Книга Правдивая история завоевания новой Испании - Берналь Дель Кастильо

Экспедиция состояла из 4 кораблей: два наших, купленных на наши средства для прошлой поездки, и два приобрел Диего Веласкес на свои деньги. Армада в то время находилась в Сантьяго де Куба. Генерал-капитаном5 стал Хуан де Грихальва, родственник Диего Веласкеса; капитанами других кораблей были: Алонсо де Авила6, Франсиско де Монтехо7 и Педро де Альварадо8. Все они имели энкомьенды с индейцами на острове Куба, и на их долю падало снабжение экспедиции хлебом и солониной; сам же Веласкес, кроме кораблей, давал арбалеты, аркебузы, безделушки для обмена.

Рассказы о солидных домах во вновь открытых землях и болтовня индейца Хульянильо, плененного на мысе Коточе, о массе золота разожгли всех, как солдат, так и жителей, кто не имел индейцев на острове. Вскоре набралось 240 товарищей, горевших желанием отправиться в «богатую страну». Каждый из них еще и от себя накупил провизии, оружия и всяких вещиц для обмена. Инструкция Веласкеса гласила: наменять как можно больше золота и серебра, поселений не основывать и вернуться на Кубу. В этой армаде веедором был некто Пеньялоса, уроженец Сеговии, а священником — Хуан Диас, уроженец Севильи; и два пилота, что плавали с нами прежде, во главе с Антонио де Аламиносом из Палоса: Камачо де Триана и Хуан Альварес «Однорукий» из Уэльвы, и четвертого звали Сопуэрта, он был уроженцем Могуэра.

Наши 4 корабля добрались в порт Матансас9, на северном берегу [Кубы], где находились самые крупные склады хлеба и солонины и где посему всегда назначался сборный пункт для солдат и матросов.

Оттуда-то мы, прослушав мессу, и отправились в 8-ой день месяца апреля 1518 года10. Через 10 дней мы обогнули мыс Гуанигуанико [(Punta de Guaniguanico)], который по-другому называется Санто Антон, и через 10 дней мы увидели остров Косумель11, к южной части которого нас и привело течение. На берегу виднелось поселение, и предводитель наш, Грихальва, высадился со значительным отрядом. В поселении мы не нашли ни души, ибо все жители, увидев корабли, бросились бежать. В скирдах изловили мы лишь двух стариков, которые не могли быстро двигаться, и наш предводитель при помощи Хульянильо и Мельчорехо, наших индейцев с Коточе, переговорил с ними. Дал он им зеленые бусы и, обласкав, отпустил, велев позвать «калачуни», то есть касика поселка. Но они так и не вернулись.

А пока мы ждали, пришла индеанка, видная собой, говорившая по-ямайски; по ее словам, все индейцы ушли в горы. Многие из нас, и я сам тоже, понимали ее речь, сходную с кубинской12, и мы удивлялись, как это она сюда попала. Оказалось, что она года за два до этого отплыла с острова Ямайка в большой лодке с 10 индейцами; хотели они ловить рыбу у соседних островков, но течение унесло их к Косумелю; ее мужа здесь убили, а остальных ямайских индейцев всех затем принесли в жертву идолам. Узнав все это, наш предводитель решил, что ее отлично можно послать для переговоров, ибо нашим двум индейцам он все же не доверял. Действительно, она вернулась на следующий день, никто из местных жителей не отважился прийти с нею. Это поселение мы назвали Санта Крус, так как прибыли туда в день Святого Креста13. Здесь было изобилие меда, хороших бататов14 и целые стада чудных мускусных свинок. Видя, что ожидание наше ни к чему не приводит, Грихальва велел отправиться дальше. Индеанка с Ямайки отправилась вместе с нами.

Шли мы в том же направлении, как и при Франсиско Эрнандесе де Кордове, и через 8 дней прибыли к поселению Чампотону, где индейцы той провинции так сильно побили нас, как я уже рассказывал. Ввиду мелководья суда наши остановились в одной легуа от берега, а мы, добрая половина всего отряда, хорошо снабженная арбалетами, аркебузами и даже несколькими фальконетами15, подплыв в лодках, высадились на берег. Индейцы с обычным своим вооружением: луками, стрелами, копьями, щитами, палицами, двуручными мечами, камнями и пращами, в доспехах из хлопчатобумажной ткани, с трубами и барабанами, у большинства из них окрашены были лица в черный цвет, а у других в алый и белый, уже ожидали нас на берегу, и по их нахальному поведению видно было, что они отлично помнят свою победу. Как ни осторожно мы приближались, но при высадке половина из нас уже получила раны. Зато на суше мы себя показали! Против их стрел мы надели панцири из хлопчатобумажной ткани, и хотя 7 солдат в том бою были убиты и более 60 были ранены, а сам Хуан де Грихальва был ранен тремя стрелами и потерял два зуба, — все же мы их опрокинули и проникли в их поселение. Все оттуда бежали; мы перевязали наших раненых и похоронили убитых. В плен захватили мы троих индейцев; среди них одного знатного. Наш предводитель отпустил их, одарив бусами и бубенцами и наказав привести касика этого поселения. Но только мы их и видели! Думается, что Хульянильо и Мельчорехо нарочно переврали им наши приказания. Трое суток оставались мы в этом поселении. И местность эта навсегда мне памятна массой саранчи. Во время боя она то и дело налетала на нас, и так как одновременно нас осыпал град камней и стрел, то мы саранчу тоже принимали за стрелы, а когда убедились в своей ошибке, то впали в еще большую: стрелы мы стали считать за саранчу, не закрывались щитами, и большой был нам от сего урон.

