной. Вернее, то, что от нее осталось. Она сейчас похожа на огромный зеленый мешок, одни только усы торчат. Можешь и перед этой дверью положить коврик. Если это, конечно, поможет.

Сердце у Хомсы бешено колотилось, и лапки с трудом слушались его, когда он сворачивал коврики. И где-то в доме все тикали и тикали часы.

– Такой звук издают грибы, когда растут, – объяснила Мю. – Они будут разрастаться и разрастаться до тех пор, пока дверь не затрещит, и тогда они…

– Возьми меня к себе на шкаф! – закричал Хомса.

– Здесь слишком мало места, – сказала Мю.

Раздался стук в парадную дверь.

– Странно, – сказала Мю, – странно, что им еще не лень стучаться, ведь они могут и так зайти, когда им вздумается…

Услышав это, Хомса бросился к шкафу и попытался на него вскарабкаться. В дверь снова постучали.

– Мю! Стучат! – закричал кто-то в соседней комнате.

– Слышу! – отозвалась Мю. – Там открыто! Это бабушка кричала, – объяснила она. – Неужели бабушка еще может говорить?..

Хомса уставился на дверь гостиной. Дверь медленно приоткрылась, образовав узкую черную щель. Хомса вскрикнул и мигом забрался под диван.

– Мю, – сказала бабушка, – сколько раз я тебе говорила, что, когда стучат, нужно пойти и открыть. А зачем ты положила под дверью ковер? И когда я, наконец, смогу спокойно поспать?..

Это была старая-престарая и очень сердитая бабушка в белой ночной рубашке. Она вышла из комнаты, открыла входную дверь и сказала: «Добрый вечер».

– Добрый вечер, – ответил Хомсин папа. – Простите за беспокойство, вы случайно не видели моего сына?

– Он под диваном! – закричала малышка Мю.

– Можешь вылезать, – сказал папа. – Я на тебя не сержусь.

– Ах, под диваном, вот оно что, – устало проговорила бабушка. – Конечно, хорошо, когда ребятишки ходят друг к другу в гости, и малышке Мю никто не запрещает приглашать к себе друзей. Но все-таки хотелось бы, чтобы они играли днем, а не ночью.

– Я очень сожалею, – торопливо заговорил папа. – В следующий раз он придет пораньше.

Хомса выполз из-под дивана. Он не смотрел ни на Мю, ни на ее бабушку. Он направился прямо к двери, вышел на ступеньки и шагнул в темноту.

Папа шел рядом, ни слова не говоря. Хомса чуть не плакал от обиды.

– Папа, – сказал он. – Эта противная девчонка… Ты не поверишь… Я туда больше никогда не пойду! Она мне наврала! Она обманывает! Она все врет!

– Я тебя понимаю, – утешал его папа. – Иногда бывает очень неприятно, когда тебя обманывают.

И они пришли домой и съели все сладкое, которое осталось после ужина.

Филифьонка в ожидании катастрофы

Жила-была Филифьонка, которая стирала в море свой большой лоскутный коврик. Усердно работая мылом и щеткой, она продвигалась в направлении голубой полоски, поджидая каждую седьмую волну, набегавшую в тот самый миг, когда нужно было смыть мыльную пену.

Потом она снова бралась за щетку, продвигаясь к следующей голубой полоске, и солнышко припекало ей спину. Она опустила свои тонкие ноги в прозрачную воду и все терла и терла лоскутный коврик.

Стоял тихий и ласковый летний день, самый что ни на есть подходящий для стирки ковров. Сонная, неторопливая, накатывала мелкая волна, помогая в работе… И над красной Филифьонкиной шапочкой жужжали шмели, принимавшие ее за цветок.

«Зря стараетесь, меня не проведешь, – нахмурившись, думала Филифьонка. Знаю я, как оно обычно бывает. Перед катастрофой всегда все кажется таким мирным и безмятежным».

Она добралась до последней голубой полоски, дождалась, когда прокатится седьмая по счету волна, и погрузила ковер в воду, чтобы прополоскать его.

По каменистому красноватому дну плясали солнечные зайчики. Они плясали и по Филифьонкиным ногам, покрывая их позолотой.

А Филифьонка погрузилась в раздумья. Не приобрести ли новую шапочку, оранжевого цвета? Или, может, вышить солнечные зайчики на старой? Желтыми нитками. Хотя это, конечно же, совсем не то, ведь они не смогут плясать. И потом, что делать с новой шапочкой, когда произойдет катастрофа? С таким же успехом можно погибнуть и в старой…

Филифьонка вытащила на берег коврик, бросила его себе под ноги и с хмурым видом принялась по нему расхаживать в ожидании, когда стечет вода.

Слишком уж хорошая была погода, неестественно хорошая. Что-то должно случиться. Она это знала. Где-то за горизонтом затаилось что-то темное и ужасное – оно росло, оно приближалось – все быстрее и быстрее…