Книга Очень тонкая сталь - Сергей Самаров

После этого в течение нескольких лет последовала череда загадочных смертей наших ведущих ученых-ядерщиков. Перечислять их можно очень долго, но у меня не настолько великолепная память, чтобы без бумажки все это тебе сообщить. Дело доходило даже до того, что целой группе из пяти видных ученых, вылетающих из Москвы на совещание в Петрозаводск, перед самым вылетом заменили самолет. Вместо надежного почти нового канадского «Bombardier CRJ-200», на котором они планировали лететь, в последний момент выделили старенький, отлетавший свое «Ту-134», который в итоге и разбился. Тогда даже израильская газета «Haaretz» предположила, что это была диверсия против русских ядерщиков, которые помогали Ирану и Индии в создании собственной ядерной энергетики. И это Израиль, который всеми средствами пытается не допустить Иран до создания собственного «атома»!

Причем такие акции, а наши аналитики пришли к единогласному мнению, что это, вне всякого сомнения, были целенаправленные акции, потом стали проводиться не только против ядерщиков, но и против ученых других направлений, которых объединяло одно — все они были задействованы в оборонно-промышленном комплексе. Так, в Туле был убит выстрелом в голову Вячеслав Трухачев, который конструировал противопехотные и противотанковые гранатометы. Убийство осталось нераскрытым. Было и еще несколько подобных убийств. Причем ученых несколько раз убивали даже битами для бейсбола. И все преступления не раскрыты.

Чуть позже появилась новая тенденция. Стали массово появляться люди, лишившиеся памяти. Как ни странно, они не потеряли, например, навыков вождения автомобиля, знали, куда следует обратиться за помощью, помнили номер, по которому «Скорую помощь» вызывают или полицию, или пожарных, но начисто забывали, кто они такие, чем занимались и чего сумели достичь в жизни. Это были люди до сорока пяти лет. Их находили на обочинах дорог, на железнодорожных путях, на стройках. И каждый раз — за много сотен километров от родного дома.

Многие из этих людей прошли обследование в Центре социальной и судебной психиатрии имени Сербского. Как оказалось, большинство из них были сотрудниками различных научно-исследовательских институтов и лабораторий. Во всех этих историях прослеживалась закономерность. Эти люди куда-то ехали — на работу, на рыбалку, на дачу, и в дороге бесследно пропадали, а потом оказывались в сотнях километров от дома. В большинстве случаев эти люди в дальнейшем становились профнепригодными. У них были стерты целые блоки памяти, касающиеся их основного вида деятельности. Я не открою секрета, если скажу, что сегодня существуют технологии по выборочному стиранию памяти: медикаментозный способ использует наркосодержащие вещества, техногенный — предполагает использование специальных генераторов. Наиболее действенный вариант — сочетание этих методов.

— Я понял, товарищ генерал, — я уже устал слушать ненужную мне информацию, которая имела одну цель — вызвать во мне чувство противоречия и обострить патриотические настроения, чего, в принципе, и не требовалось, поскольку я сам был так настроен, почему я и нашел способ корректно прервать генерала. — Это вопрос государственной важности. И я готов в таком деле поучаствовать. Только я никак не могу понять, при чем здесь Валентин Немчинов…

Генерал опешил так, что даже остановился, и уронил свой портфель. Я, как человек более молодой и более проворный, наклонился, поднял его и с понимающей улыбкой протянул Сергею Павловичу.

— Как ты узнал?.. Это даже по документам проходит под грифом «совершенно секретно». Как узнал, старлей?

— Вычислил. Как и полагается военному разведчику… Путем умозаключения.

— И попал в точку.

— Я просто выбрал наиболее вероятный вариант. Других у меня, по правде говоря, и не было. Так что при небогатом выборе я именно его и выбрал.

— Ты что-то знаешь про Немчинова, старлей?

— Очень мало. Знаю только то, что мне рассказал его первый тренер пару лет назад.

— Масляков?

— Да, Василий Юрьевич. Он главный тренер сборной войск специального назначения. Значит, и мой тренер в период подготовки к соревнованиям. Хороший специалист по ножевому бою. Не лучший, но хороший.

— А лучший кто? Немчинов?

— Я вообще не знаком с системой подготовки Немчинова. Видел некоторые его поединки. Меня они не впечатлили. Спортивный ножевой бой отличается от боевого, хотя сходства больше, чем отличий. Немчинов пытается совместить то и другое. Это его часто подводит. Дело в том, что в боевом применении оружия «ножевик» часто дерется не со специалистом-ножевиком, а просто с человеком, который взял нож в руки. Это диктуется разницей в подготовке. А лучший тренер-специалист… И это общепризнанный факт, даже не инструктор и не профессиональный тренер. Просто офицер спецназа ГРУ, уже отставник. Есть у нас такой — майор Кистень[6], который готовит лучших бойцов в стране. Я ездил к нему тренироваться трижды. Дважды по неделе был, один раз аж на целый отпуск приехал. И все с пользой. Многому он научил, признаюсь. Но сам майор Кистень в соревнованиях никогда не участвует, хотя его победить практически невозможно.

— Но как ты Немчинова-то вычислил?! — Генерал снова показал свое удивление.

— Просто. Аналитике нас еще в училище обучили. И на службе занятия по аналитике проводятся постоянно… Я не знаю, чем он ваше внимание привлек. При дополнительной информации я и это постараюсь вычислить, а пока — не понимаю.

— Пока я тебе дополнительной информации дать права не имею. Это все позже, в процессе, так сказать, работы. Но ты уже свои способности показал, старлей. Нет, как бы Григорий Григорьевич ни упирался, я обязан тебя привлечь к операции. Я сам к вашему командующему поеду, сам с ним говорить буду. Очно. Уговорю…

— Надеюсь, товарищ генерал. Я свое согласие уже дал.

— И прекрасно. Значит, дело за мной. А я дела никогда не откладываю. Если нужно делать, я делаю. Жди теперь, когда в твой адрес персональный приказ из ГРУ придет…

* * *

Мне пришлось вернуться в спортзал, где занятия уже закончились, чтобы забрать свою спортивную сумку. К генералу я вышел без нее.

Комбата в зале уже не было. Еще когда мы с генералом Кабаковым прогуливались по дорожке военного городка, мне показалось, что я увидел его сухощавую фигуру, идущую от спортзала в сторону штаба. Значит, я не ошибся. Рыков удалился, не успев мне настроение испортить.

В раздевалке мне встретился капитан Телегин, который при моем появлении демонстративно потрогал свою челюсть.

— Не сломал? — спросил я участливо, хотя знал, что не сломал. Для перелома челюсти мне следовало бить, в первом варианте, на пару сантиметров правее, во втором — на восемь сантиметров правее. Но при втором варианте удар должен наноситься в дополнение ко всему слегка снизу, а я бил прямо и сверху. Так сломать челюсть можно только при очень мощном ударе, который я не наносил.