В дальнейшем плавании дошли мы как будто до устья большой реки, но оказалось, это не река, а великолепная обширная гавань, целый залив, глубоко вдававшийся в материк. И пилот Антон де Аламинос, конечно, заявил, что это окончание «острова», поэтому на картах морских и получилось название Бока де Терминос16. Три дня мы пробыли здесь. На берегу нашли несколько святилищ идолов, из камня и извести, со множеством идолов из глины, из дерева и из камня, изображений их божеств, одни в виде женщин, другие — змей, и множество рогов оленей17. Думали мы, что недалеко есть поселение, но вся местность оказалась необитаемой. Очевидно, эти святилища посещали торговцы и охотники, которые приплывали в ту гавань на лодках и приносили там жертвы. Действительно, охота здесь была чудесная на оленей и кроликов, и с одной лишь гончей собакой мы в один день заполевали 10 оленей и множество кроликов. Собаке нашей так тут понравилось, что она сбежала, и лишь впоследствии, когда мы были здесь с Кортесом, мы вновь завладели ею: стала она вся круглая, так и лоснилась от жира.

Осторожно продвигаясь вперед только днем, мы на третьи сутки дошли до устья большой реки, которую индейцы называют Табаско, мы же, по нашему предводителю — рекой Грихальва18, как это и отмечено на морских картах.

Промерив дно, мы убедились, что два наших судна (из-за большого размера и мелководья) не смогут войти в устье этой реки, и два остальных, взяв на буксир лодки со всеми солдатами, двинулись вверх по реке. У берегов реки виднелось такое множество индейцев в лодках с луками и стрелами, вооруженных совсем как в Чампотоне, что крупное поселение — как это и оказалось на самом деле — должно было быть поблизости. К тому же по берегам поставлены были верши, из двух мы вынули рыбу и передали на корабль, где был наш предводитель.

Не дойдя еще до поселения, за пол-легуа до него, мы отовсюду из леса слышали шум падающих деревьев: то индейцы устраивали палисады и большие заграждения для борьбы с нами. Итак, ясно было, что будет бой, и мы сами высадились на берег. Скоро к нам направилось около 50 лодок с воинами, у них были луки и стрелы, доспехи из хлопчатобумажной ткани, щиты и копья, плюмажи, барабаны. А множество других лодок с воинами находилось недалеко от первых. Готовы были и мы встретить друзей, фитили пушек и аркебуз дымились, и арбалеты были наизготове, но Наш Сеньор [Бог] надоумил попытаться вести дело миром. Велено было Хульянильо и Мельчорехо, хорошо знавшим тот язык, сказать им, чтоб они без опаски пришли бы переговорить, что у нас для них такие сообщения, какие, наверно, их обрадуют; пусть лишь приходят, и мы их одарим прекрасными вещами. И вот приблизились 4 лодки с 30 индейцами. Мы им показали нити синих бус, маленькие зеркальца и кораллы из зеленного стекла. Последние особенно обрадовали их, ибо они приняли их за камень chalchiuis19, который у них в великом почете. Далее наш предводитель с помощью переводчиков Хульянильо и Мельчорехо рассказал им, что мы прибыли из далеких земель и являемся вассалами великого императора20, которого зовут дон Карлос, и что его вассалы — множество великих сеньоров и касиков; пусть и они признают его своим сеньором, тогда много добра произойдет для них; а также пусть в обмен на стеклянные бусы дадут нам еду и кур. Отвечали два индейца: один — знатный, другой — papa [(жрец)]. Припасы они нам готовы обменять, но сеньор у них уже есть, и удивительно, что мы, никогда не видев их, сразу же навязываем сеньора. Они предостерегли нас не вступать с ними в войну, как в Чампотоне, потому что у них имеется в полной боевой готовности более трех xiquipiles [(шикипилей)] воинов из всех соседних провинций; а каждый xiquipil [(шикипиль)] насчитывал 8 000 человек21. Они сказали также, что им известно, как несколько дней назад мы убили и ранили более 200 человек, но они куда сильнее жителей тех мест; вот почему они и готовы узнать наши намерения, о которых они сообщат всем касикам множества поселений, собравшимся здесь со своими воинами. И затем наш предводитель обнял их в знак мира, дал им несколько нитей стеклянных бус и наказал вернуться поскорее с ответом, прибавив, что иначе мы в поселение войдем силой, хотя обижать их не хотим.