Книга Пропавший легион - Гарри Тертлдав

Раненый легионер кусал губы, чтобы не закричать от боли, и перевел дыхание, когда Горгидас извлек обломок из раны.

Гай Филипп, закончив дела по установке лагеря, подошел к Скавру.

— Ты правильно придумал, — сказал он. — Работа отвлечет их от мрачных мыслей.

Это было правдой, но лишь отчасти. Марк и Горгидас были людьми умными и образованными, Гай Филипп — крепким, закаленным воином, который мог выдержать любое испытание. Но большинство легионеров были молодыми парнями с крестьянских полей и небольших городов, и они не могли найти себе опоры ни в опыте, ни в образовании. Странное явление, чудо, которое забросило их в никуда, было чем-то чересчур непонятным для обыкновенного человека.

Натягивая палатки на колья, римляне шепотом переговаривались.

Некоторые вспоминали старинный оберег — скрещенные пальцы, отгоняющие злую силу, другие ощупывали свои амулеты. И все чаще и чаще поглядывали они на Виридовикса. Постепенно шепот их становился угрожающим и злобным. Руки сами тянулись к мечам и копьям.

Лицо Виридовикса помрачнело. Он вынул свой меч из ножен. Конечно, галл понимал, что он один не выстоит против римлян. Но легионеры, похоже, хотели чего-то большего, чем простой расправы. Группа солдат подошла к Скавру. Во главе ее держался пехотинец по имени Луциллий. Он сказал:

— Командир, что если мы перережем этому кельту горло? Может, это отведет от нас гнев богов?

Солдаты закивали в знак согласия. Трибун бросил взгляд на галла, который стоял, по-прежнему бесстрашный. Если бы сейчас лицо кельта дрогнуло, Марк, возможно, и разрешил бы солдатам убить его. Но Виридовикс несомненно заслуживал лучшего, чем быть принесенным в жертву богам. Марк так и сказал:

— Он мог бы просто дождаться, пока его воины не перебьют всех нас. Но вместо этого он решил сразиться со мной. И боги поступили с ним так же, как с нами. Возможно, у них были на то свои причины.

Некоторые легионеры согласились с ним, но многих такое объяснение не удовлетворило. Луциллий сказал:

— Командир, может быть, боги отправили галла сюда только для того, чтобы мы принесли его в жертву. Они рассердятся на нас, если мы этого не сделаем.

Но чем больше Марк слушал его, тем больше ему была ненавистна сама мысль о человеческом жертвоприношении. Будучи стоиком, он не мог поверить, что подобное может принести добро. Он считал, что эти суеверия устарели.

Даже во время похода Ганнибала и карфагенских войн римляне не вспоминали об этом обычае, а ведь с тех пор прошло сто пятьдесят лет. Правда, в древности они приносили в жертву стариков. Однако уже столетия жители Рима бросали в Тибр вместо людей кукол, сделанных из воска.

— Вот! — произнес Марк громко.

Виридовикс и легионеры внимательно наблюдали за ним: галл напряженно, солдаты — выжидательно. Марк вспомнил, как страшил его галльский плен, и продолжал:

— Нам не пристало превращаться в диких варваров, с которыми мы воюем.

Эти слова никому не пришлись по душе. Виридовикс сердито фыркнул, а Луциллий запротестовал.

— Богам нужна жертва!

— Они получат ее, — заверил его трибун. — Вместо кельта мы принесем в жертву его изображение, как это делают жрецы. Боги принимают такие жертвы — примут и эту. Где бы мы сейчас ни находились, галл нужен нам, чтобы воевать вместе с нами, а не против нас.

Луциллий все еще пытался спорить, но аргументы Марка взяли верх, и он сдался. А когда трибун послал его собирать холстину и воск для куклы, Луциллий понял, что ему доверили важное дело.

— Я благодарен тебе, — сказал Виридовикс.

— Он сделал это не ради тебя, — буркнул Гай Филипп. Старший центурион стоял рядом с Марком, готовый помочь ему, если возникнут затруднения. — Он сделал это ради того, чтобы сохранить дисциплину среди солдат.

Это было не совсем так, но Марк решил не спорить, чтобы не подрывать авторитет Гая Филиппа. Какая разница, что подумает галл о своем спасении, важен результат.

Виридовикс сверху вниз глянул на коренастого плотного центуриона.

— Ну, а что бы решил ты, будь твоя воля? Изрубил бы меня в куски и бросил собакам? Собаки получили бы больше мяса, если бы ты решил подраться со мной.

Скавр ожидал, что Гай Филипп взорвется, но тот захохотал, откинув голову:

— Хорошо сказано, ты, дикий медведь!

— Медведь?! — Виридовикс выругался по-галльски, но невольно усмехнулся и сам.

— Ну, так что же? — спросил его Марк. — Собираешься ли ты присоединиться к нам, по крайней мере до того, пока мы не найдем дороги к дому. Клянусь богами, ведь ты прирожденный воин.

— Стыдно мне: римлянин предлагает мне дружбу и я соглашаюсь. Но лес неприветливое место для одинокого галла, а вы, римляне, все же настоящие мужчины. Хотя и дураки.

Гай Филипп фыркнул.

— Дураки, — повторил Виридовикс. — Неужели вы шагу не можете ступить без команды? Когда-нибудь ты попробуешь приказывать мне — и запомнишь этот день навсегда. Вы ходите строем, разбиваете лагерь по приказу, воюете по сигналу. Скажи мне, может быть, вы и воздух портите только в строю и по команде?

И этот выпад центурион встретил молча.

Чем больше они ругаются, тем быстрее привыкнут друг к другу, подумал Марк. Он хлопнул ладонью по щеке. Комар, недовольно звеня, улетел.

К трибуну торопливо подбежал Луциллий, в руках которого были сучья и воск, перевязанные белой материей. Эта «кукла» не очень-то похожа на человека, но Скавр решил замечания не делать. Если такого подобия человеческой жертвы было достаточно для Луциллия, то трибуну не стоит ничего добавлять.

— Что нам делать с этим, командир? — спросил разведчик. — Бросить в воду, как делают римские жрецы на Сибликиановом мосту?

Марк задумчиво поскреб подбородок. Затем отрицательно качнул головой.

— Я наблюдал за цветом светящегося купола, в котором мы находились, и думаю, что лучше всего будет спалить куклу на костре.

Луциллий кивнул в знак согласия.

— Сюда, командир, — сказал он. Он передал Скавру куклу и приготовился к церемонии жертвоприношения. Несколько солдат присоединились к нему, в то время как Марк спокойно и торжественно приблизился к одному из костров. Он остановился, дожидаясь, пока легионеры соберутся вокруг него. Многие наблюдали за церемонией издали, продолжая свою работу или устанавливая палатки.

Марк поднял грубо сделанную куклу, изображавшую человека, и громко произнес:

— Кто бы ты ни был — бог или богиня, бросивший нас в этот лес, какое бы имя ни носил — прими от нас эту жертву!

С этими словами он швырнул куклу в костер. Пламя быстро охватило ее и сожгло за несколько минут.

— Смотри, боги приняли нашу жертву! — крикнул Луциллий.